Тщательно наводя стрелки, я вспоминала, как в детстве могла сидеть перед зеркалом часами и рисовать на своём лице всё, что в голову придёт, пока бабушка была на работе. Потом, конечно, тщательно смывала следы преступления, чтобы бабулю не нервировать. Она только удивлялась, почему так тушь быстро вымазывается и куда испаряются тени. За губную однажды досталось соседскому коту Я не призналась, что Васька не при чём, потому что мне бабушка краситься запрещала, словно мы не двадцать первом веке живём.
Мы интеллигенция! подчёркивала она. И мы никогда не должны опускаться до неприличий, бранных слов, вульгарности и недостойного поведения. Твоя мать позволила себе лишнее, и посмотри, куда это её привело
Она показывала пальцем в сторону Москвы, где была похоронена мама, и тщательно пыталась вытравить всё, что могло быть во мне похожим на неё. Не со зла, просто она меня сильно любила. И маму Лилю тоже любила. Наверное. Не зря ведь она в день её рождения, тринадцатого июля, всегда садилась за стол под торшером, наливала ликёру, пила потихоньку терпкую сладость и плакала. Правда, делала это только тогда, когда думала, что я сплю. Я ей не мешала человеку даже в коммуналке иногда надо побыть одному: с мыслями, с горем или с радостью. Понимать это значить быть интеллигентным.
Все мы, Кутейкины, учились на факультетах иностранных языков: и бабушка, и мама, и тётя, и я. И в семье у нас можно было запросто во вторник говорить по-французски, в среду по-английски, а в пятницу по-китайски. К нам приходили письма из-за границы, и заглядывали бабушкины коллеги, некоторые тоже полиглоты.
Языки открывают все двери и делают мир ближе. Главное веди себя прилично и держись подальше от красавцев-негодяев! настаивала бабушка. Тебе нужен нормальный, спокойный, интеллигентный парень.
Я её не послушала Миша был красивый. Он сделал меня несчастной.
А теперь? Что теперь?! волновалась я. Царевич был красавцем, негодяем да ещё и начальником. И, кстати, понятия не имел об интеллигентности. Худший из возможных вариантов, если не брать в расчёт криминал. Ничего хорошего даже в лучшей версии развития событий быть не может. Я просто не позволю ему относиться ко мне, как неизвестно к кому. И унижать шуточками!
Правда, я совсем не понимаю, зачем он мне снится? Зачем вспоминается его милая дочка? Отчего всё внутри так сжимается, когда думаю о нём?
Физиология? Инстинкты? Человек интеллигентный должен и может с ними бороться! Как умеет, решительно подумала я и, вновь разозлившись на царевича, собственную слабость и рабскую сущность ипотечного кредитования, доделала укладку и макияж и подошла к большому зеркалу.
Физиология? Инстинкты? Человек интеллигентный должен и может с ними бороться! Как умеет, решительно подумала я и, вновь разозлившись на царевича, собственную слабость и рабскую сущность ипотечного кредитования, доделала укладку и макияж и подошла к большому зеркалу.
Боже мой! Передо мной стояла мама. Прямо как с фотографии! Неизвестная красавица в вечернем платье с роковой тенью в глазах. Ого! Стоило разозлиться А я всегда считала, что не похожа на маму. И все говорили, что нет, а я в это верила
Неприятно кольнуло осознание пожизненного самообмана. Я стояла, поражённая, и думала, изучая себя иную. Вечерний макияж, украшения, выпрямленные волосы, алые губы, платье, под которым ощущались чулки и плотно сжимающие бедра резинки, и, наконец, невообразимые туфли будто бы изменили меня. Привычной робости и неловкости, въевшегося под кожу ощущения, что я в чём-то виновата и кому-то должна как не бывало Будто выключили одно и включили другое.
Возможно, тумблер всё же существует?! Тот самый, который заставляет почувствовать женщину внутри и увидеть её в себе? Я изумленно провела рукой по своей щеке, шее, поправила платье. Я себе нравилась. Впервые!
Хотя в образе чего-то не хватало.
Почти автоматически я вышла на площадку и поднялась к соседке. Та открыла, уже в халате, тапочках и с тюрбаном из полотенца на голове, и присвистнула:
Нифига себе! Это ты, Кать?
Я, с лёгкой хрипотцой ответила я, чувствуя, что вру: вовсе это не я. Хотя даже если соврала, было в этом что-то бодряще-адреналинистое: хоть в пляс пускайся или Букингемский дворец штурмуй.
Отпад! с расширенными глазами сказала Анджела.
А у тебя есть к туфлям клатч? И к платью что-то верхнее, соответствующее? До воскресенья? Можно бартером, сказала я не своим голосом, наглея на глазах.
Соседка кивнула, словно так и надо, и пригласила меня к себе. Моя любимая забитая Катя в глубине души пролепетала с укоризной: «Ну вот, дожили. Дайте водички напиться, а то так есть хочется, что и переночевать негде. Так нельзя!» Я улыбнулась сама себе и ответила мысленно: «Ничего. Я всего один раз. Один раз не считается».
Проходя вслед за соседкой, я видела своё отражение в зеркальном шкафу и хотелось видеть себя такой ещё и ещё. Роковая красавица в зеркалах улыбалась удовлетворённо:
«Ну что ж, Андрей Викторович, вы сами хотели. Теперь удивляйтесь.
Кто к нам с платьем придёт, от него и погибнет!»
Глава 14
Если бы не Маруська, утром не встал бы. Но с такими будильником в кучеряшках разве проспишь?!
Мапа, мапа, а ты будешь лошадкой?! Ну позялуста!!! Мапа! орало в ухо моё счастье, устраивало взрыв ладошками в моих волосах и целовало в щёку.
