Зонты - Галина Маркус 4 стр.

А для тебя  бессмысленная вахта,
И раньше тоже был не высший класс.
У тонкокожих  быстро это как-то
Но только у меня, а не у нас.

Я  чёрная тень угрожающих джунглей,
Неведом мне страх и бессилие жертвы.
Удар мой мгновенен, клыки мои жутки,
Кидаюсь внезапно, крадусь незаметно.

Я в дружбе верна и предательств не знаю.
Но  страшный я враг. Хоть и поступь кошачья,
И голос певучий, но целая стая
Волков не захочет со мной повстречаться.

Мне силу и мужество дали без меры,
Здоровый цинизм и гордыню без брега.
Не может одно лишь на свете пантера 
В глаза поглядеть своему человеку.

Когда, под кустом растянувшись лениво,
Как кошка простая, пригреюсь на солнце,
И страшная чёрная лапа Багиры
Пока не опасна, её вдруг коснётся

Легонечко крылышко бабочки глупой,
Порхающей в джунглях без всяких законов.
Ей место одно  на булавке под лупой,
Она ж надо мной мельтешит бестолково!

Бессовестно-яркие крылья у крошки!
А мой человек, на неё заглядевшись,
Вдруг скажет, смеясь: «А ведь ты так не можешь!»
И мой подбородок почешет небрежно.

Потеряла ведьма силу,
Зелень выцвела в глазах.
А характером спесивым
Ничего не доказать.
Можешь, путник, без опаски
Заходить в её чертог.
Разучилась верить в сказки
Ведьма  вот тебе итог.

И последняя попытка
Колдовства не удалась,
А метлой своею прыткой
Выметает нынче грязь.
Ты не бойся, кушай, милый!
Не отравлена еда.
Фрукты ведьма перемыла,
В огороде  лебеда.

Спишь ты мирно, сон твой сладкий
На перине у печи
Но глядит Яга украдкой,
Шепчет ворону: «Молчи.
Пусть я выгляжу иначе,
Чем сто лет тому назад,
Но остался не истрачен
Мой последний страшный яд.

Просыпайся, путник глупый!
Загляни в мои глаза
Думал, коль в ремонте ступа,
То летать уже нельзя?
Ты попал! Завыла, слышишь
За окном моим метель?
Не бывает ведьма бывшей!
Есть лишь путники не те».

Поиграем ещё? Эти прятки  забавная штука.
Я отправлюсь на сайт, ты  за руль, включишь «Радио-Семь».
Досчитали до ста, до двухсот но не ищем друг друга.
Хочешь случай? Одни  вот так спрятались и насовсем.

Нет, опасна игра. Лучше в салки. Сегодня ты  вода.
Что, не хочешь водить? Да и мне  надоело давно.
Между прочим, тебя утвердила на это природа.
Ах, тогда, ты решил: целый вечер  тупое кино?

Значит, хочешь в «слова»? Не боишься тягаться?
Я  профи.
В «вышибалы» давай. Вышибаю из рук твоих пульт.
Хорошо, перекур. И по чашечке крепкого кофе.
Вместе нам хорошо. А кто выиграл  вовсе не суть.

Ну, затеял игру Снова старое «веришьне веришь».
Что-то роли с тобой мы меняем на полном ходу.
Не хочу в поддавки Хорошо. Уступаю  тебе лишь.
Только в прятки  не надо А то я назад не приду.

У встреч случайных  сложные мотивы,
И скользкий смысл, и снов обманный вкус.
Судьба моя  хитрюга-воротила,
Твоя  мошенник, ябеда и трус,
Вдвоём они отправились на дело:
Пусть красть грешно, но  жизнь, мол, это жизнь.
Кривую закруглили неумело,
С наваром пустяковым разошлись.

Моя судьба  до щедрости богата,
Твоя  тряслась над каждым пятачком.
Одна из них призналась: «Виновата»,
Другая отреклась: «Я ни при чём».
И золота отсыпав напоследок,
Да попросив полстрочки написать,
Моя ушла по собственному следу,
Твоя  кралась и пряталась, как тать.

