Кухня в офисе была, но ввиду экономии рабочего времени на курсирование по опенспейсу нам не возбранялось иметь в своём углу электрический чайник, кофе, чай и чашки. Сюда же, на ничейный стол, народ сгружал печенюшки или конфеты, принесённые из дома, если поделиться хотелось.
Как все нормальные люди, мы начинали своё рабочее утро с чашками в руках. Почти никто не успевал дома перекусить, а если и успевал, то какая разница? Не перекур, но хоть какая-то приятность от работы. Даже старшая над нами Анечка никогда не возражала против пятиминутки «утренней сплетницы» и сама присоединялась.
Вообще-то мы не сплетничали, а обсуждали тему дня: когда йогу, когда новый фильм, когда бороду, которую отрастил начальник компьютерного отдела, словно фигурных коньков по воскресеньям и цветастых рубашек ему для эпатажа не хватало. Сегодня было не до бороды. Анжела сделала глаза заговорщицы и сообщила со сладострастием, по которому было сразу понятно, что в её сердце вновь пришла любовь, возможно, уже и загнездилась:
Я провела потрясный вечер с Андреем!
С каким? не поняла бухгалтер Марина, заглянувшая к нам по обыкновению с шоколадкой.
Я провела потрясный вечер с Андреем!
С каким? не поняла бухгалтер Марина, заглянувшая к нам по обыкновению с шоколадкой.
Ну как с каким? возмутилась Анжела. С нашим! С Андреем Викторовичем!
Я поперхнулась кофе. Впрочем, не только я. Но Анжелу уже несло. Гусеницами по моему настроению, как фашистский танк по цветущей лужайке. Жаль, у меня гранаты нет
Сижу я в Ирландском пабе, и вдруг он заходит! И такой сразу разулыбался! Ах, Анжелочка, вы сегодня так прекрасно выглядите! Вы что, тоже любите футбол, спрашивает. Ну, я, конечно, терпеть его не могу. Но смотрю, чтобы быть подкованной
«Лошадь Пржевальского», подумала я негодующе.
Тем временем сияющая, словно иллюминация над Большой Садовой, «лошадь» продолжала:
Он мне рассказал, где можно купить билеты на Чемпионат мира по футболу, и даже предложил достать ВИП-места. И она хитро заулыбалась, передержав театральную паузу, возможно, посмотреть вместе.
Ничего себе, ничего себе! А дальше? взбудоражились все.
А я решила вывесить свежее резюме на Хэдхантере. Бабушка была права: красивые мужчины зло. Наглое, избалованное женским вниманием, самоуверенное зло!
Удивляюсь, как керамика не хрустнула в моих пальцах, когда Анжела с видом довольной кошки сказала:
Ну что дальше? Сами не знаете, что дальше бывает? Что было, то и было. Должны же и у меня быть свои секреты
Кофе мне больше не хотелось, только валерьянки, а лучше яду. Но не для себя. А для пржевальской лошади, жирафа и прочего зоопарка. Не говоря ни слова, я удалилась в свой угол и принялась зверски переводить очередную презентацию по супер-новому скаб-букингу для особо одарённых.
Царевич заявился в офис лишь в одиннадцать. Свежий и румяный. Аж издалека видно. Гад! Зыркнул в мою сторону, я насупилась ещё больше и сделала вид, что его не вижу. Напялила очки от солнца и подумала, что я правильно решила прийти в офис самой серой из мышей, а потом ка-ак появиться вечером красавицей. Неожиданно. Для усиления эффекта. Превратиться, как Василиса Прекрасная из Царевны-Лягушки.
Может, Иван-царевич и не влюбился бы, если бы не было такого разительного контраста. Я тут же фыркнула себе под нос: а мне и не надо, чтобы влюбился! Челюсть отпадёт, я уже рада буду. И не покраснею перед ним больше! Никогда и ни за что!
