Владыка, особо почитавший Тихона Задонского за его духовные труды, дал приюту имя великого святителя
Еще ночью, стоя на молитве, он встрепенулся, будто услышал что-то. Окончив молитву, он встал с колен.
Его комната располагалась в приюте для мальчиков, который владыка назвал во имя святителя Тихона Задонского. Святитель этот особую свою святую заботу проявлял к детям, лишенным родителей. Владыка, особо почитавший Тихона Задонского за его духовные труды, дал приюту имя великого святителя.
Сбоку от рабочего стола, всегда заваленного деловыми бумагами, а большей частью письмами с просьбой о помощи, стояло глубокое кресло, в котором владыка отдыхал и дремал. Еще с Битоля он приучил себя не спать и никогда не ложился в кровать ее в Шанхае у него вообще не было.
В красном углу помещались иконы, по стенам фотографии. Сбоку стоял аналой с лежащим на нем Евангелием и крестом для исповедей, которые он часто принимал в этой своей комнатке.
Больше здесь ничего не было.
Именно в это время в палате, где лежала полная молодая блудница, соседки, потеряв всякое терпение, стали кричать и звать на помощь нервы у них были на пределе.
Дело заключалось в том, что полная белокурая больная стонала сначала не так громко. Но потом стоны перешли в крики. Она повторяла: «Владыка Иоанн! Владыка Иоанн! Зовите его сейчас же! Зовите!»
И так снова и снова, несмотря на все увещевания.
Напрасно ей говорили, что теперь ночь, что идти до владыки далеко. Немного успокоилась, когда ее обманули, сказав, что послали за владыкой. Наступил рассвет, и она принялась снова громко, надсадно кричать.
Владыка между тем под проливным дождем пересекал голое поле.
У длинного деревянного дома, огороженного дощатым забором, он остановился. Подергал за шнурок звонка.
К двери в ограде подошла пожилая сторожиха, русская, с усталым, тяжелым лицом Была она массивная телом, грузная и, видать, обладала хорошей силой.
Владыко! искренне удивившись, сказала она. А мы вас разыскивать хотели!
Знаю.
Он пошел вперед протоптанной, но размытой дождем дорожкой. Босые ступни скользили. Сторожиха шла позади, успевая поддерживать маленькое, легкое тело владыки.
Войдя в дом, где содержались умалишенные, владыка протер запотевшие очки, осмотрелся.
Тряпку дайте.
Сторожиха поспешно, как только могла, нашла сухую тряпку.
Горестно она смотрела, как владыка вытирает ноги.
Давайте, владыка, я вымою их, она показала на красные ступни с полосами от грязи.
Не надо, и он вошел в палату, где стояло с десяток кроватей, на которых сидели и лежали больные женщины самых разных возрастов и самого разного вида.
В палату вошел и доктор, хорошо знавший владыку.
Как рад, как рад, сказал он, сердечно улыбаясь. Сами-то здоровы?
Все слава Богу, владыка прямо направился к кровати, где лежала молодая женщина, укрытая стеганым теплым одеялом. Под глазами синели круги, пышные русые волосы разбросаны по подушке, губы потрескавшиеся, распухшие.
Увещевания доктора, уколы, лекарства не помогали.
Она чуть приподнялась на подушках, устремив взгляд больных глаз на владыку.
Пришли она выпростала полные белые руки из-под одеяла и сложила ладони под благословение.
Владыка благословил и сел на табуретку, ближе к изголовью кровати.
Нехорошо мне, сказала она. Наверное, за грехи.
Наверное! Разве не знаешь, что болезни за грехи и даются Господом? Но нам же во благо. Поймешь это выздоровеешь.
Да как выздоровею? Дурная болезнь! Неизлечимая! голос ее, высокий, тонкий, сорвался. Умираю!
Подожди умирать. Давай сейчас я тебя исповедаю и причащу. А потом молиться будем.
Я не умею.
Умеешь. В прошлый раз учились.
С соседних коек смотрели и прислушивались, что происходит у кровати, к которой подошел владыка. Некоторые женщины встали с коек и, запахнув свои байковые серые халаты, встали за спиной владыки. Некоторые покрывали головы косынками или платками, уже зная, что сейчас будет молитва, потом исповедь и причастие.
Доктор уже распорядился принести стол, покрыть его белой скатеркой и поставить на стол подставку для иконы.
Ты ведь в прошлый раз и «Трисвятое» выучила, и Богородице пела, говорил между тем владыка молодой женщине. Он взял ее пухлую руку в свою, глядя ей прямо в глаза своим тихим, доверчивым взглядом. Ну, не будешь умирать? Будем молиться?
Святый Боже, Святый Крепкий, пропела басом из-за спины владыки женщина с большими обвисшими щеками, с водянистыми глазами, в которых застыло безумие.
Погоди, Клавдия, сказал доктор. Не лезь поперек владыки
В пекло! и женщина, которую доктор назвал Клавдией, захохотала.
Ну, Клаша, владыка встал, подошел к женщине, положил на ее голову свою легкую ладонь. Господь ведь ждет, когда мы к нему обратимся.
И странно женщина, которая была выше владыка почти на голову, перестала кривить лицо, замерла.
Давайте готовиться, продолжил владыка, Все встанем, как и раньше, друг подле друга. Я сейчас прочту молитвы, а вы их внимательно выслушайте. Потом, когда я скажу, будете называть свои имена, Ну, это вы уже знаете.
Только успел владыка прочесть «Царю Небесный», как в дальнем углу палаты женщина с реденькими волосами, худая, вдруг завопила, разинув свой беззубый рот:
Вон! Вон отсюда! Прочь!
