Поэтому Митяй даже ухом не повел, когда услышал крик. Некогда им, каждая секунда на счету У него тут батя умирает, что ему за дело до какой-то визжащей девчонки! А визжала именно девчонка, он по голосу понял сразу. Она визжала сначала громко, потом потише. А рядом хохотали, сыпали рубленными некрасивыми немецкими словами. Этих, что хохотали, было четверо. Этих четверо, плюс девчонка. А их двое, потому что батя сейчас не боец. Что им делать при таком очевидном перевесе вражеских сил? Митяй четко знал, что: уносить ноги как можно дальше от фрицев и орущей девчонки.
Он бы так и сделал, если бы не Сева. Сева замер, как вкопанный.
Слышишь? спросил шепотом.
Слышу, и что?
Захотелось крикнуть, объяснить, что нет у них времени на эти игры в благородство. Что сейчас самое важное это спасти батю, но по Севиным глазам было ясно: этот пойдет спасать неизвестную девчонку. И плевать ему на то, что Митяев батя может умереть. В героя решил поиграть.
Он бы так и сделал, если бы не Сева. Сева замер, как вкопанный.
Слышишь? спросил шепотом.
Слышу, и что?
Захотелось крикнуть, объяснить, что нет у них времени на эти игры в благородство. Что сейчас самое важное это спасти батю, но по Севиным глазам было ясно: этот пойдет спасать неизвестную девчонку. И плевать ему на то, что Митяев батя может умереть. В героя решил поиграть.
Женщина кричит.
Ну, кричит.
И мы пройдем мимо?
Мы пройдем. Митяй пожал плечами. Мы уже проходим мимо, блондинчик.
Что-то такое появилось в Севином взгляде. Что-то, чего не было в нем раньше. Отвращение? Презрение? Он не сказал больше ни слова, ни убеждать, ни уговаривать не стал, молча пошагал в сторону лесопилки. Митяй зло сплюнул себе под ноги, глянул на Горыныча и сказал:
Дальше идем, трехголовый. Батя у меня один, а всех дамочек не спасешь.
Сказал и побрел вперед. Было желание потянуть Горыныча за серебряный ошейник, чтобы тот ускорился, но Митяй не рискнул, понимал, что с Темным псом шутки плохи, что на самом деле не слушается он никого из них. Может быть, даже батю он не особо слушается.
А Сева уходил все дальше, всего через несколько мгновений он растворился в тумане.
Ну и дурак, буркнул Митяй, не сбавляя ход.
Ход он не сбавлял минут пять. Может быть, и не сбавил бы, если бы не этот крик. Если раньше он был испуганный, то сейчас сделался отчаянный. Та, что кричала где-то в тумане, явно не паука увидела, а кого-то пострашнее. Хорошо, если просто фрицев, а если упырей? Откуда им знать, что тех, что остались лежать в овраге, было только двое? Вот он, Митяй, понятия не имел, сколько народу приехало с бургомистром, батя о таких деталях не рассказывал.
Еще минуту он шагал по инерции. Ну, что ж делать! Одним упырем, значит, станет больше. А потом, когда батя поправится, они вернутся и всех перебьют. Но сейчас останавливаться никак нельзя.
Что ж ты, Митюша, такое творишь? Мамкин голос был тихий и грустный.
Митяй резко обернулся на этот голос, готовый ко всему, напуганный, словно маленький ребенок.
Не было мамки. И голос ее звучал не за его спиной, а у него в голове. Или это был не мамкин голос, а голос совести?
Ну как же так можно, сынок? Думаешь, я хотела в упыря превращаться? Думаешь, это все без страха и мучений?
Про страхи и мучения Митяй знал все, а потому процедил сквозь сцепленные зубы:
Не надо, мамка. Не надо И прости меня.
Прощу, Митюша. Кто ж тебя простит, если не родная мать? Ты только мимо не проходи. Думаешь, папка наш бы прошел? А если б это я там кричала?..
