Вау! воскликнул Блумквист, а потом, понизив голос, спросил: А какой он?
Вообще-то он очень приятный человек, ответил Ульф Феликс сказал
Блумквист выпучил глаза:
Феликс? Вы знаете, как его зовут по имени?
Он сам попросил меня так его называть, еще небрежнее заметил Ульф. Это была не моя идея.
Феликс, раздумчиво протянул Блумквист. А как он называл вас? Ульфом?
Он даже рассмеялся от нелепости подобного предположения.
Да, ответил Ульф. Он называл меня «Ульф».
Хампус резко поднял на него взгляд:
Так вас зовут? Ульф?
Да, я Ульф. А потом с улыбкой добавил: Вы тоже можете меня так звать, если хотите.
Так значит, и фамилия, и имя у вас означают «волк», сказал Хампус. Вы «Волк Волк».
Это достаточно распространенное имя, ответил Ульф. Есть и другие имена, означающие животных.
Блумквист нахмурился:
Их не так уж и много. Вряд ли повезет наткнуться на человека, которого зовут «Собака» или «Лошадь», верно?
Ульф начал потихоньку раздражаться. Что «Ульф», что «Варг» были совершенно нормальными именами, и не стоило человеку, которого зовут «Хампус», отпускать замечания насчет чужих имен. Хампус Исключительно нелепое имя не то чтобы Ульф даже в мыслях осмелился как-то привлечь к этому внимание.
Блумквист тем временем увлекся:
А помните ту историю про мальчика, который кричал: «Волки!»? Помните?
Ульф оставил это замечание без ответа. Повернувшись к Блумквисту, он спросил:
А как насчет вас, Блумквист? Ваша фамилия ведь значит «Цветущая ветвь», не так ли? Не дожидаясь ответа, он продолжил: В любом случае имена нам обсуждать не обязательно. Когда вы должны явиться на базу?
Завтра, ответил Хампус. Если, конечно, они не вызовут меня раньше. Сказали, чтобы я был готов явиться немедленно в случае экстренной ситуации, но что это может быть за ситуация такая, не объяснили. Может, вторжение?
Ульф посмотрел на часы:
Я попытаюсь выбраться туда сегодня, ближе к вечеру. Если не выйдет, то завтра, но прямо с утра.
Хампус посмотрел на него с благодарностью.
Вы очень ко мне добры, господин Варг, сказал он и, повернувшись к Блумквисту, добавил: И вы тоже, господин Блумквист.
По дороге обратно в контору, сидя в «Саабе», Ульф высказал Блумквисту все, что думал о поведении армейских.
Они считают, будто закон им не писан, сказал он. Но подвергать риску гражданского человека это настоящее преступление.
Совершенно с вами согласен, ответил на это Блумквист.
Ответа «нет» я от этого полковника не приму, продолжал Ульф.
Они завернули за угол, и Блумквист показал, где он хотел бы выйти. Но прежде чем выбраться из машины, он повернулся к Ульфу и сказал:
Та пропавшая девушка ну, которую недавно объявили в розыск
Сигне Магнуссон? Да?
Блумквист принялся разглядывать свои ногти:
У меня, кажется, есть по ней кое-какая информация.
Ульф нахмурился:
И? Вы ее видели?
Нет, видеть не видел. Но так уж совпало, что я иногда заглядываю в одну кофейню неподалеку от моего дома. Не часто, конечно, но бывает. Так вот, они подают там превосходный кофе сорта все из Центральной Америки. Знаете, это просто удивительно, насколько происхождение зерен влияет на вкус.
Да, это, конечно, важно, сказал на это Ульф. Но почему вы заговорили об этом месте? Какое отношение оно имеет к девушке? Она туда ходила?
Блумквист ответил, что нет, не ходила.
