Да как же вы не понимаете! Алан вскочил с дивана и принялся мерить шагами комнату. С ними нельзя играть! Они убьют вас! И меня убьют! Всех, кто перейдёт дорогу!
Обо мне не беспокойтесь. Вы сказали «они». Кто это? Группа?
Юноша помотал головой.
Секта?
Секта организация Не важно! Это ужасные люди! он тяжело вздохнул. Они устраивают эти странные исчезновения. Необъяснимо Безумно
Расскажите мне всё.
Нет! выкрикнул Алан. Я и так сказал слишком много! Будет лучше, если вы сейчас же уйдёте!
Виктория прикусила губу, обдумывая какую-то мысль, затем указала на фотографию, вставленную в блестящую рамку: на ней улыбались счастливые, как две капли воды похожие друг на друга лица Алана Вэйна и незнакомой девушки.
Ваша сестра?
Это Вероника, мой близнец.
Женщина перевела взгляд на книжную полку, где прятался среди бесполезных сувениров наполовину полный флакон цветочных духов.
Давно она пропала? последовал закономерный вопрос.
Что? прошептал Алан, не веря своим ушам. Как вы догадались?
Это нетрудно. Ну, давно ваша сестра пропала?
В августе.
И это, без сомнения, сделали «они».
Юноша молчал. Лишь обречённо закрыл глаза. На его лице проступило мученическое выражение.
Угрожали?
Писали, что разделаются с ней, если не прекращу работать.
И поэтому вы держите рот на замке
У меня нет выбора! заорал Алан и в ярости сбросил со столика вазу. Когда это касается жизни Вероники! Я пойду на все их условия! Сделаю всё, что прикажут! Если надо, буду в ногах валяться, если прикажут убить, убью! Я ни перед чем не остановлюсь!
Откуда вам известно, что она ещё жива?
Ниоткуда. Я просто верю в это. Верю их словам. Ничего другого ведь не остаётся.
Ясно.
Да что вам может быть ясно? Вы вините меня. Смотрите и вините
Я вас не виню.
Ну, ещё бы С другой стороны, кто вы такая, чтобы меня винить? Подруга убитой? По сути, никто.
Для вас, мистер Вэйн, конечно, никто. Но поверьте, для этих выродков я значу куда больше.
Они велели молчать. Я буду молчать. Пожалуйста, покиньте мой дом, у Алана не было сил, чтобы продолжать разговор.
Виктория положила возле рамки продолговатую карточку.
Вот моя визитка. Я всегда на связи.
После её ухода Алан некоторое время тупо смотрел в пространство. В душе парня шевелились змеи: колючий страх, осознание слабости и собственной бесполезности, тягучая ненависть, жалость к убитой Неми Неровными шагами он приблизился к столику и взял визитку. На ней витиеватыми буквами, прямо над номером мобильного телефона, стояла надпись: «Виктория Морреаф, директор компании Walpurgis adherents».
Глава 4. Имя мне Гнев
Что есть сон, что есть реальность? И как обнаружить границу между сном и реальностью? А может, мир, в котором живут люди, тоже сон? И как узнать, во сне ли происходят все эти кошмары или наяву?
Дни, ночи, дни, ночи Всё сливалось в единое целое, не имевшее ни начала, ни конца. Как будто издали чувствуешь прикосновения чужих рук, обрывки фраз, голоса, что-то о тебе говорившие, выкрики, а затем долгая протяжная тишина, резавшая не хуже ультразвука.
Время и пространство бесконечны. И понимаешь эту истину, когда находишься в глубинах своего «Я»: без воспоминаний, без возможности пошевелиться. Что такое тело и что такое мысль? Здесь они теряли всякое значение.
Если бы Майклу Абботу сказали, что со стороны он выглядел как молодой мужчина с отросшими на голове патлами, с лицом, хранившем абсолютно безэмоциональное выражение, смотревшими в одну точку глазами, он бы не поверил.
Потому что Майкл Аббот имел престижную работу, высокую должность, бешено дорогие часы и спортивный автомобиль. Потому что Майкл Аббот успешный человек. Он вспомнил бы себя именно таким, если бы проснулся. Но чудовищный сон не желал отпускать. Существовало две реальности: та, в которой Майкл вёл переговоры с иностранной делегацией и угощал выпивкой красивых девушек, и та, в которой он, как безвольная кукла, сидел неподвижно в палате, одинокий, жутковатый, жалкий.
Только одно удерживает его в состоянии овоща, сообщил психиатр. Сильный гипноз.
Его волю запечатали, добавила Виктория, с интересом разглядывая безучастного пациента.
Нам бы дверь найти.
Но все двери к его подсознанию заперты?
Да.
Врач беспомощно развёл руками и оставил женщину наедине с Майклом.
С минуту Виктория ничего не предпринимала. Мужчина не реагировал на посетителя.
Затем появилась зажигалка. Раздался короткий щелчок, и из отверстия вылез огонёк. Виктория поднесла пламя к равнодушным глазам пациента; на стеклянных радужках забегали блики, но зрачки не расширились. Майкл смотрел прямо на огонь, едва не задевавший глаза, однако не видел его. Пламя перекочевало к носу. задело кончик, зацепило ноздри. Кожа покраснела. Остался ожог. Реакции на боль не последовало.
Вот как? выдохнула Виктория. Значит, вы всё ещё их адепт, мистер Аббот. Ждёте приказа? Любопытно.