Кажется, я вчера хватанул лишнего. Голова раскалывалась, но я открыл один глаз:
Тебя конь в пальто устроит?
А на тебе неть пальта, ты в тлусах! радостно взвизгнула Маруська и давай по мне прыгать, как бешеный пони.
О, дети
Оно невидимое, пробурчал я и выбрался из-под одеяла. Как в сказке про короля, из волшебных нитей, а на трусы волшебства не хватило, пришлось обращаться в Келвин-Кляйн.
Покатай-покатай! слишком звонко требовала Маруська.
Куда денешься, усадил на шею и заржал тихонько:
Иго-го.
Маруська от радости аж пяточками засучила. На кухне спустил её на стул и сказал:
Теперь умываться, потом завтракать, скачки кончились.
А исё? взглянула на меня кокетливо доча.
Если ещё, то конь сдохнет, ответил я.
Маруська посерьёзнела:
Не сдыхай, ты мне нлавися.
А у меня аж мурашки по коже побежали, потому что я снова в дочке увидел Катерину. Почему они так похожи?! От вчерашнего рычания на мою офисную мышь стало как-то неловко подумалось: вот моя Маруся вырастет, а на неё какой-нибудь такой дятел орать станет. Хотя Катерина тоже хороша Я взглянул серьёзно на дочь:
Точно нравлюсь? А вдруг я плохой конь?
Маруська потянулась ко мне через стол и обхватила щёки ладошками:
Хало-оший. Самый лучший на свете!
Я поцеловал её в носик-кнопку, подмигнул и при виде задорного сияния дочкиных глазёнок повеселел:
Ну, тогда пошли умываться.
На коне-на коне! засмеялась Маруська.
Я подставил загривок:
Залезай.
Она тут же захомутала меня, и мы поскакали в ванную. Вот и говори после этого, что гены ерунда. Ещё три года, а уже вся в маму знает, как мужчине на шею сесть и ножки свесить. Правда, в случае с Маруськой я и сам этому рад.
Когда я пришёл на работу, задержавшись на станции техобслуживания, радость снова как корова языком слизала. Глянул в дальний угол, там сидела нахохлившаяся, будто воробей, Катерина и что-то угрюмо строчила. В очках почему-то. Зализанная вся, в несусветном сером вязаном свитере. У каких бабушек она эти шмотки отбирает? Я и то горничной сказал, чтобы выходной костюм подготовила. Думал, в связи с предстоящим походом Катерина хоть слегка принарядится, а она наоборот. Назло? Война, значит?! Ну-ну!
И я мгновенно разозлился. Рванул в свой кабинет.
Мысль о том, чтобы идти с ней куда-то, тем более на презентацию Бауффа, где будут не только заинтересованные лица, но и вся ростовская элита, показалась бредовой. Какой я кретин! Даже набрал её в корпоративном чате, чтобы написать «отбой». Но тут же притормозил. Упрямство было сильнее меня. Уступить?! Ей?! Да ни за что! Достаточно мне перед отцом прогибаться, а слабость собственной подчинённой я показывать не стану. Есть одна единственная женщина, которой всё можно, это Маруська. Других строить буду я, мне грабель хватило с бывшей. Спасибо, больше не надо. Так что раз я сказал Катерине, что мы пойдём, значит, пойдём! Как на работу! Кстати, это работа и есть, чего я навыдумывал? Я бы сам лучше на теннис пошёл вместо этой ярмарки тщеславия. Всё равно Марусю вечером из садика Надя с отцом забирают.
Весь день я рвал и метал, наорал на программиста, который мне всё лепетал:
Так нельзя сделать, технически невозможно
А ты сделай, чтобы было возможно! Меня почему «нет» не интересует, мне нужно, чтобы корпоративная программа была удобной и прозрачной.
Но Андрей Викторович
У тебя три дня! рыкнул я и указал на дверь.
В общем, всем досталось на орехи, только Катерину я не вызывал к себе, как обычно. В четыре часа написал ей в чате с жирным намёком:
«Если надо переодеться, уйдите раньше. Я вас заберу из дома».
А она тут же ответила:
«Да, благодарю. Но забирать меня не надо. Я буду у входа к Конгресс-холла в семь-двадцать».
Я пыхнул, как факел. И тут она хочет по-своему! Настрочил, вдалбливая клавиши в ноутбук, как только не задымились:
«Нет. Я вас заберу. Если не из дома, пишите адрес».
«Не надо».
Я аж подскочил. Ну и ладно! Пусть шлёпает пешком или на такси, если хочет.
Я встал, потом сел и дописал:
«На вас должно быть синее платье!»
«Будет».
Да она Мисс Лаконичность! И вообще не понимаю, чего меня так типает? Я разволновался, как дурак. Думал, что просто приятно проведу скучную пятницу, ведь до вчерашнего дня у меня настроение от Катерины только поднималось, а теперь наоборот от слова вскипаю. Хоть яичницу на голове жарь. Ерунда какая-то, сам себя не узнаю.
Впрочем, я не могу себе позволить явиться на подобное мероприятие в обычном костюме. Поэтому, делая вид, что мне абсолютно всё равно, я уехал из офиса. По дороге натолкнулся на Анжелу. Она подобострастно улыбнулась: вот кто всегда готов хоть в Куршавель, хоть в Красную Армию! Я кивнул и прошёл мимо. Один вечер за пивом ещё не повод навязываться мне в друзья.
Девочки! Знаете, с кем я вчера провела вечер?! захлёбываясь от восторга, заявила Анжела у нашего «кофейного столика».