Близок к идеям Ф. Байрамовой и теоретик татарского национализма, автор книги «Татар миссиясе» («Татарская миссия») Рашат Сафин. Он полагает, что будущее татарской нации будет тогда светлым и обнадеживающем, когда национальная идея, сформированная в виде «татарского ислама» и несущая просветительскую, «пророческую» миссию всему человечеству, получит толчок в результате «активной и волевой» политики руководства Татарстана[147].
Выше мы привели мнения людей, которые рассматривают понятие «традиционный ислам» исключительно в контексте исламской религии. Наряду с ними в последнее время в Татарстане активизировалась и небольшая группа так называемых тенгрианцев, сторонников возврата к «исконно татарским», тюркским, языческим корням. Наиболее характерным ее представителем является депутат Государственной Думы РФ от Татарстана Фатих Сибагатуллин в прошлом партийный и номенклатурный функционер. Его вариант «традиционного ислама» это смесь тенгрианства, ислама, советских идеологем. Согласно его трактовке, «Традиционный ислам самая передовая, цивилизованная религия в мире. Он опирается на тенгрианство. Называется традиционным, поскольку вобрал в себя все традиции и обычаи татарского народа»[148].
По мнению Сибагатуллина, в традиционном татарском исламе пропагандируется толерантность по отношению к другим религиям, патриотизм, коллективизм, отказ от стяжательства. Ф. Сибагатуллин не отрицает ислам. По его мнению, традиционный татарский ислам совершенствовался и эволюционировал, поэтому воспринял намаз как полезное для здоровья действо («пятикратная физическая зарядка», «медитация и релаксация»). Можно читать Коран в память усопших, но при этом необходимо посещать их могилы и «возлагать цветы». В татарском исламе женщины могут читать намаз и ходить в мечеть, чего якобы нет у арабов. Сибагатуллин ставит под сомнение и принадлежность татар к ханафитскому мазхабу, поскольку афганцы также ханафиты, но «между афганским и татарским исламом разница как между небом и землей»[149].
Заключение
Задача формирования концепции «традиционного ислама» сформулирована прежде всего государством[150]. Со своей стороны, представители муфтиятов, руководители мусульманских общин и другие авторитетные лидеры, подхватившие идею развития традиционного ислама, пытаются наполнить это понятие определенным содержанием. Если раньше дискуссия о традиционном исламе велась преимущественно на уровне обоснования правильности народного обрядового ислама, то к концу второго десятилетия XXI в. богословы, причисляющие себя к лагерю традиционалистов, начинают разрабатывать шариатские решения новых проблем, апеллируя к ханафитскому правовому наследию. В центре внимания находятся вопросы, возникшие в полемике с фундаменталистскими течениями в исламе, такие, как празднование Нового года, соотношение шариата и светских законов, выработка отношения мусульман к контролю и вмешательству силовых структур в их религиозную жизнь.
Между тем в целом дискуссия о «традиционном исламе» в Татарстане показала, что ни у простых верующих, ни у религиозных деятелей, ни у татарских интеллектуалов и политиков нет единого понимания того, каким он должен быть. Для одного это в большей степени народные традиции (Дж. Фазлыев), для другого осмысленный с позиции современности исторический опыт сосуществования ислама и христианства, ислама и светского общества на территории Российской империи СССР и Российской Федерации (В. Якупов). Для третьего это возрождение средневековых традиционалистских идей и апелляция к суфизму (К. Самигуллин). Для четвертого вечно живая и изменяющаяся в соответствии с положениями фикха исламская традиция, которая исходит из принципов предпочтения блага, приверженности мнению большинства, безопасности мусульманской общины (Р. Нургалеев). Для мусульманского публициста Р. Батрова традиционный ислам это прежде всего многоликая субстанция, которая проявляется в институте муфтията, женском наставничестве, искусстве шамаиля, паломничестве в Болгар и многом другом.
Кроме плюрализма трактовок, в течение последнего десятилетия мы наблюдаем также изменения, связанные со сменой поколений. Если в 19902000е гг. авторитет был у имамов старшего поколения (Габдулхак Саматов, Джалиль Фазлыев), которые владели татарским языком как родным и были, в определенной степени, хранителями форм бытования ислама в Советском Союзе, то в 2010е гг. на первый план в самой структуре ДУМ РТ выходят имамы, которым сейчас 3540 лет. Они получили религиозное образование за рубежом. Родом эти религиозные деятели, как правило, не из Татарстана и не владеют свободно разговорным татарским языком (Р. Нургалеев, Д. Шагавиев, Р. Батров, К. Самигуллин[151]).
Религиозные деятели среднего поколения стоят перед нелегкой задачей. С одной стороны, им необходимо быть в гармонии с самими собой. С другой, им приходится следовать правилам, заданным властями, и с третьей предлагать свою концепцию «традиционного ислама» в Татарстане в условиях жесткой конкуренции с не связанными никакими обязательствами и ограничениями разнообразными оппонентами муфтияту и властям.