Наверное, он сходил с ума, наверное, общение с фон Клейстом не прошло для него даром. Вот он уже с мертвой мамкой разговаривает
А девчонка перестала кричать. Наверное, если бы она продолжала орать, Митяй бы пошел дальше, но она замолчала, и это было плохо. Почему плохо, Митяй не знал, не давал себе даже возможности об этом подумать. Он посмотрел на Горыныча спросил:
Ты можешь опять растроиться?
Оставить батю без присмотра он не мог, но понимал, что им с Севой может понадобиться помощь Горыныча. Хотя бы третьей его части.
Горыныч осторожно лег на землю, давая Митяю возможность стащить батю с его спины, пристроить на поросшей мхом кочке. Наверное, это что-то значило, наверное, Темный пес его понял.
Точно понял, потому что не успел Митяй моргнуть, как псов снова стало трое.
Костяная башка, ты со мной, скомандовал Митяй. Не потому, что ему так нравился этот призрачно-костяной урод, а потому, что с батей нужно было оставить защиту посерьезнее дохлого пса.
Горыныч послушался, один из псов остался с батей, второй и Костяная башка встали по бокам от Митяя. Вот только его не покидало ощущение, что это не из-за его приказа, что Горыныч сам так решил. А и черт с ним! Сейчас главное понять, почему девчонка больше не орет.
Бежать было тяжело, не было в Митяе еще достаточных жизненных сил, но он все равно побежал. Костяная башка мчался впереди, иногда полностью растворяясь в тумане. Второй Горыныч держался рядом, но в сторону Митяя даже не смотрел. Оставалось надеяться, что Костяная башка знает, куда бежать, потому что сам Митяй уже потерялся. В какой-то момент ему начало казаться, что дорогу назад, к бате, он больше найти не сумеет. В момент особенно острого приступа отчаяния и неуверенности он снова услышал крики, а потом и автоматную очередь. На сей раз он не остановился, а припустил со всех ног, потому что среди мужских голосов ему отчетливо слышался голос Севы. Да и девчонка звала Севу по имени.
На мгновение подумалось, что это может быть Танька, что это она орет и отбивается от фрицев или упырей, но Митяй эту мысль тут же откинул. У Таньки голос был другой. И вообще, не стала бы она орать, не тот характер.
К лесопилке Митяй выскочил одновременно с Костяной башкой и у полу-обвалившейся бревенчатой стены цеха увидел картинку. Картинка эта была четкая, как негатив, несмотря на туман. Словно бы именно в этом месте туман расступился специально, чтобы ему было лучше видно.
Орала и заманивала Севу в ловушку действительно девчонка. Высокая, худая, с растрепанной длинной косой. Растрепана была не только коса. Из одежды на девчонке была только короткая, порванная на груди, сорочка. Остальное валялось на земле рядом с уткнувшимся мордой в грязь фрицем. Этот фриц был мертв окончательно и бесповоротно. Но три других оставались очень даже живыми. Один из них крепко держал вырывающуюся девчонку за шею, два других целились в Севу.
Сева тоже целился. В руках у него был автомат, и было очевидно, что пользоваться он им умеет. Где научился, второй вопрос. Гораздо важнее, где он автомат взял. По всему выходило, что вон у того дохлого фрица. Сплоховал фриц, увлекся девчонкой в сорочке, не заметил грозного Севу. А когда заметил, было уже поздно. Вот только ситуация получалась плохая. Ни вашим, ни нашим ситуация. Сева держит фрицев на мушке. Фрицы тоже держат Севу на мушке. А еще они держат девчонку, которая уже вся посинела то ли от холода, то ли от страха, то ли от всего разом. У фрицев численный перевес, а Сева дурак, которого сейчас прихлопнут, как муху. Зазевается тут же прихлопнут, не пощадят. Или сначала девчонку прихлопнут, а уже потом Севу. Как бы то ни было, а ничего хорошего не получится, герой умрет молодым. Потому что дурак, а не герой!
В плечо ткнулась Костяная башка, красные огни в глубине мертвых глазниц горели как-то вопросительно. Второй Горыныч куда-то исчез.