В офисе целый день поднималась крыша. Программист Вася решил уволиться, Лариса Павловна пила капли и бормотала:
Как вы на одном этаже с этим извергом сидите? Или он на вас не орёт?
Он на всех орёт, просияла Анжела. Кроме меня.
Она направилась в сторону лестницы в поднебесье, а я снова подумала о яде. Хорошо, что вампир меня опустил переодеваться. Я пошла к Агнессе свои наряды я занесла ей с утра. Повезло мне, что её «Весёлый слон» находится в двух шагах от работы!
В подсобке кафе я не спеша переоделась и повторила магию макияжной кисти и утюжка для волос, полная предощущения мести. Хотя как именно мстить я не представляла, но уж точно не буду с ним милой и пушистой. Буду красивой, но строгой. И говорить противным, официальным голосом, как переводчицы в ООН.
Я припарковал джип, еле отыскав свободное место на парковке, уже заставленной шикарными тачками перед украшенным разноцветными флагами парадным входом Конгресс-холла. Упс, красная дорожка? Фотографы? Этого ещё не хватало! Я нервно сжал телефон. Нашёл во внутреннем кармане два пригласительных билета. Отец точно скажет, что я идиот. Мне не привыкать. Скандалом больше, скандалом меньше.
Я вышел из машины, автоматически пытаясь отыскать взглядом убогий бабушкинский плащ. Не обнаружил. Головы в непослушных кудряшках тоже нигде не было. Меня раздирало на две части желание её видеть и надежда, что она не придёт.
Мимо продефилировали расфуфыренные девицы в синих нарядах.
О, Андрей, привет! послышалось за спиной.
Я обернулся: Олег Артемьев, сын губернатора, сейчас тоже занимающий жирное местечко. Он протянул мне руку для рукопожатия.
Вокруг знакомые и незнакомые лица. Катерины нет, как нет. Струсила? И хорошо. Потому что я упрямый кретин. Отец разорётся, читая нотации и будет прав: иногда я не думаю и живу одними эмоциями, а бизнес есть бизнес. Хотя было бы прикольно видеть её, краснеющую и смешную, рядом. Тогда бы не сводило челюсти от скуки.
Чёрт! Ну где же она?!
Я не выдержал и набрал номер Катерины. Стоящая впереди элегантная девушка в лёгком белом пальто, обернулась, поднося к уху телефон. Разлетелись в стороны распахнутые полы из белого кашемира, заструился, тут же вновь объяв красивые бёдра, синий шёлк. В свете заходящего солнца сверкнули синим огнём и золотом драгоценности в ушах. Тёмные, по-голливудски уложенные волосы взметнулись по плечам, и я столкнулся взглядом с холодной внимательностью потрясающе выразительных глаз. Красавица произнесла чувственными алыми губами:
Чёрт! Ну где же она?!
Я не выдержал и набрал номер Катерины. Стоящая впереди элегантная девушка в лёгком белом пальто, обернулась, поднося к уху телефон. Разлетелись в стороны распахнутые полы из белого кашемира, заструился, тут же вновь объяв красивые бёдра, синий шёлк. В свете заходящего солнца сверкнули синим огнём и золотом драгоценности в ушах. Тёмные, по-голливудски уложенные волосы взметнулись по плечам, и я столкнулся взглядом с холодной внимательностью потрясающе выразительных глаз. Красавица произнесла чувственными алыми губами:
Я слушаю вас, Андрей Викторович.
Катерина?! Я выронил трубку из рук и, забыв, что надо делать, поправил надо лбом и без того стоящие дыбом волосы. Меня обдало жаром и я пробормотал: А я думал, вы опаздываете
И незнакомая красавица сказала голосом моей офисный мыши, внезапно строгим и не заикающимся:
На работу я никогда не опаздываю!