Сквозь маленькое решётчатое окно проглядывал закат. Время от времени слышались стенания других душевнобольных, запертых в своих палатах, как в адских камерах. «Что за ненавистное место», с оттенком презрения думала Виктория, выходя от пациента, помочь которому было невозможно.
В вычищенном коридоре стук её каблуков отдавался гулким эхом. Не обращая внимания на многочисленных медсестёр и безликих врачей, фрау Морреаф потонула в мыслях, как вдруг совершенно случайно взгляд упал на человека, шедшего ей навстречу.
Александр! окликнула она.
От неожиданности мужчина чуть не выронил документы.
Вы? воскликнул он, лишившись хвалёного самообладания. Что вы, чёрт возьми, здесь делаете?
Какая разница? пожала она плечами. Пришла проведать знакомого.
Вы? Знакомого? Александр обвёл рукой пространство клиники. Не пытайтесь играть! Я знаю причину вашего появления. хотя не был уверен, что вы вернётесь.
Какая разница? пожала она плечами. Пришла проведать знакомого.
Вы? Знакомого? Александр обвёл рукой пространство клиники. Не пытайтесь играть! Я знаю причину вашего появления. хотя не был уверен, что вы вернётесь.
В таком случае предупреждаю: нам не по пути, женщина коварно улыбнулась. Не буду задерживать.
Она собиралась скрыться за поворотом, но расторопный детектив из Скотланд-Ярда дёрнулся вперёд и схватил её за плечо прежде, чем потерять из виду.
Виктория оборачивалась мучительно медленно.
Александр знал, что не стоило так прикасаться к ней: это не тот человек, которого можно трогать, когда вздумается. В её глазах пронеслась опасная буря. За те несколько секунд, пока рука сжимала чужое плечо, Александр успел представить, как появившееся из-под складок пальто лезвие молниеносно отрезает кисть. Прежде мужчине доводилось видеть, как это бывало с другими, и ему совсем не хотелось повторить судьбу тех смельчаков, оставшихся калеками до конца своих дней.
Осторожнее, предупредила Виктория. Разве можно применять силу к даме?
Я не закончил разговор, он решил не сдавать позиции. Хотя плечо всё же отпустил.
Меня не касаются заботы Ярда. Задеты мои интересы.
Я знаю, кивнул детектив. Да я и не стану оспаривать ваше право на расследование. Я же не самоубийца.
Виктория не удостоила ответом его реплику. Александр Кроули напоминал своего предка, такого же самонадеянного, отчаянного авантюриста, готового рисковать всем ради достижения цели. Судьба заставляла её пересекаться с потомками старых знакомых, но она привыкла к этим играм, за семь столетий научившись распивать чай с отцом, а через полвека с сыном, наблюдать за развитием династий, возвышением и падением рода. Семья Кроули была окружена мистикой. Самый известный её представитель Алистер Кроули вошёл в историю как один из сильнейших магов своей эпохи, создатель Таро Тота и основатель целого религиозного течения. Виктория познакомилась с этим человеком довольно поздно, когда он уже получил широкое признание, и всегда держалась от него на расстоянии.
В отношениях с последним из рода Кроули всё обстояло иначе.
Александр унаследовал дар своего могущественного и великого предка. А вместе с ним и проклятие. Несмотря на гениальность и выдающиеся достижения оккультиста высшие силы заставили Алистера расплатиться самым ценным, что может иметь человек потомством.
Не прихоть, а проклятие привело молодого детектива к Виктории Морреаф, и оно же привязало его к этой алчной, невообразимо жестокой бессмертной женщине.
Здесь недалеко кафе, Александр выдавил вежливую улыбку. Побеседуем там?
Клинику они покинули вместе.
На улице только что закончился дождь. Воздух дышал запахом мокрого асфальта и пожухлых листьев.
За минувшие несколько месяцев, что они не виделись, подумал Александр, его загадочная подруга ничуть не изменилась. Хотя называть подругой Викторию Морреаф было бы слишком громко. Он знал её тайну, но не испытывал, подобно другим, благоговение: божественные черты причислялись вечной Мадонне, ореол святости окружал Мать-Терезу, их возводили на пьедестал, им рисовали иконы, лепили статуи и кланялись, расшибая лбы, каясь в бесчисленных преступлениях и умываясь очищающими слезами искупления. Виктория же напоминала языческую богиню, ослеплённую гордостью, великую, но ужасную, холодную, как могильный камень. И даже правильно казалось, что он встретил её именно осенью, а не в иное время года, когда природа кругом угасает, мертвеет, и живые краски обращаются в грязь и чернь. Ещё юношей Александр почувствовал в женщине что-то неправильное, не вязавшееся с общей гармонией мира, а узнав её настоящую сущность, вовсе не удивился. Возможно, кто-нибудь и зажёгся бы к Виктории завистью, к судьбе отслеживать ход истории человечества, но только не он. «Вы хуже смертных», как-то обронил Александр, задетый её очередной насмешкой. «Пусть мы страдаем, но наши грехи не так тяжелы, как ваши. По крайней мере, мы видим свои ошибки, а вы давно перестали ощущать разницу».
Талантливый детектив был единственным, кто осмеливался говорить с ней на равных.
И кому это позволялось.
Я знаю, что произошло с Неми Ларсен, сообщил он после того, как устроился со своей знакомой за столиком.
Они сели друг напротив друга, словно давние соперники.
Они сели друг напротив друга, словно давние соперники.
Ваша любовница мертва.
С удовольствием приму ваши соболезнования, в её голосе снова прозвучала ненавистная ему насмешка.