Махров появился через минуту быстрый и квадратный, как итальянская танкетка.
Наконец-то! Пойдем в кабинет к директору!
И тут он заметил Ниночку, и челюсть его отвисла:
Это кто у нас такая прекрасная! Миша, ты где выкопал этот цветок прерий! Эту фею! Эту прекрасную камелию!
Но-но! погрозил я кулаком. Это Ниночка, моя хорошая знакомая. Она сегодня покажет мне город. Ну не все же время мне сидеть в Доме творчества со старыми пердунами? (Ниночка тихо фыркнула и покраснела, так мило, так непосредственно) Ниночка будущий филолог из семьи филологов. Будет поступать в университет на филологический факультет! А это, Ниночка, самый великий издатель всех времен и народов, знаток литературы, дамский угодник и просто хороший человек Леонид Викторович Махров! Прошу любить и жаловать!
Да-да, прошу любить! фыркнул Махров, и его глазки сделались масляными, как у кота после чашки сливок. Еще тот кот, точно! Так, Миш нас ждут у директора, давай я Ниночку усажу у себя в кабинете? Хотя слушай, а пусть с нами идет! Там иностранцы, давай их поразим красотой вон у нас какие девушки, пусть завидуют!
А Леночка твоя где? осторожно осведомился я, сделав акцент на слове «твоя».
В отпуске! махнул рукой Махров. Да и вообще вроде как увольняться собирается. Кстати, Ниночка, а вы чем заняты? Где работаете? А давайте ко мне в секретари? Работа несложная! Печатать умеете?
Умею, неожиданно призналась Ниночка. Я хорошо печатаю. Даже подрабатывала, дипломы печатала выпускникам. И два языка знаю английский и немецкий.
О как! удивился Махров. Миша, ты где откопал это чудо?! В общем Ниночка, я вас жду у себя в самые ближайшие дни! С заявлением об устройстве на работу! Зарплата не очень большая, но перспективы! И коллектив хороший, веселый! Опять же филологу работать в издательстве самое то! Куда еще-то идти филологу? Если только в писатели Но по опыту знаю писатели из филологов ерундовые. Самые лучшие писатели выпадают неизвестно откуда, зажигаются, как звезды! И они точно не учились ни на каких филологических факультетах.
Ниночка совсем зарделась, но нашлась и даже, не заикаясь, ответила:
Можно я подумаю? Я с Михаилом Семеновичем посоветуюсь, ладно?
Ладно! не удивился Махров и незаметно мне подмигнул. Михаил Семенович плохого не посоветует! Слушайся его во всем!
Я так же незаметно показал ему кулак, чем вызвал довольную ухмылку толстяка, и на этом наше коридорное общение завершилось. Махров махнул рукой, что очень напоминало старое фото с политруком: «В атаку!» и мы пошли, почти побежали по коридору. Нину я держал за руку, чтобы не отстала, и таким вот паровозиком пронеслись по издательству, едва не сшибая с ног выходящих из кабинетов людей. Те, кстати, не особо удивлялись такому «Дранг нах остен», видимо, эдакие картинки были им не впервой. Рабочие моменты, однако!
В кабинете директора издательства сидели пятеро сам директор, которого я уже хорошо знал, а еще четверо мужчин. Двое, судя по их виду, «начальники», двое переводчики. Директор издательства с любезной улыбкой им что-то говорил, переводчики переводили, «начальники» прихлебывали красное вино из высоких бокалов, сидя за уставленным угощениями столом. Ох уж это наше русское хлебосольство! Или желание пустить пыль в глаза?
О! Вот и наш автор! выдохнул директор, которому, похоже, до смерти надоело принимать удар на себя, развлекая иностранных гостей. Господа! Это Михаил Карпов, автор, ради которого мы в общем-то сегодня и собрались. Михаил, представляю тебе наших гостей: это Клод Галлимар, владелец и директор одного из крупнейших издательств Франции. Известнейшая личность в литературном мире, и вообще в мире.
Мне очень приятно! сказал я, пожимая руку мужчине неопределенного возраста. Ему могло быть от сорока до семидесяти дорогая одежда, запах хорошего одеколона, дорогие туфли, образ преуспевающего бизнесмена, как и положено главе крупного издательства. Это ваше издательство некогда издало первую книгу Антуана де Сент-Экзюпери! За одно это вам нужно ставить памятник!
Галлимар весело рассмеялся и что-то стал говорить по-французски, а переводчик, улыбаясь, перевел:
Господин Галлимар говорит, что памятник ему ставить еще рано он еще жив. Придется подождать, и он надеется, что как можно более долгое время. Но ему очень приятно, что вы знаете о наших заслугах, и вообще о нас знаете. Нам казалось, что за «железным занавесом» советские люди не очень знают о том, что происходит на Западе.
Я улыбнулся, оценив шутку с памятником, похоже, что это один из вариантов: «Не дождетесь!» Комментировать же слова насчет «железного занавеса» не стал. Ни к чему.
А это господин Дитер Хольцбринк, один из директоров издательства «Фон Хольцбринк», наследственного дела семьи Хольцбринк. Дитер впервые у нас в СССР и хотел познакомиться с одним из представителей новой советской литературы.
Дитеру было, на мой взгляд, около тридцати лет приятное открытое лицо, стройная фигура, подтянутый и элегантно одетый. Если бы не знал, что он немец сказал бы, что это русский откуда-нибудь из Питера.
Очень приятно, господин Хольцбринк! пожал я руку приветливо улыбающемуся мужчине. Ваше издательство славится качественными книгами. Манн, Пастернак, Хемингуэй Неужели вас могла заинтересовать такая маленькая персона, как я?
