Дочь решительно скрестила руки на груди.
Ха!
Мне казалось, тебе нравятся подобные вещи, заметила графиня. Ведь именно этим увлекаются твои подружки.
Не понимаю, о чем ты говоришь!
Гуляют аж до полудня, носят яркие одежды, дают друг другу странные имена, объяснила графиня.
Например, Гертруда, с издевкой произнес Влад. Или Пэм. И считают, что это круто.
Лакримоза резко повернулась и попыталась вцепиться ему в лицо ногтями. Он схватил ее за запястья и усмехнулся.
Это не твое дело!
Леди Стригуль говорит, что ее дочь теперь предпочитает, чтобы ее называли Венди, пожаловалась графиня. И что это на нее нашло? Иероглифика такое красивое имя для девушки. И на месте ее матери я бы настояла, чтобы она хоть чуточку подводила глаза
Согласна, не сдавалась Лакримоза. Но никто из них не пьет вино. Только настоящие извращенцы, которые специально стачивают зубы, пьют вино.
А Маладора Крвойяк пьет, возразил Влад. Или как ее там нынче? Фреда?
Нет, не пьет!
Да ну? Она носит на шее серебряный штопор на цепочке иногда даже с пробкой!
Это просто модный аксессуар! Да, она хвастается, будто бы без ума от портвейна, но на самом деле наливает в бокал кровь. Однажды Генри принес на вечеринку бутылку вина, так она от одного запаха брякнулась в обморок!
Генри? переспросила графиня.
Лакримоза потупила взор.
Мрачн Гиераки, едва слышно произнесла она.
Это тот, что коротко стрижет волосы и притворяется, будто работает бухгалтером? уточнил Влад.
Надеюсь, кто-нибудь сообщит об этом его отцу, сказала графиня.
Замолчите же! воскликнул граф. Все это не более чем культурная адаптация, понимаете? Прошу вас! Я столько трудился ради этого! Нам не нужен весь день целиком, а только его часть! Неужели я прошу слишком многого? А вино это просто вино. В нем нет ничего таинственного. Итак, возьмите бокалы. Лакки, ты тоже. Пожалуйста. Ну, за папочку?
Когда ты расскажешь об этом «Кириллу» и «Тиму», они просто обалдеют, шепнул Влад Лакримозе.
Заткнись! прошипела она. Пап, я боюсь, мне будет плохо!
Твое тело приспособится, успокоил ее отец. Я его уже пробовал. Немного водянистое, на мой вкус. Слишком кислое, но вполне съедобное. Пожалуйста.
Ну, хорошо
Отлично, кивнул граф. Итак, поднимите бокалы
Приветствуем тебя, новая кровь! возвестил Влад.
Карпе дием, сказал граф.
За горло, добавила графиня.
Мне просто не поверят, пробормотала Лакримоза.
Все дружно пригубили вино.
Ну? осведомился граф Сорокула. Не так уж и плохо, верно?
Немного холодное, заметил Влад.
Я закажу подогреватель вина, пообещал граф. Я не какой-нибудь безрассудный вампир. Дети, надеюсь, еще какой-нибудь год, и все мы справимся со своей фенофобией и сможем позволить себе легкий салат
Лакримоза театрально повернулась к родителям спиной и сделала вид, что ее тошнит в вазу.
И тогда, Лакки, ты обретешь свободу. Одиноким дням наступит конец! И не только им одним, но и
Влад был готов к чему-то подобному, поэтому он даже глазом не моргнул, когда отец резким движением выхватил из кармана какую-то карточку и вскинул ее высоко в воздух.
Двойная змея, спокойно сообщил он. Символ джелибейбийского культа воды.
Вот видишь?! взволнованно воскликнул граф. Ты даже не вздрогнул! И богофобию можно победить! Я всегда это говорил! Да, временами наш путь тяжел, но
Терпеть не могу, когда ты выпрыгиваешь из-за угла и обливаешь нас святой водой, прошипела Лакримоза. Хорошо, хоть последнее время ты немного подуспокоился.
Ну, не такой уж и святой, возразил отец. Сильно разбавленной. В худшем случае лишь слегка благочестивой. Но благодаря ей ты стала сильной, а?
Ага. Сначала все время простужалась, а потом ничего, закалилась.
Граф резко выдернул руку из кармана.
Лакримоза лишь устало вздохнула.
Всевидящий Лик Ионитов, сказала она.
Граф едва не заплясал от радости.
Видишь? Получилось! Ты даже не поморщилась! А это один из самых сильных религиозных символов. Ну, разве я зря старался?
Надеюсь, это стоило тех мук, которые мы перенесли, когда ты заставлял нас спать на набитых чесноком подушках.
Видишь? Получилось! Ты даже не поморщилась! А это один из самых сильных религиозных символов. Ну, разве я зря старался?
Надеюсь, это стоило тех мук, которые мы перенесли, когда ты заставлял нас спать на набитых чесноком подушках.
Отец схватил ее за плечи и повернул лицом к окну.
Неужели тебе не достаточно знать, что весь мир это наша устрица?