Глава 15
«Лучше один день быть человеком, чем тысячу дней быть тенью». Не знаю, из каких закоулков моей памяти выскочила эта китайская мудрость, но я прочувствовала её сейчас до мурашек. Выражение лица царевича стоило безбожно залитой стены в кухне, запаха сырого бетона и одной вздыбившейся обоины. Ради его вытаращенных от изумления глаз я бы пережила и целый потоп.
А почему волосы не кудрявые? вдруг спросил Андрей Викторович таким тоном, словно я побрилась наголо и лысина вдруг оказалась мне к лицу.
Положение обязывает[6], ответила я любимой бабушкиной фразой и неспешно пошла ко входу.
Судя по звуку, царевич поднял свой телефон с тротуарной плитки и последовал за мной. Обошёлся без сарказма, надо же!
Когда он галантно предложил мне сложенную в локте руку, я удивилась и поняла ещё одну истину, которую не рассказывают в школе, а следовало бы, чулки на резинках и правильно подведённые глаза обладают волшебной силой. Стоит хотя бы на минуту поверить в то, что ты красивая женщина, и внезапно в это верят другие. Уже не первый мужчина провожает взглядом, а раньше меня будто не существовало.
Я переложила в правую руку клатч и ответила сухо, глянув вскользь на фотографов:
Благодарю, не стоит. Люди способны истолковать превратно наши отношения.
Кажется, ему это не понравилось. Зато мне очень. Я злорадно улыбнулась.
Какая разница? И кому вы улыбаетесь? придирчиво осведомился царевич, мгновенно справившись с эмоциями.
Знакомому, соврала я.
Коварство, неизвестно где прятавшееся до сегодняшнего дня, расцвело в моей душе готическими незабудками. Вот так живёшь почти тридцать лет и не знаешь, что вполне могла зваться не Катей Кутейкиной, а одной из семейства Адамс
Я увидела впереди Добрыню. Как удачно! Улыбнулась ещё шире. Богатырь в синем галстуке засиял в ответ. Царевич рядом со мной запыхтел. Ох, как хотелось бы видеть, краснеет он или бледнеет, на кого сейчас смотрит и куда дел предложенную мне руку, но внутренний голос твердил о достоинстве, поэтому я вообще не смотрела на шефа. А он не отставал. И отчего-то молчал уже целые десять метров.
Кажется, я не смогу расстаться с этими туфлями Они тоже волшебные.
Мы ступили на красную дорожку вслед за ушедшей в холл грузной парой, и фотографы принялись за нас. Замелькали вспышки, объективы нацелились с разных сторон, как дула самоходных танков.
Улыбайтесь, шепнул мне на ухо царевич, обдав жаром.
Я растерянно моргнула, но тут же вспомнила, что я не я, и сказка не моя, и потому приосанилась. Добрыня принялся делать мне какие-то знаки из толпы. Царевич встал ещё ближе, я почувствовала его ладонь на своей талии. Да как он посмел?! я оглянулась возмущённо.
Улыбайтесь, Катерина, улыбайтесь, повторил гад, растянув губы в мачистской улыбке. Вы потрясающе красивая сегодня!
Его ладонь приобняла меня уже по-хозяйски. Жаль, прилюдный хук клатчем в лоб будет выглядеть неинтеллигентно прежде всего с моей стороны. Я немного отодвинулась, с трудом вспоминая, что надо улыбаться на камеру. Он придвинулся, наплевав на приличия. Навис надо мной, касаясь спины, плеч, как Дракула, делающий селфи с собственным ужином. От его близости и ощущения теплого дыхания у моего виска кожа покрылась миллиардами мурашек, которые прокатились вниз по спине до самых пяток, а в голове что-то слегка закружилось
Я одёрнула себя: Ну, уж нет! Ужином после вчерашнего пива с пржевальской лошадью я не стану! И вообще! Я усмирю собственную разбушевавшуюся физиологию или я не интеллигент в десятом поколении! Я развернулась и пошла по красному ковру быстрым шагом в Конгресс-холл. Подальше от Жирафа.