У встреч случайных  странные задачи.
Ляп, клякса, опечатка? Вырван лист
Но если нота сыграна иначе 
Сфальшивил не рояль, а пианист.
Чтоб люди не заметили  быстрее
По клавишам персты его бегут

Ты  первый уходи. Я не умею
С брезгливостью вымарывать судьбу.

В этом голом пейзаже какое-то есть облегченье.
Словно выбора нет, и бесчисленных смыслов не надо
Узнавать и слова подбирать, что расскажут точнее
О природе вещей и тобой отведённого взгляда.

Всё так пусто и ясно. Не будет других примечаний.
Разветвленье дорог затерялось в одном из сугробов.
Если это печаль нет причины у нашей печали.
Если это довольство  то чем мы довольны так оба?

Для чего тосковать? Позади белый город и вечер,
И ветрище  такой, что казалось, обрушатся крыши.
Но  прошёл стороной,
                              и мне сравнивать, стало быть, не с чем,
Разве только с надеждой, что ты меня всё ещё слышишь.

Застарелой лыжней время тащится дальше по кругу.
И как небо в мороз, моя совесть чиста. Но водою,
Подо льдами укрытой, застынет судьба. По заслугам!
С этой совестью чистой, мой милый, тебя я не стою.

Обглодали вороны рябину 
В эту зиму мороз был жесток.
Из окна кто-то по ветру кинул
Густо-жёлтый, без ножки, цветок.

Неестественно-яркою точкой
Он на ветках тоскливых повис
И вцепился в них жадно и прочно,
И не смотрит, бессовестный, вниз.

Как серьгою дешёвою в ухе
У монашенки сирой горит,
Придавая иссохшей старухе
И комичный, и жалостный вид.

Инородный  висит и не вянет,
Притворяясь, что тут и зачат.
Но стыдится его притязаний
Это дерево. В цвет кумача

Наряжалась недавно гордячка,
Горьковатым и тонким был вкус.
Ей не нужно нелепых подачек
И обиден под старость конфуз.

Но судьбой и ветрами прибило,
К ней насмешливый жёлтый цветок.
Он завянет любимый постылый
В эту зиму мороз  так жесток.

Пригласи меня в дождь, как на праздник.
Вон танцует под струями лист,
Всё парадно блестит! Скоро кастинг.
Знаю, буду я новая Мисс.

Мисс Дождя, Мисс Недлинные ноги,
Мисс Простуженный голос, и Мисс
Старый зонтик. Не важно  пригоден
Титул всякий. А ты  не плечист,

Не спортсмен, не крутой, не начальник,
Но на конкурсе этом  судья,
Неподкупный, суровый, кристальный
 Что ни год, прихожу только я.

Что мне в этой улыбке? Смущенья напрасный итог.
Всё чужое в тебе, всё ненужное, всё  под запретом.
Ни закон обойти, ни поверить невнятным приметам:
Что не путь  то тупик, всё неправильно, больно, не то

Чей-то профиль мелькнет за автобусным тёмным стеклом.
Кто-то мимо пройдёт, кто-то глянет в глаза ненароком
Что мне в этой улыбке? Сомнений сплошная морока,
Будто что-то могло Не могло не могло, не могло!

Твой растерянный взгляд: самому не понятно, на кой
Я мерещусь тебе на дорогах ненайденных общих?
 То досадливо лоб так серьёзно, по-взрослому, морщишь,
То не можешь сдержать этой детской улыбки нагой.

Словно брошен пятак в постоянно пустую казну
Но к улыбке твоей никогда не бываю готова.
Даже если локтём прикоснёмся нечаянно снова 
Проходи! Я сама, словно тень по стене, проскользну.

Будь же щедрым пока и разменных монет не жалей.
Путь истрачу их все, не найдя очевидной разгадки,
Не подсовывай сердцу украденным золотом взятки 
Лишь умножит печаль то, что скрыто в улыбке твоей.