Там есть один бариста молодой парень по имени Локе. Из Гётеборга. Он раньше был футболистом, на полупрофессиональном уровне, но травмировал колено и ему пришлось все бросить. Вот уж не позавидуешь. Ударился коленом и всё, твоя карьера окончена. Навсегда. Не повезло человеку.
Да, сказал Ульф. Непросто ему, наверно. Так что там насчет этого Локе?
Она с ним встречалась.
А-а.
Да. И, кстати, не с ним одним.
Ульф ждал продолжения. Торопить Блумквиста не имело смысла проще было дать потоку сознания донести до тебя все, что требовалось, так сказать, естественным образом. Просто некоторые люди так уж устроены, подумал Ульф: Блумквист, госпожа Хёгфорс и еще пара знакомых.
Понимаете, продолжал меж тем Блумквист. Как выясняется, Сигне Магнуссон встречалась одновременно с двоими. С этим Локе, баристой, и еще с одним парнем, который работает где-то в налоговой. С обоими.
Это называется «гулять на стороне», проворчал Ульф.
Блумквист покачал головой:
Необычное дело для женщины, знаете ли. Для мужчины да, но женщины Мне кажется, проблема в том, что женщины вообще все больше становятся похожими на мужчин, и измена, так сказать, идет в нагрузку. Вам не кажется, что наше общество становится все более андрогинным, господин Варг?
Да, Блумквист, я тоже так думаю. Но скажите: наши молодые люди знали об этой ситуации?
Блумквист ухмыльнулся.
Не знали. Локе сказал, он и понятия ни о чем не имел, пока ему не сказала одна подруга Сигне. Он сделал паузу. И второму парню она тоже сообщила.
Ульф спросил, кто именно была эта подруга.
Та девчонка, которая была на фотографии помните, с парнем, которого не было? сказал на это Блумквист. То еще совпадение, согласитесь но это она и есть.
Глава 13
Перикардит
На солдата, стоявшего у ворот базы, удостоверение Ульфа не произвело ни малейшего впечатления: он настоял на том, чтобы все-таки обыскать «Сааб».
Превосходная старая тачка, заметил он мимоходом, копаясь в бардачке. Террористы на таких не ездят.
Ульф добродушно улыбнулся:
Что ж, профилировать[11] людей теперь не разрешают а как насчет машин?
Солдат ухмыльнулся:
Никак нельзя. Никакого профилирования ни при каких обстоятельствах. Это приказ.
Даже офицеров полиции нельзя?
Даже офицеров полиции. Понимаете, я-то понимаю, что вы не террорист, который хочет нас тут взорвать, но я могу и ошибаться, верно? Так что я инстинктам доверять не имею права.
Ульф не мог с ним не согласиться. Но, усаживаясь обратно в «Сааб», объявленный солдатом безопасным после весьма поверхностного осмотра, он подумал: что произошло с доверием? Что за страной мы стали? Это были болезненные вопросы, и именно поэтому люди старались их избегать. И он, Ульф, не станет исключением. У него была работа, и он будет ее делать, делать как следует и насколько это от него зависело с состраданием. Остальное он оставит на совесть Истории, чем бы эта самая История на самом деле ни являлась: оставит тому, что люди раньше называли Богом, или Провидением, или даже Судьбою, словом, тому, с чем не приходится спорить любому смертному, а уж тем более сотруднику Отдела деликатных расследований Следственного управления города Мальмё. Даже сам комиссар, господин Альбёрг, на своем далеком Парнасе был вынужден исполнять волю вышестоящих небожителей из Стокгольма; а они, несмотря на все свои полномочия, должны были подчиняться диктату брюссельских властей и Европейскому суду в Люксембурге. И под властью подобных структур, подумал он, грандиозных и непоколебимых, мы и влачим свои ничтожные жизни, занимаясь повседневными делишками и пытаясь убедить себя в том, что мы хозяева своей судьбы и что наши взгляды хоть на что-то влияют. И если так обстоят дела у него, Ульфа, то насколько же хуже положение Блумквиста, стоящего на несколько ступенек ниже его, или, если уж на то пошло, у Мартена, чье место было на самом дне общества, среди собак, для которых подчинение хозяину было всем, а любые свободы, ограничены или вовсе исключены.
