В кустах девушку запутывают верёвкой, вставляют в рот кляп и несут к стоящей у берега лодке.
И тут она понимает весь смысл ситуации и начинает отчаянно сопротивляться.
Неожиданно несущие её руки, словно устав от борьбы, бросают её на песок. Краем глаза Йорка видит, как появившийся ниоткуда исполин с хвостом на голове расшвыривает её обидчиков. Девушка быстро освобождается от верёвок и бросается бежать, на ходу вытаскивая кляп и оглядываясь на дерущихся.
Мощная фигура её спасителя точными ударами разбрасывает похитителей в разные стороны.
Один раб повержен, второй бежит прочь.
Свист летящего кинжала.
И через мгновенье он падает, заливая песок кровью из пробитого горла.
Исполин поворачивается в сторону убегающей Йорки:
Эй! Постой! Не бойся меня! разрезает мёртвую тишину мощный голос.
Но девушка, быстро обернувшись на его клич, уже скрывается в темноте спящего леса.
Ратибор бежит следом:
Эй! Где ты? Ночью в лесу опасно одному!
Йорка замирает в кустах, прислушиваясь к шороху его ног.
Ратибор тихо идёт по лесу, проходит мимо кустов, где спряталась девушка, осматривается. Но в темноте ничего не видно и идти дальше в лес нет никакого смысла.
Йорка видит стоящую рядом с ней исполинскую фигуру незнакомца и со всей силы зажимает себе рот.
Ну, как знаешь! Просить не буду! оглянувшись вокруг ещё раз, Ратибор поворачивает обратно к реке, где уже мелькают факелы и раздаются крики разбуженных шумом людей.
Глава 8
Разбуженные грозными окриками, из своих юрт, громко зевая и переговариваясь, выходили тургары и шли к юрте каюма:
Что за шум? Случилось чего? Эх, такой сон был! Жаль, не дали досмотреть. Только уснул, а тут опять, недовольно бурчали прервавшие сон люди и удивлённо замолкали, увидев у главной юрты вооружённых воинов, охраняющих в неё вход.
Касым, ты что ли? узнав в одном из воинов своего сына, спросила женщина и вышла вперёд, но Касым тут же направил копьё в сторону матери и та, недоумённо остановившись, спросила:
Ты чего это? Мать не признал?
Ничего не ответив, Касым принял первоначальную стойку и женщина, с опаской оглядываясь в его сторону, вернулась в толпу.
Хайна, выглядывающая из-за плеча отца, вытянула шею и увидела, вышедшего из юрты Теймура.
«Ой, не к добру это», горько подумала она и покачала головой.
Вернувшись из степи, заплаканная девушка не смогла утаить от отца правду и всё ему рассказала. И он был так зол на молодого тургара, так гневно ругался и кричал в его адрес, что на мгновенье Хайна даже пожалела, что не смогла придержать язык. Зная суровый нрав отца, девушка забоялась, как бы он не вызвал Теймура на бойбаши. Но, увидев его собирающегося к каюму, успокоилась: «Старый каюм мудр. Он примет правильное решение», подумала девушка.
Однако сейчас её сердечко тревожно ныло, предчувствуя что-то нехорошее.
Наш каюм умер, расправив грудь, просто сказал Теймур и оглядел всех высокомерным взглядом.
Огорчённо переглядываясь, толпа тихо зашепталась:
Умер. Скоро то как. Болел сильно. Теперь то что?
От толпы отсоединился один из Старейшин и, сделав шаг вперёд, заискивающе улыбаясь, обратился Теймуру, одновременно поворачиваясь и к своему народу:
Надо бы выборы
Но был прерван грозным окриком юноши:
Их не будет!
Старейшина, слегка пригнувшись, отошёл назад.
«Надо бы приблизить его. Верный пёс будет», быстро признав раболепную душонку мужчины, подумал, взглянув на него Теймур.
Как не будет? Как это? зашумела толпа. Как же без каюма? И что теперь делать?
Ты не можешь нам указывать! раздался низкий голос и отец Хайны, младший Старейшина, расталкивая толпу, вышел вперёд, ты не наш каюм, смело посмотрев в глаза юноше, начал он.
«А этот может быть опасным», решил Теймур и указал на него взглядом одному из воинов, который тут же вышел вперёд и направился к мужчине.
И все прекрасно знают, что твой отец был продолжал в это время говорить Старейшина, однако точный удар закруглённого меча прервал его речь.
Ахх, выдохнула толпа, видя, как окровавленная голова, расставшись с телом и брызжа во все стороны кровью, покатилась по серой пыли, остановившись у ног Теймура, и стала смотреть на него широко раскрытыми, остекленевшими глазами.
Отец! в ужасе закричала Хайна и бросилась к обезглавленному мужчине.
Юноша поставил одну ногу на голову пытавшегося возразить ему человека и, обведя взглядом замолкнувшую толпу, остановил его на рыдающей над телом отца девушке.
Отец! в ужасе закричала Хайна и бросилась к обезглавленному мужчине.
Юноша поставил одну ногу на голову пытавшегося возразить ему человека и, обведя взглядом замолкнувшую толпу, остановил его на рыдающей над телом отца девушке.
Ко мне её, кивнул он на плачущую красавицу, отпразднуем моё назначение, и, видя, как двое воинов тащат сопротивляющуюся девушку, обратился к тургарам:
Ну? Кто-то ещё будет против моего единогласного избрания?
Все молча переглянулись и отрицательно закачали головами.
Что ж, удовлетворённо подытожил новый каюм, тогда вот мой первый указ. Все молодые люди старше четырнадцати лет с завтрашнего дня поступают ко мне на службу и начинают усиленно тренироваться и изучать военное дело. Остальные занимаются, как и прежде, своими делами. Пока я не решу что- то ещё, и, отшвырнув ногой голову, обратился к Курдулаю, повесьте его на самом видном месте. Да, и ещё, повернулся мужчина к своим теперь уже подданным, если кто решит удрать, того ждёт участь пострашнее этого, кивнул он в сторону окровавленного трупа.
И все поняли: в эту ночь в степь пришла госпожа Смерть.
Только-только забрезжил розовый рассвет и солнечные лучи умылись в утренней росе, славличи группами разбрелись по лесу.
Йорка! Дочка! Ау! раскатистым эхом улетали слова в лесную чащу.
Вот здесь, точно, ступала её нога, трава сильно примята, а здесь светлый волос повис на зелёных еловых колючках. Там, на влажной земле, чётко отпечатался след маленькой женской ноги и берёзовая ветка повисла на тонкой ворсинке.
Не бойся! Никто не обидит тебя! Дочка!
Отчаявшийся отец в гневе бежит к качающимся на якорях кораблям и врезается в толпу стоящих на берегу людей:
Люди! Други! Да что же это! Украли! Девку украли!
И только тут видит мёртвое тело чёрного раба на рыжем от спёкшейся за ночь крови, песке. Торвальд вытягивает в его сторону палец:
Ты! Ты убил его?
Я? не понимает Мудрояр.
Если не ты, то твои люди. Видели, как вчера твой человек покупал этот нож. А теперь он в груди моего раба. Кто заплатит мне за испорченный товар? Ты? обращается купец к одному и тот, отрицательно качает головой и отходит в сторону.
Или, может быть, ты, Торвальд берёт за грудки трюхлявенького старца. Кто вернёт моего убитого раба?
Многие так же видели, как этот самый нож у моего собрата нагло стащили, резко одёргивает Купца Мудрояр, и, повернув к себе, продолжает:
Да и какое мне дело до твоего черномазого? А вот ты девку украл! Люди! Он дочь мою украл!
Стоящие вокруг начинают переглядываться и шептаться друг с другом:
Девку? Когда? А зачем он её сюда привёл? Вы бабу видели? Нет. И я тоже.
Купец отшвыривает Мудрояра и в упор смотрит на него:
Девку? Да ты умом тронулся! Напраслину наводишь! Зачем мне девка? Товар портящийся и ненадёжный.
Расталкивая толпу, в центр выходит Ратибор и, смеясь, наблюдает за ругающимися.
Ей богу, как бабы! Чего делят? спрашивает он у стоящего рядом мужчины.
Да девку украли. Славличанку. Их вождь воду и мутит. А что? Сам виноват. Не зачем было её сюда тащить. Да дай ты ему в морду! советует Торвальду мужчина, яростно выбрасывая вперёд сжатую в кулак руку.
Ратибор перестаёт смеяться, отходит за толпу и смотрит в темнеющий вдалеке лес: « Значит, не привиделась. Точно была. И как это я». и решительно направляется к своему стану.
Закипая от злости, кровью наливаются глаза Мудрояра, руки сжимаются в сухие кулаки, один из которых летит в сторону Купца.
Не устояв от сильного удара, Торвальд падает на землю, закрывая лицо руками:
Люди добрые! Убивают! Было б за что! А так, незнамо, умирать не хочется!
Вождь славличей хватает купца за ворот и тащит по берегу:
А не ты ли просил продать?
Так ты ж не продал! визжит купец.
Ну, ты и решил так, по скотски.
Да нет её у меня! Богами клянусь!
А мы вот и проверим! Эй, там, на лодке! Давай сюда! машет рукой в сторону стоящих у причала лодок Мудрояр и, наклонившись к испуганному купцу к самому лицу, зло шипит:
В каждую щель, под каждую половицу твоего корыта загляну. И не дай боже
Протащив его по песку прибрежной воде, славлич швыряет Торвальда в лодку и садится сам. Пара крепких мужчин славличей садятся следом, выпихивая лодочников рабов за борт и гребут к высокому кораблю-ладье.
Дав распоряжение Курдулаю, новый каюм откинул полог юрты, вошёл в неё и осмотрелся.