Повержена, оторвана Бессильна.
В чужих мирах  на грязных тротуарах 
меня переворачивает ветер.
В один короткий миг я сорвалась, упала вниз
И тихо замерла в недоумении,
почувствовав земли шершавый бок.
За что?
Я погружаюсь в лужи равнодушия,
В забвении тону, затоптана в грязи.
Хотела для тебя гореть и радовать твой взгляд
всю осень,
Но нет возврата в небо
Так за что?

Поморщишься  брезгливо или с жалостью.
Ведь в тёмных водах  отраженьем мутным
воспоминаний ярких, сказок красочных,
Мой профиль вызывает лишь уныние

Но оборвутся все листы когда-нибудь!
И кто минует доли этой?
Не бойся  отведу глаза пожухлые,
осенней влаги полные.
Не медли, наступай!

Вот наваждение!
То сон? А может, мрачные предчувствия?
Но нынче пьющим воздух бесконечности
Зачем земли бояться? Просто глупости!
Когда сорвусь  тогда-то и подумаю.

Пока  так близко небо!
Я парю

Август в самом деле нынче август,
И тактично осень не спешит.
Мягко, соблюдая аккуратность,
Тронет только краешек души.

Дерево всего дватри листочка
Пожелтевших прячет, застыдясь.
Словно ничего не зная точно,
Лето прорежает свою вязь.

Летоосень В августе их встреча
Не горька ещё, но ждёт разлук.
Да и я прощалась в этот вечер,
Не задумав горечи и мук.

Боль ещё нахлынет, пожелтеет
Каждый лист. Всю зелень оборвав,
Осень скинет маску. Перед нею
Души обнажатся для расправ.

Праведен вердикт  пора в изгнанье!
Хватит баламутить! Из простуд
И дождей  назначит наказанье,
Наведёт без спроса чистоту

Было или не было то лето?
Жизнь корнями в осень проросла
Ты не жди  я больше не приеду,
В мире без того хватает зла.

«Смотрите, как стесняется! Ну, что ты?
Ну, поцелуй скорей его, иди!
Глянь, убежала сразу а с работы
Лишь он войдёт,  летит всех впереди!

Она его  ну просто обожает,
А вот поцеловать  ну всё никак.
Вы знаете, тут гости приезжали,
Он у неё не сходит с языка.

Ходили за рогаликом и булкой,
В кондитерской кассирша вышла в зал:
«Ой, шерстяная вязаная кукла!
Кто так тебя, малышка, обвязал?

Рейтузы, рукавички, шарфик, шапка!
Пальтишко  чудо! Ну и ну, дела»
Так знаете? Она сказала: «Папа!» 
И гордо подбородок подняла.

«Ах, так,  смеялась я,  ну, ты нахалка
Пусть он тогда и вяжет, а не мать!»

Мой папа  самый лучший. Только жалко,
Теперь уж не смогу поцеловать

Обязуйся  ходить в лес осенний и тихий,
И хранить его музыку-шорохи долго.
От одежд и колец никакого нет толку,
Только слёзы пустые, да память о лихе.

Сбереги лучше маленький шарик стеклянный
И усохшие ягоды горькой рябины.
Что казалось по росту, а стало  по чину,
Не трагедий финал, а антракт мелодрамы.

Не надумай достоинств, которых-то, честно,
Положа руку на сердце, было немного.
Только ты их не знал Ну, не хмурься, ей-Богу,
Я терпеть не могу пафос лживый и пресный!

Помнишь, как муравьи в нашу обувь залезли,
Как боялась мышей, не умела готовить?
Прочитай, наконец, мою старую повесть.
И скажи: «Всё равно мне не нравится!»
если

В кн. Иисуса, сына Сирахова, злая жена сравнивается со скорпионом, и взявший её за себя не избежит уязвления (Сир. XXVI, 9): берущий её, говорит он, то же, что хватающий скорпиона.