Хольцбринк хохотнул и что-то сказал по-немецки. Переводчик перевел:
Господин Хольцбринк говорит, что вы не такая уж и маленькая персона. С вашим-то ростом и плечами.
Я тоже улыбнулся и подсел к столу, прежде себя посадив за него Ниночку, которая выглядела совсем потерянной, очень стеснялась и розовела. Что, впрочем, придавало ей еще большего шарма. Непосредственность, чистота, молодость это лучше всяких макияжей и ухищрений всевозможных портных. Простая, незамысловатая одежда студентки смотрелась на ней так, будто это были наряды от лучших кутюрье. Для модели у нее не хватало роста, да и поплотнее она, чем эти худые вешалки, но это как раз ее и украшало ничего нет хорошего в тощих девках, у которых все на заду трясется от налитого под кожу дурного жира. Спортивные девушки наше все! Кстати, забыл ее спросить каким видом спорта она занималась? А ведь занималась, точно. Но ничего, потом спрошу. Успеется!
Стол был накрыт как обычно, когда встречают заморских гостей. Икра, копченый лосось, осетрина и в бутербродах, и просто так на тарелках и в вазочках. Вино, водка, шампанское.
Господин Галлимар спрашивает, кто эта прекрасная девушка рядом с вами? переводчик улыбнулся и посмотрел на Нину, потупившую взгляд и покрасневшую. Она так прекрасна, что голова кружится от ее красоты!
Это Нина, улыбнулся я в ответ. Она будущая студентка, филолог. Будет работать здесь, в издательстве. Ее родители преподаватели русского языка и литературы.
Господин Галлимар говорит, что он видел много русских девушек, но такую прекрасную впервые! У вас, господин Карпов, очень хороший вкус! Вы понимаете прекрасное!
Вот черт! Я даже нахмурился, хотел сказать что-то резкое, но передумал. Зачем? Пусть думают, что хотят. Считают ее моей любовницей, ну и пусть. Плевать.
Немец что-то сказал Галлимару, и тот слегка улыбнулся. Переводчик переводить не стал, а я глянул на Ниночку и тихо, чтобы не было слышно со стороны, спросил:
Вот черт! Я даже нахмурился, хотел сказать что-то резкое, но передумал. Зачем? Пусть думают, что хотят. Считают ее моей любовницей, ну и пусть. Плевать.
Немец что-то сказал Галлимару, и тот слегка улыбнулся. Переводчик переводить не стал, а я глянул на Ниночку и тихо, чтобы не было слышно со стороны, спросил:
Чего он там говорит?
Ниночка так же тихо, почти не слышно, проговорила:
Он сказал, что я ваша любовница и что такому солдафону, как вы, такая красотка ни к чему. И что он вам завидует. Идиот!
Господа! начал я, чтобы завершить с этим всем делом побыстрее. Мне сказали, что вы уже обо всем договорились с издательством и что требуется только моя подпись. Можно узнать, о чем вообще договорились? Я передал свои права издательству, но без моей подписи они все равно действовать не могут в случае с зарубежными издательствами. (Это было не совсем так касалось только издательств в западном лагере. В социалистическом лагере все было гораздо проще.) Вы могли получить подписанные договоры и потом, зачем было ждать меня? И еще откуда вы обо мне узнали и почему у вас возникла идея издать мои книги? Ведь меня за рубежом никто и не знает.
Начал, по старшинству, Галлимар, через переводчика, само собой:
Мы хотели на вас посмотреть, прежде чем принять решение об издании ваших книг. Согласно договоренностям с вашим литературным агентом, каждый из нас берется перевести и издать серию из шести ваших книг под названием «Нед». А по результатам продаж и серию «Звереныш». Минимальный тираж каждой из книг пять тысяч экземпляров, но возможны допечатки, опять же по результатам продаж. За каждый экземпляр книги вы получите в долларовом эквиваленте два доллара. Эти деньги будут перечислены на счет вашего агента издательства. Примерное время исполнения договора первая книга должна выйти через два месяца после подписания. И, соответственно, по книге каждые два месяца. Узнали мы о вас после встречи со Страусом, вы его знаете, с ним встречались. И, насколько знаю, скоро поедете к нему на презентацию вашей книги. Зная Страуса, зная его хватку, уверен, что мы не рискуем, издавая ваши романы. У него чутье, как у гончего пса. А кроме того мы знаем, как успешно расходятся ваши книги и в России то есть в Советском Союзе, и по всем странам социалистического лагеря. Книги идут нарасхват. Вот в общем-то и все.
Ну, вот он я! Я приподнялся и развел руками. Смотрите! Как, соответствую я образу советского писателя?
Честно говоря нет! улыбнулся немец. Скорее вы похожи на наемника из французского иностранного легиона. Говорят, что не знаете, кто вы такой на самом деле? Как так может быть?
Не знаю, как так может быть, развел руками я. Только вот есть, и все тут!
Но вы не выглядите на пятьдесят лет! Вам от силы сорок, и то с натяжкой! не унимался немец. Как-то можете объяснить?
Нет, не могу, вздохнул я. Может, я инопланетянин? Прилетел сюда и забыл, кто я такой. Глянул на русских девушек и от их красоты потерял память.
Я посмотрел на Ниночку и чуть не ахнул она смотрела на меня с таким обожанием и с таким священным ужасом, что я едва не потерял дар речи! Вот черт! Девчонка вообразит себе невесть чего!