Владыка Иоанн повернулся лицом к молящимся, сделал рукой жест, мол, ничего, сейчас она успокоится, и продолжил читать молитвы общей исповеди.
Беззубая женщина не сразу успокоилась. Но постепенно голос ее становился тише, она легла на кровать, изо рта пошла пена.
И все затихла.
Закончив общую исповедь, владыка выслушал еще и тех, кто хотел назвать свои личные грехи. Таких женщин оказалось всего несколько. Молодая блудница позвала владыку к своей кровати, с которой не вставала во время исповеди, что-то зашептала ему в ухо. Потом громко заплакала. Владыка накрыл ее епитрахилью и произнес разрешительную молитву.
Блудница плакала, но слезы ее как будто были другими тихими.
К Святой Чаше подходили с благоговением. Доктор помогал владыке, красной тряпицей вытирая рты причастникам. Но вот дошла очередь до Клавдии той самой женщины с обвислыми щеками, которая басом запела «Трисвятое» до времени.
Клавдия раскрыла рот, вытаращив глаза, и вдруг, неожиданно для всех, выплюнула Святые Дары.
Владыка поставил Чашу на стол, нагнулся и поднял причастной ложкой выплюнутое Клавдией.
Владыка, остановитесь! вскрикнул доктор, увидев, что владыка хочет принять то, что предназначалось Клавдии. Она бешеная!
Не волнуйтесь, доктор. Это ведь Святые Дары.
И владыка спокойно принял Тело и Кровь Господни.
Глава восьмая
Хлеб наш насущный
Рассказ Людмилы Михайловны, казалось, больше других впечатлил Ивана.
А он правда ходил босиком? И зимой?
Не знаю как зимой, но точно мне известно, что митрополит к нему со специальным письмом обращался. Написал, чтобы владыка Иоанн носил ботинки. Так он знаете что сделал? Связал новые ботики за шнурки и стал носить их в руке. Тогда митрополит вынужден был написать ему, чтобы владыка обувал ботинки. Только после этого он стал ходить в обуви. Да и то до поры.
Озорничал, сказал Милош.
Юродствовал, поправила Людмила Михайловна. Когда на него сильно нападали, он защищался, принимая юродство. Между прочим, никто так юродивых не почитает, как православные.
Верно, согласился Еремин. Вообще жизнь русской эмиграции в Китае знают разве что по голливудским фильмам. «Леди из Шанхая», «Графиня из Гонконга». Красавицы Рита Хейворт, Софи Лорен в роли русских падших женщин. И это еще классика! А что говорить про ширпотреб!
Русский Шанхай это как государство в государстве. Свои кварталы магазины, рестораны И все вокруг величавого собора в честь иконы Богоматери «Споручница грешных»
Да, тут графини и княгини наши эдакие роковые женщины. Или еще краше шпионки, добавил отец Александр. А ведь Шанхай был совсем другой. Так, Людмила Михайловна?
Особенно русский Шанхай. Это как государство в государстве. Свои кварталы магазины, рестораны, даже театр и кинотеатр. И все вокруг величавого собора в честь иконы Богоматери «Споручница грешных». Ведь этот собор владыка построил! Слава Богу, он не видел, как коммунисты из собора сделали ресторан.
Я читал, что теперь его отдали под шоу танцев, сказал, вздохнув, Алексей Иванович.
Я читал, что теперь его отдали под шоу танцев, сказал, вздохнув, Алексей Иванович.
Да, об этом писали. Но в России этого ничего не знают! Разве что про Вертинского известно, который в Шанхае жил и концертировал. А вот что владыка Иоанн создал приют для бездомных детей, никто не знает! А ведь он спас от голодной смерти три с половиной тысячи детей! И воспитал их, как семинаристов в вашем Битоле, Милош.
Я читал про приют, ответил Милош. Везде он о детях заботился.
Отец Александр заметил, что Иван глазеет на витрины бутиков, виднеющихся сквозь стекла бара.
А не посмотреть ли нам, чем у них здесь торгуют?
Да чем угодно, сказал Алексей Иванович. Только учтите, цены здесь кусаются.
Отец Александр встал.
Со мной, Иван?
Они ушли.
Алексей Иванович предложил выпить по чашечке кофе.
Разговор о Шанхае продолжился. Опять его начала Людмила Михайловна.
И рассказала историю не менее примечательную, чем со Святыми Дарами в доме для умалишенных.
Владыка ел один раз в сутки, вечером. Когда Маргарита Николаевна, воспитатель приюта, поставила на стол тарелку с жидкой овсяной кашей, он как-то жалостливо улыбнулся и зашептал «Отче наш», прежде чем приступить к трапезе.
Маргарита Николаевна, высокая стройная женщина в неизменном темно-сером длинном платье, с волосами, стянутыми в тугой узел, и строгим лицом, обычно немного поднятым вверх, сегодня выглядела несколько надменно. Она поставила пиалу зеленого горячего чая и, перекрестившись, уже хотела уйти, но владыка ее остановил.
Сделайте одолжение, выпейте со мной чаю, Маргарита Николаевна.
Благодарю. Я ужинала.
Тогда присядьте, прошу вас.
Она послушно присела на краешек стула, показывая, что не намерена разговаривать, а просто выполняет распоряжение священноначалия.
Такое дело, словно извиняясь, начал владыка Иоанн. Мне сказали, что в районе порта стали оставлять грудных младенцев. И такие случаи участились. Особенно сейчас, зимой.
Уже начиная понимать, куда клонит владыка, воспитатель и учительница языков русского, английского и китайского, Маргарита Николаевна, урожденная графиня Вербова, сурово спросила: