Душа! Душа у тебя, как у кота черная.
Теперь я уже не сомневался, что Шаман сошел с ума.
А он продолжал:
Вот гляди, кот всегда, понимаешь, всегда живет один. Сам живет, как блатной, и кошка ему всегда только на раз нужна как вам. Не бывает у котов товарищей. Собаки от силы своей промеж себя дерутся, как люди в бокс, а коты только от жадности и злобы, потому что у каждой кошки есть свой участок земли, где она себя хозяином почитает. И это у них, как у вас. Вы ведь себе местечко отхватите и держите за него железно мазу, чужой не залетай. Так я говорю?
Так, кивнул я.
Шаман всерьез разволновался, он барабошил, шепелявил, глотал слова, жевал и выплевывал целые пригоршни звуков.
А как появится урка понахальней да посильнее, так у вас пошел в ход кошачий закон толковище за место на бану. Пришел такой кот на помойку, где один уже хозяйнует, и начинают они орать дико, будто кипятком их шпарят. А орут они от трусости своей, хотят визгом пугануть друг друга и драться боятся. Хвосты к земле жмут, кончики дрожат, как головы змеиные елозят. И как видят, что не разойтись, так один, что понахальнее, когтями второму по носу да по глазам, как вы своими «писками»! И каждый норовит сзади заскочить, затылок зубами уцепить, только бы не харей в харю! Только сзади, сзади, этак трусам и подлецам завсегда удобнее!
Почему же трусам? спросил я. А ты не видел никогда, как котенок здорового пса шугает?
Конечно, видел! счастливо осклабился Шаман. Потому что маленький кот, он уже вроде приблатненный хулиган с ножом в кармане, та его пес али человек тихий завсегда боится и завсегда ему уступит, потому как у того за душой, кроме глупой отчаянности, нахальства, на его ножик опертого, ничего нет, и обычный человек его опасается, смерть принять от глупой злобы не хочет
Ну-ну Значит, за нас с котами расчет ведешь?
Веду! Он на крысу охоту ведет, а я на него с сетью. Хлоп, меня-то криком его подлым не спутаешь! И в сетке сидит, гад! А я уж с первого взгляда скажу лучше ветеринара, есть у него лишай или он еще в институте для науки поживет! А коли у него лишай, то все не уйти ему от моей сетки, не уйти ему от моей клетки, у меня ему место приготовлено.
Сумасшедший экстаз уже полностью захватил его, смотреть на него было невыносимо страшно. Делать здесь было нечего конечно, денег он мне в долг не даст, даже если успокоится. Я осторожно двигался поближе к двери, почему-то опасаясь, что он выхватит откуда-нибудь из тряпья сетку и, накинув на меня, потащит к своим лишайным кошкам. И денег от него я уже не хотел зачем они одинокому, больному паршой и лишаем коту, прячущемуся на помойке большого, совсем чужого ему города
Глава 17
Предпраздничные хлопоты инспектора Станислава Тихонова
Утренняя «пятиминутка» подошла к концу. Я быстренько подытожил нехитрый наш улов за вчерашний день.
Какие планы на сегодня? спросил Шарапов.
Из адресного бюро сообщили, что Сытников проживает в Зареченске, это маленький городок в Тульской области, сказал я. Савельев отправил телеграфный запрос в горотдел милиции пусть сообщат, что он за человек, чем занимается. А сейчас мы поедем в гостиницу «Украина», попробуем что-нибудь разузнать про Фаусто Кастелли. Мало ли что бывает может быть, он обслуге чем-то запомнился.
В гостинице «Украина» царила предпраздничная суета. В вестибюле, как во времена вавилонской постройки, стоял гул от перемешавшихся языков, но люди, по-видимому, прекрасно понимали друг друга, а если и не понимали, то, наверное, не сильно огорчались от этого. Маленькие, невзрачные, голодные на вид индусы с бесценными перстнями на пальцах, чрезвычайно авантажные шведские клерки, сухоногие негритянки с лилейно-белыми переводчицами, юркие французские коммерсанты, солидные, весьма респектабельные голландские докеры из профсоюзной делегации, длинноволосые американские студенты, беседующие о чем-то с увешанными орденами маленькими вьетнамцами в военной форме.
Горничная Клавдия Васильевна. Анохина сказала, что Кастелли ей не понравился:
Ну как же, у нас работает комиссия общественная по чистоте номеров, соревнуемся за звание лучшего этажа, а он целый день из номера не выходит. А когда генеральную уборку делать? Хоть после работы оставайся, да он ведь и вечером никуда. Харчи из ресторана заказывал в номер, ему даже спуститься пообедать лень было. А так плохого ничего не скажу, вежливый он проживающий был, конечно. Или чтобы это в номер водить ни-ни. Бутылок только много вытащила после него, красивые такие бутылки, здоровые, дай Бог памяти, как называется А-а, вспомнила «синцано»!
«Чинзано», подсказал Сашка.
Может, и так, равнодушно сказала горничная.
Клавдия Васильевна, а бутылочки вы куда дели? спросил с надеждой Сашка.
Она удивленно взглянула на него:
Как куда? Выкинула! А на что они? Ведь все одно пустые, а обратно их не принимают. Кабы полные
Мне полные нельзя, сказал Сашка. Я инвалид обеденного стола язва у меня.
Э, милок, то-то я смотрю, ты такой бледный, посочувствовала Клавдия Васильевна.
И не говорите прямо, вошел в роль Сашка. Это у меня с году от рождения бледность такая. А потом и волосы от болей покраснели.
Клавдия Васильевна недоуменно и несколько подозрительно посмотрела на него неужто и такое бывает? Сашка, не давая ей опомниться, быстро спросил:
А что, Клавдия Васильевна, вы бутылки из номера по мере осушения выносили или после отъезда все разом?