Давление с различных сторон стимулирует творческий поиск в среде официальных мусульманских религиозных деятелей. Так, на круглом столе, посвященном понятию «ахл ас-сунна ва-л-джамаа», проведенном в рамках 4й школы мусульманского лидера «Махалля 2.3» в Казани в декабре 2018 г., мусульманский богослов и исламовед из Татарстана Дамир Шагавиев заявил, что «ханбалиты уже признаются как третья школа в суннитской акиде»[152].
Таким образом, в рамках концепции «дискурсивной традиции» то, что мы называли «традиционным исламом» в начале 2000х гг., существенно отличается от того «традиционного ислама», который становится предметом обсуждения во втором десятилетии XXI в. Основные отличия последнего дискурса более детальная проработанность положений «традиционного ислама» с точки зрения мусульманского права (фикх) и высокий уровень религиозного образования «помолодевшей» мусульманской общины Татарстана. При этом апелляция к тем положениям из богатого мусульманского наследия, которые акцентируют внимание на конформистских трактовках ислама, обусловлена как объективными, так и субъективными условиями существования мусульман в современном Татарстане.
В документах Духовного управления мусульман Республики Татарстан говорится, что мусульмане республики должны следовать Корану, Сунне и «нормам шариата, выраженным в иджтихаде факихов и улемов, следовавших Корану, Сунне Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) и мазхабу имама Абу Ханифы»[153]. Столь широкая формулировка, заданная татарстанским муфтиятом, в определенном смысле свидетельствует о продуманной позиции: она позволяет объединить как сторонников, так и противников суфизма, как приверженцев умеренно фундаменталистских течений, так и умеренных либералов, как соблюдающих (практикующих) мусульман, так и этнических[154]. Выстраивание концепции «традиционного ислама» в Татарстане демонстрирует достаточно широкий спектр идей, что, на наш взгляд, позволяет через обсуждение прийти к той или иной форме консенсуса, не в смысле выработки единого мнения, а в плане создания платформы для обсуждения вопросов религии в публичной сфере.
Понятие «люди Сунны и согласия общины» («ахл ас-сунна ва-л-джамаа») и Грозненская фетва. Д. А. Шагавиев
Введение
Для получившей религиозное образование по классическим программам обучения[155] части мусульманской уммы[156] вопрос о содержании понятия «ахл ас-сунна ва-л-джамаа» вообще не стоит. Для них содержание этого понятия аксиома, которую нет смысла обсуждать в принципе. Однако мир сегодня стремительно меняется, и в отношении старых понятий и идеологем возникают вопросы и разногласия. У стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что современные мусульмане все сильнее и сильнее отрываются от своего многовекового наследия. Это главная причина, которая заставляет богословов и лидеров исламского мира собираться на конференциях и форумах, если так можно выразиться, для «перезагрузки» мировоззрения мусульман, чтобы дать им ориентиры в современной религиозной ситуации в мире ислама. Одной из них была проходившая с 25 по 27 августа 2016 г. в Чеченской Республике Международная конференция по теме «Кто они, Ахлус-Сунна валь-Джамаа?», на которой собралось более двухсот богословов со всего мира[157]. Принятый на конференции документ получил в СМИ название «Грозненская фетва», но официально на сайте конференции итоговый документ назван декларацией[158].
Координатором и одним из организаторов Грозненской конференции выступил Фонд исследований и консалтинга «Таба» из Объединенных Арабских Эмиратов[159]. Эту организацию возглавляет известный суфийский проповедник из Йемена, потомок пророка Мухаммада, ал-Хабиб Али ал-Джифри. Это указывает, как было замечено некоторыми арабскими исследователями, на ключевую роль в данном событии ОАЭ[160]. В высший консультативный совет «Таба» входят такие мусульманские богословы, как Абдаллах ибн Баййа (в настоящее время является президентом Форума по содействию мира в мусульманских обществах) из Мавритании, Али Джума (бывший Верховный муфтий Египта), ал-Хабиб Умар ибн Хафиз (декан йеменского медресе «Дар ал-Мустафа» в Тариме); двое последних участвовали в конференции в Грозном. В указанный совет входили также покойные ныне шейхи: Мухаммад Саид ал-Бути (бывший декан шариатского факультета и заведующий кафедрой догматики и религий Дамасского университета) и Нух ал-Кудат (бывший Верховный муфтий Иордании).
Едва ли не ключевым участником конференции в Грозном был Верховный имам Университета ал-Азхар, шейх Ахмад ал-Тайеб (ат-Таййиб) из Египта, который в 2016 г. в рейтинге 500 наиболее влиятельных мусульман мира занял второе место[161]. С ним приехала большая делегация ученых ал-Азхара, в том числе, бывший и нынешний Верховные муфтии АРЕ, ректор Университета ал-Азхар, советник президента Египта по религиозным вопросам, «представляющие элиту официального мусульманского духовенства Египта»[162].
Едва ли не ключевым участником конференции в Грозном был Верховный имам Университета ал-Азхар, шейх Ахмад ал-Тайеб (ат-Таййиб) из Египта, который в 2016 г. в рейтинге 500 наиболее влиятельных мусульман мира занял второе место[161]. С ним приехала большая делегация ученых ал-Азхара, в том числе, бывший и нынешний Верховные муфтии АРЕ, ректор Университета ал-Азхар, советник президента Египта по религиозным вопросам, «представляющие элиту официального мусульманского духовенства Египта»[162].