Ну что, выдохнул Митяй, надо спасать блондинчика и эту дуреху. Поможешь?
Костяная башка клацнул челюстями и исчез. Вот он есть, вот его нет, даже красные огни потухли.
Надеюсь, поможешь, шепнул Митяй, доставая нож.
Кол тут не пригодится. Эти тоже упыри, но иного рода. Мелькнула трусливая мысль, что и нож не особо пригодится, но, как говорил батя, взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Он уже почти решился, он уже рвался в бой. Возможно, даже на верную сметь. Но Горыныч его опередил. Черная красноглазая тень промелькнула в тумане, сбивая с ног сразу двух фрицев. Горыныч орудовал молча и страшно. Хорошо, что девчонка этого не видела. Девчонка снова кричала. Скорее от неожиданности, чем от страха. На плечи тому фрицу, что ее держал, запрыгнул Костяная башка. Или просто лапы положил. Или что он там такое сделал, Митяй не уследил. Просто в одночасье фриц остался без головы. Голова покатилась по земле, марая красным остатки снега, в то время, как тело еще продолжало держаться за девчонку.
Держалось недолго. Несколько мгновений и кулем рухнуло к девчонкиным ногам. Оно рухнуло, а девчонка завопила. Митяй бросился к ней, с отчаянной злостью думая, что сейчас она бухнется в обморок, и им с Севой придется что-то решать, как-то приводить ее в чувства. В девчонках и в их чувствах Митяй совершенно не разбирался. Как-то все было не до того. Другие у него были дела.
Но она проявился неожиданную стойкость. Падать не стала, лишь привалилась спиной к бревенчатой стене, обеими руками зажала себе рот. Орать она тоже перестала. На лице ее, худом и бледном, теперь видны были только глаза. Они были большие и карие цыганские. За Митяем она следила зорко. Хорошо хоть Костяная башка благоразумно исчез. Впрочем, как и второй Горыныч. Башку девчонка увидеть никак не могла. Если бы увидела, объясняться был пришлось долго.
Эй, сказал Митяй, делая шаг к девчонке. Эй, не бойся!
Она ничего не ответила, с отчаянной решимостью схватилась за края порванной сорочки. Вспомнила Могла и не хвататься, Митяю было не до того. В другое время он бы конечно посмотрел. Интересно же. Но сейчас хватало других проблем и других дел.
Не подходи! Девчонкино лицо было забрызгано кровью. Белые плечи тоже. Кровь была чужая, но казалось, что ее. Митяя замутило, перед глазами поплыла красная пелена. Внезапно захотелось крушить все на своем пути, всех этих кровопийц крушить.
Он не знал, что бы сделал в тот момент, как бы поступил. За него все решил Сева. Сева сбил его с ног, а потом волоком оттащил в сторону. Нет, не так! Сева сначала заглянул ему в глаза, а уже потом сбил и оттащил. Что он там увидел? Что не позволил увидеть девчонке? Испугался за нее или за него, Митяя? Думать не хотелось, силы остались лишь на то, чтобы дышать открытым ртом. Тело покрылось испариной. Казалось, что в обморок сейчас рухнет он, а не девчонка.
Не подходи! Девчонкино лицо было забрызгано кровью. Белые плечи тоже. Кровь была чужая, но казалось, что ее. Митяя замутило, перед глазами поплыла красная пелена. Внезапно захотелось крушить все на своем пути, всех этих кровопийц крушить.
Он не знал, что бы сделал в тот момент, как бы поступил. За него все решил Сева. Сева сбил его с ног, а потом волоком оттащил в сторону. Нет, не так! Сева сначала заглянул ему в глаза, а уже потом сбил и оттащил. Что он там увидел? Что не позволил увидеть девчонке? Испугался за нее или за него, Митяя? Думать не хотелось, силы остались лишь на то, чтобы дышать открытым ртом. Тело покрылось испариной. Казалось, что в обморок сейчас рухнет он, а не девчонка.