После отъезда, конечно, а то как можно? Вдруг они ему понадобятся?
На обмен, например? подмигнул Сашка. В валютном баре там ведь бутылки только на обмен. Десять бутылок сдал тебе флягу «Мартеля»!
И не говорите прямо, вошел в роль Сашка. Это у меня с году от рождения бледность такая. А потом и волосы от болей покраснели.
Клавдия Васильевна недоуменно и несколько подозрительно посмотрела на него неужто и такое бывает? Сашка, не давая ей опомниться, быстро спросил:
А что, Клавдия Васильевна, вы бутылки из номера по мере осушения выносили или после отъезда все разом?
После отъезда, конечно, а то как можно? Вдруг они ему понадобятся?
На обмен, например? подмигнул Сашка. В валютном баре там ведь бутылки только на обмен. Десять бутылок сдал тебе флягу «Мартеля»!
Горничная рассмеялась:
Вот вы шутники какие! Как будто и не из милиции
У нас сейчас все такие. Так что же, вынесли вы, значит, все бутылки и куда их?
В мусоропровод. Ой, батюшки, напомнили вы мне. Я же ведь Зине с двенадцатого этажа обещала для каустика две бутылки оставить!
Так, так, так! И где бутылочки?
Да если не выкинули, в дежурке стоять должны. За шкафом. Они ведь удобные пробка с винтом, вот Зина у меня и попросила. А сама забюллетенила, до сих пор на больничном.
Бутылки спокойно стояли за шкафом, слегка припудренные пылью, две литровые бутылки из-под аперитива «Чинзано-Бьянко» и шотландского виски «Маккинли», две бутылки с винтовыми пробками, оставленные Фаусто Кастелли, забытые Клавдией Васильевной, не истребованные забюллетеневшей Зиной с двенадцатого этажа, найденные Сашкой, твердо знающим, что по-другому просто не может быть. И очень многие события в моей жизни и в жизни других людей могли предопределить две пустые запыленные бутылки за шкафом в дежурке для горничных.
Я их сейчас в момент оботру, сказала Клавдия Васильевна.
Мы засмеялись, а Сашка ответил:
Если бы это произошло, мне бы ничего не оставалось другого, кроме как пойти и купить себе полную. Это, говорят, даже с язвой успокаивает. Лучше дайте мне резиновые перчатки, в которых вы санузлы моете.
Ничего не понимающая горничная протянула перчатку. Сашка ловко натянул ее и осторожно выудил из-под шкафа по очереди обе бутылки, держа их за донышко и верхнюю часть пробок.
Клавдия Васильевна, кроме вас, никто эти бутылки не трогал? спросил я.
Женщина недоуменно пожала плечами:
А бес их знает. Я, помню, все бутылки вытащила на лестничную клетку к мусоропроводу, а эти принесли прямо сюда. Вроде на том же месте и стоят
Мы вас попросим после работы заехать к нам на Петровку, 38. Буквально на десять минут мы должны снять у вас отпечатки пальцев, чтобы отличить их на бутылке.
Не было печали, с досадой сказала горничная. Перед праздником в дому хлопот полон рот, а тут на тебе!
Клавдия Васильевна, голубушка вы моя нежная, проникновенно сказал Сашка, а вы думаете, у меня это развлечение такое перед праздником по гостиницам ходить и собирать бутылки? Особенно когда язва бушует?
При этом выражение лица у него было такое, что я и сам понял, как это ужасно, когда перед праздником у человека бушует язва. Я даже позабыл в этот момент, что Сашка понятия не имеет, где у него находится желудок.
Ну раз надо вздохнула женщина. Раз дело ничего не попишешь.
В том-то и дело, что дело, сказал серьезно Сашка. А что, Клавдия Васильевна, не замечали вы, часто напивался этот ваш жилец?
Да как вам сказать по нему не поймешь. Когда к нему в номер ни зайду, лежит на кровати одемшись и курит. Сигарету за сигаретой, я ведь за ним выносила каждый день чуть не полную урну окурков да пустых пачек. А на столике рядом с кроватью, пара бутылок и стакан. Лежит и цедит, лежит и цедит, глядь к вечеру еще две пустые бутылки. А сам вроде ни в одном глазу. Раз только напился сильно: утром рано куда-то умотал, явился к ночи, а часа через два из соседнего номера тридцать шестого звонят и просят унять его, а то, мол, покоя нет песни во всю глотку горланит
К нему приходил кто-нибудь? спросил я.
Ни разу не видела. Да и сам он вот только в тот раз отлучался, а то все время сидел в номере, даже обедал у себя. Вечером лишь спустится в ресторан поужинать и сразу к себе. А так, чтобы в музей или театр это нет
Вы с ним разговаривали? спросил я. Вообще-то как он по-русски говорит?
Так себе с пятого на десятое. Но понять можно.
Вам хорошо, улыбнулся Сашка, а мы вот ничего пока понять не можем.
Так себе с пятого на десятое. Но понять можно.
Вам хорошо, улыбнулся Сашка, а мы вот ничего пока понять не можем.
А он что натворил что-нибудь? Случилось чего?
Случилось, сказал а. Чемодан у него украли.
А-а, я-то думала, невесть что произошло, разочарованно протянула Клавдия Васильевна.
Пока Бог миловал, окончательно успокоил ее Сашка.
Для всякого толкового расследования необходима какая-то единая линия, канва, тема, сказал я Шарапову. А здесь ничего. Клочья, обрывки. Все смешалось времена, события, люди, пространство, вещи. Из-за этого я не могу отработать никакой системы, отобрать нужные факты, принять, наконец, какие-то решения.