Мартен Он явно шел на поправку, и госпожа Хёгфорс докладывала, что во время последней прогулки он гонялся за безвременно опавшими листьями: до осени было еще далеко, и на улице было светло и тепло именно то, что нравится собакам.
Припарковав «Сааб», Ульф улыбнулся. Ему было за что испытывать благодарность в этой жизни, пускай он и являлся лишь винтиком в громадной и сложной машине. Не в последнюю очередь ему хотелось сказать «спасибо» за то, кем он был и где жил: в наше время найдутся вещи и похуже, чем быть шведом; и пускай на свете существовали люди, которые бы охотно его взорвали, но были и другие, и очень многие, жизни которых угрожали целые армии с генералами, с воздушными силами, со всевозможным дорогостоящим оборудованием, направленным всецело на их уничтожение. «Чужое несчастье, подумал Ульф, это и наше несчастье тоже: волны расходятся далеко, затрагивая жизнь любого из нас».
Надпись на указателе возле стоянки гласила: «КОМЕНДАТУРА». Ульф отправился в направлении, куда указывала стрелка, мимо строгих, геометрической формы клумб: цветы на них были высажены аккуратными рядами, очевидно, рукой военного садовника; но фланги, отметил про себя Ульф, все же подвергались атаке сорняков. После клумб ему встретился мощенный булыжником круг с двумя флагштоками посередине, один со шведским флагом, другой с флагом полка, насколько можно было судить по изображенной на нем военной символике: рог, барабан, копье. Флагштоки когда-то были белыми, но теперь краска местами облупилась, обнажив темную древесину.
Тут впереди показалась и комендатура: приземистое, невыразительное здание в три этажа неопределенного времени постройки; перед комендатурой были припаркованы официального вида автомобили, сияющие полировкой, с флагами на капотах. Полковник не заставил себя долго ждать, и всего через несколько минут женщина-капрал в щегольской форме накрахмаленная и отглаженная юбка, два золотых шеврона начищены и блестят провела его в просторный кабинет, располагавшийся в передней части здания.
Хозяином кабинета был полковник Боот Пуке[12] Теорнфлихте, командующий Полумеханизированной пехотной базой имени Карла XII Густава, дворянин, бонвиван и удостоенный наград ветеран нескольких натовских миротворческих операций на Балканах, в Афганистане и много где еще. Полковник, мужчина лет сорока пяти, был в самом зените своей карьеры. Генералом ему становиться совершенно не хотелось, поскольку тогда ему пришлось бы поступиться другими своими интересами, а к его методам командования начали бы приглядываться всерьез. Полковник это было именно то, что нужно: он мог распоряжаться на базе, как его душе было угодно, в теплой и радушной компании подчиненных ему офицеров, и у него было полно времени на столь любимые им вечеринки и официальные приемы. Спокойная, приятная жизнь и другой ему было не нужно. Конечно, время от времени кто-то из его людей делал глупость совершал преступление, например, в которое были вовлечены гражданские лица, или что-нибудь еще в этом роде и тогда при решении вопроса приходилось выходить за рамки военной дисциплины. Подобные случаи особенно претили полковнику, поскольку требовали вмешательства штатских, и уж наверняка, думал он, приветствуя Ульфа у себя в кабинете, этот следователь здесь именно за этим. Быть может, убийство? Или это имеет какое-то отношение к исчезнувшему со склада динамиту? Полковнику эта история не нравилась с самого начала: вдруг динамит попадет не в те руки ну, например, к грабителям сейфов и начнутся вопросы относительно охраны и безопасности. Может, именно это привело Как его бишь там? Ульфа Варга ну и имечко в его кабинет. Поглядим.