Зонты - Галина Маркус 3 стр.

Сквозь страны и через века
Судьбы предписанием сложным,
Виляя в случайностях дня,
На ощупь ступая впотьмах,
Идём мы друг к другу, пока
Не станет однажды возможным,
Что ты повстречаешь меня,
Узнаешь в бессчётных мирах.

В том месте, где треснут асфальт
И брошен пакет из-под сока,
Ты сделаешь двадцать шагов
На север. И сразу поймёшь,
Что это действительно я,
Стою тебя жду одиноко
Минуту и пару веков!
Узнаешь
И мимо пройдёшь.

Меня ты узнаешь легко,
В сумбуре роящихся улиц,
Людской меня схватит поток
И выплюнет, как несъедобное.
Пальто мне всегда велико,
Гримасой привычною хмурюсь
От новых и старых тревог,
Да обуви неудобной.

Сквозь страны и через века
Судьбы предписанием сложным,
Виляя в случайностях дня,
На ощупь ступая впотьмах,
Идём мы друг к другу, пока
Не станет однажды возможным,
Что ты повстречаешь меня,
Узнаешь в бессчётных мирах.

В том месте, где треснут асфальт
И брошен пакет из-под сока,
Ты сделаешь двадцать шагов
На север. И сразу поймёшь,
Что это действительно я,
Стою тебя жду одиноко
Минуту и пару веков!
Узнаешь
И мимо пройдёшь.

Бабье лето. Сентябрь. И туман по утрам.
Доставать ли забытое летнее платье?
Если верить глумливым кривым зеркалам,
Лоск мой только годам набегающим кратен.

Нарушая все правила, скачут листки,
Под колёса, на красный  за осенью новой,
Как мышата весёлые, прочь от тоски,
Друг за другом, смешинками, слово за словом.

Их недолгая резвость, бессмысленный фарт,
Всё не впрок. И устав притворяться живыми,
Затихают, уткнувшись носами в асфальт,
На обочине, в сизом забвении, в дыме.

Ну и ты, разумеется, не виноват.
Мне самой не нужны  ни закваска чужая,
Ни шутливый намёк, ни настойчивый взгляд.
Просто зря ты сказал: «Я тебя уважаю».

От хрустальной зимы замирая в восторге,
И рыдая от сломанных веток рябин,
Шла она в синеву и, скользя на пригорке,
Так хотела, чтоб он её больше любил!

Чтобы ей не завидовать глупым сюжетам,
И парить над житейским цинизмом подруг,
Чтоб любовь не казалась похожей на смету,
А была бы похожей на «взгляды» и «вдруг».

Но какие же взгляды, когда уже поздно,
Если титры идут, свет включают в кино.
И он рвётся к прохладе, стремится на воздух,
Ну а ей остаётся, как прежде  одно:

То ползти, то лететь  в пустоту до предела.
Экономя желанья, сжигать их дотла.
Он любил  но не так, как она бы хотела.
А лишь так, что мечтать о других не могла.

У тебя гостила даже дома.
Боли нет. Мы больше не враги.
Так смешны  один под стать другому 
Старые любовные стихи.

Не нужны ни встречи, ни сближенья,
Ни при чём страдания и месть.
Нынче день холодный, дождь осенний.
Хватит мне с избытком, что ты есть.

Нет мечтаний грешных и ненужных,
Долгих взглядов помнить не хочу.
Я варю обед, готовлю ужин,
Знаю, что ты есть, без всяких чувств.

Не разбередишь мне больше душу,
Я теперь  полено, я  бревно.
Да, ты где-то есть, но нежной чуши
Весь запас закончился давно.

Не пишу стихов любовных глупых,
В сердце  неприступная броня.
Помнить и любить  не надо путать!..
Ты ведь тоже помнишь про меня?

Пусть себя откровенно, безжалостно выдам
Долгожданный провал очевиден, но тих.
Я целую твой голос  на вдох и на выдох, 
Он дрожит от неловких касаний моих.

Хрупкий шар твоих пауз поймаю дыханьем,
Не давая упасть В искривлённый туннель
Запускаю, мобильным назло вертухаям,
Волны связи иной, без настроек извне.

Спутник, радио, скайп и тем более провод 
Всё не нужно, не шли мне сухих смс.
Кто и что изобрёл? Я  один только повод.
Ноу-хау. Возможно, и это  прогресс

Не молчи, не скажи ничего наносного
Неуклюже-нежна, дотянусь до мембран
И дотронусь до космоса. В каждое слово
Поцелую тебя, каждой ноте воздам

 Этой, низкой  особенно есть же пределы!
Закрываю глаза ожидаю  ответь
«Извини, не пойму. Ты чего-то хотела?»

На ушах твоих, милый, топтался медведь.

Ты меня не ищи. Я по узкой лыжне проводов
Ухожу мимо окон слепых, замороженных разом
Только фразой одной Той негромкой и будничной фразой,
Погасившей огни всех идущих навстречу домов.

И дома, растворяясь в картонной тоске позади,
Бестолково таращатся в небо пустыми глазами.
Этот город написан в коричневом цвете гризайлью,
И на плоскость его никому вслед за мной не взойти.

Это вовсе не дождь, это белый  густеющий клей.
Он стекает с зонта, обливает покатые крыши.
Если я не уйду  ты меня никогда не услышишь,
Ты меня не ищи не ругай и не слишком жалей.

Ты меня не ищи, раз найти до сих пор не сумел.
Далеко на краю под названием «там, где нас нету»
В автомате кофейном налью себе крепкого цвету,
Пожую, запивая, зефирный рассыпчатый мел.

Клей застывший на зонтике треснет, пойдёт кракелюр.
Может быть, я найдусь  только если ты правда захочешь
Не оставить меня навсегда в нарисованной ночи,
В тот момент, как художник закончит картину свою.

Ты меня не ищи. Я по узкой лыжне проводов
Ухожу мимо окон слепых, замороженных разом
Только фразой одной Той негромкой и будничной фразой,
Погасившей огни всех идущих навстречу домов.

И дома, растворяясь в картонной тоске позади,
Бестолково таращатся в небо пустыми глазами.
Этот город написан в коричневом цвете гризайлью,
И на плоскость его никому вслед за мной не взойти.

Это вовсе не дождь, это белый  густеющий клей.
Он стекает с зонта, обливает покатые крыши.
Если я не уйду  ты меня никогда не услышишь,
Ты меня не ищи не ругай и не слишком жалей.

Ты меня не ищи, раз найти до сих пор не сумел.
Далеко на краю под названием «там, где нас нету»
В автомате кофейном налью себе крепкого цвету,
Пожую, запивая, зефирный рассыпчатый мел.

Клей застывший на зонтике треснет, пойдёт кракелюр.
Может быть, я найдусь  только если ты правда захочешь
Не оставить меня навсегда в нарисованной ночи,
В тот момент, как художник закончит картину свою.

Ты в этот день дружить со мной решил,
Вручая дар  никчёмный, хрупкий, детский.
А я его прижала сразу к сердцу 
Стеклянный шар  от щедрости души.

И бережно несла его домой,
И любовалась света преломленьем,
Из рук не выпуская на мгновенье,
Шептала грустно-ласково: «Ты  мой».

Нет толку возмущаться и ворчать
Но и сейчас, как прежде, непонятно,
За что ты рассердился и обратно
Потребовал свой шарик сгоряча.

«Не отдавай,  сказали мне друзья. 
Соври, что потеряла». Неуместно
Подарки забирать. Но только честной
Тогда ещё была зачем-то я.

Проплакав целый вечер, поутру
Не проглотив на завтрак даже крошки,
Тебе я протянула на ладошке
Нелепую и хрупкую мечту.

А ты А ты! Да ты о нём забыл!
Забыл и о приказе, и о ссоре.
Плечами пожимая, отдал Оле
Такая вот детсадовская быль.

Боюсь смотреть в свои глаза.
Они из бездны зазеркальной
Всё норовят мне рассказать
Мои же собственные тайны.

Лишь мимоходом уловлю
В тревожном взгляде исподлобья
Не то, как сильно я люблю,
А как изранена любовью.

Из преломления глубин,
Теней загадок многократных
Мои глаза лишь ты один
Сумеешь выманить обратно.

В реальном мире на меня
Как смотришь ты? Одно скольженье.
Но  разбивается броня
Случайной встречей отражений.

Любовь во взгляде притушить,
Увы, не сложная уловка.
Но в зеркале  твоей души
Найду случайно расшифровку.

О, как же отшатнёшься ты!
Посмотришь  холодно и жёстко.
Не бойся
Я хочу спросить:
«Ты не видал мою расчёску?»

Тонкий прутик  рябину  принёс ты в свой сад.
Посадил и сказал: «Станешь нежной и кроткой,
Будешь ягодой красной мой радовать взгляд».
Обманули тебя. Прижилась черноплодка.

Хоть упрямые ветки я в небо тяну,
Только грозди мои  тяжелы и нелепы.
Пригодятся вину, словно чуя вину,
Но не каждому вкус их понравится терпкий.

На сестру я без зависти, в общем, смотрю.
Пусть она, а не я, вдохновляя поэтов,
Всякий раз повторяет испытанный трюк:
Привлекать к себе взор не весною и летом,

А когда уже красок не будет иных,
Ярко-огненной вспышкой, печальною ноткой.
Но никто не возьмёт в свой пронзительный стих
Неказистую, с пыльной ногой, черноплодку.

По плодам, по плодам Но ты ценишь меня?
От давления, верно, советует доктор.
И продавшего кустик злосчастный кляня,
Выжимаешь из ягод оборванных сок мой.

Хлещет густо-рубиновой кровью мой сок!
Как обманчива внешность: красотки-то пресны.
Но ты шепчешь: «Разборчивей буду я впрок
И куплю ярко-алую».
Глупый мой честный.

Мой враг! Как я люблю тебя!
А наша связь с тобой прямая
Измены, лести и вранья
И в принципе не допускает.

Как ненависть твоя сильна 
Достоин этого не всякий!
Не исчерпать её до дна,
С годами чувство не иссякнет.

Какой ты страстный даришь взгляд 
Как солнца луч, простой и жаркий.
Я гневно щурюсь на тебя
И ощущаю подзарядку.

Мне скучно без тебя, мой враг!
Как будто прожит день напрасно.
Пусть до любви  один лишь шаг.
Зачем он нам? И так всё ясно.

Мой враг! Как я люблю тебя!
А наша связь с тобой прямая
Измены, лести и вранья
И в принципе не допускает.

Как ненависть твоя сильна 
Достоин этого не всякий!
Не исчерпать её до дна,
С годами чувство не иссякнет.

Какой ты страстный даришь взгляд 
Как солнца луч, простой и жаркий.
Я гневно щурюсь на тебя
И ощущаю подзарядку.

Мне скучно без тебя, мой враг!
Как будто прожит день напрасно.
Пусть до любви  один лишь шаг.
Зачем он нам? И так всё ясно.

Мы вновь меняемся местами,
Не совпадаем настроеньем,
И разминёмся поездами,
на наших встречных направленьях.

У нас маршрут один и тот же,
Я еду в ночь, вернусь лишь утром,
Но на вокзале на день позже,
Чем ты, гудок даю кому-то.

Мы знаем наизусть пейзажи,
И общие у нас вокзалы.
В депо на том же месте даже
Ты отдыхаешь, мой усталый.

Союз наш очень крепко спаян,
Хоть не открыт чужому взгляду
Мы каждый день с тобой бываем
Так долго  полминуты  рядом!

Морщины Что морщины? Неизбежность.
У тонкокожих  как-то сразу, вдруг.
Глаза закрой  и снова стану нежной
Под лаской снисходительною рук.

И отзовусь приветливо на фразу,
мол, у тебя опять усталый вид.
У тонкокожих, знаешь, как-то сразу
И больно, даже если не болит.