Она в недоумении наморщила лоб.
А зачем мне превращать весь мир в какую-то скользкую морскую тварь?
Потому что их едят живыми, ответил граф. К сожалению, вряд ли где-либо существует ломтик лимона длиной пятьсот миль, но сама метафора мне нравится.
Лакримоза повеселела и даже улыбнулась.
Ну-у
Отлично. Мне нравится, когда моя дочурка улыбается, одобрил граф. Итак кого мы предпочитаем на завтрак?
Ребенка.
О нет, я так не думаю. Граф дернул шнурок колокольчика рядом с камином. Это не дипломатично. Пока мы не можем себе это позволить.
Эта, с позволения сказать, королева выглядит почти бескровной. Жаль, Влад отпустил ту толстушку, сказала Лакримоза.
Не начинай, предупредил Влад. Агнесса очень интересная девушка. Я чувствую, в ней много чего скрыто.
О да, кивнула Лакримоза. В таких размерах можно столько всего скрыть Решил приберечь на крайний случай?
Перестаньте, вмешался в их спор граф. К вашему сведению, ваша любимая мамочка, когда мы познакомились, не была вампиром и
Ты рассказывал об этом миллион раз, перебила его Лакримоза, закатывая глаза с раздражительностью человека, который проходил в подростках целых восемьдесят лет. Балкон, вечернее платье, ты в плаще, а она как заорет
Тогда многое было проще, признал граф. И гораздо глупее. Он вздохнул. А куда запропастился Игорь?
Гм Кстати, дорогой, я собиралась поговорить с тобой о нем, сказала графиня. По-моему, от него нужно избавиться.
Правильно! воскликнула Лакримоза. Над ним смеются все мои подружки!
А лично меня крайне раздражает это его сверхготическое отношение к жизни, добавила графиня. А уж этот его дурацкий акцент И знаете, за каким занятием я застала его в старых подземельях на прошлой неделе?
Не могу даже представить, сказал граф.
У него была коробка с пауками и кнут! Он заставлял их плести паутину по углам!
А я-то ломал голову, откуда у нас повсюду паутина!
Я согласен с мамой, отец, вступил Влад. Игоря можно было терпеть в Убервальде, но мы теперь в приличном обществе, и едва ли тебе захочется, чтобы такой тип открывал твоим гостям двери.
И от него так воняет, пожаловалась графиня.
Вот уже много веков он был неотъемлемой частью нашей семьи, сказал граф. Но, вынужден признать, последнее время он совсем распоясался. Он еще раз дернул шнурок колокольчика.
Йа, мафтер? донесся из-за его спины голос Игоря.
Граф резко развернулся.
Сколько раз я велел тебе никогда так не делать!
Как не делайт, мафтер?
Никогда не подкрадываться ко мне сзади!
Я иначе не умейт, мафтер.
Позови короля Веренса. Мы слегка перекусим вместе.
Флушайт, мафтер.
Они проводили взглядами отчаянно хромавшего слугу. Граф покачал головой.
Добровольно он не уйдет, сказал Влад. И намеков он не понимает.
Это так старомодно иметь слугу по имени Игорь, промолвила графиня. Терпеть его не могу.
Послушайте, но это ведь так просто, вмешалась Лакримоза. Надо спустить его в подвал, запереть в «железной деве», затем на пару деньков растянуть на дыбе над огнем, а потом нарезать тонкими ломтиками, начиная с ног, чтобы он все видел. Он наверняка это оценит.
Да, думаю, это единственный выход, с печалью в голосе произнес граф.
Помню, как-то раз ты попросил меня избавить кошку от мучений, сказала Лакримоза.
На самом деле я имел в виду, чтобы ты прекратила ее мучить, сказал граф. Но все вы правы Ему придется уйти
Наконец Игорь привел короля Веренса, который замер на пороге с нерешительным видом. Впрочем, так вели себя все люди, оказавшиеся в обществе графа.
А, ваше величество, сказал граф, подходя к королю. Не желаете ли разделить с нами скромную трапезу?
Волосы Агнессы цеплялись за сучья. Ей удалось поставить одну ногу на ветку, схватиться с немалым риском для жизни за ветку над головой, но вторая нога осталась на помеле, которое начало потихоньку дрейфовать в сторону, заставляя Агнессу принять позу, которую даже балерины не способны принять без долгой подготовки.
Ты что-нибудь видишь? крикнула нянюшка, стоявшая очень-очень далеко внизу.
Кажется, это старое гнездо О нет!
Что случилось?
По-моему, у меня лопнули панталоны.
Вот поэтому я всегда выбираю белье попросторней, нравоучительно изрекла нянюшка.
Агнесса перенесла вторую ногу на ветку, которая сразу же угрожающе затрещала.
«Толстуха, презрительно фыркнула Пердита. Я бы с легкостью газели запрыгнула на это жалкое деревце».
Газели не прыгают по деревьям! огрызнулась Агнесса.
Что-что ты говоришь? крикнула снизу нянюшка.
Да так, ничего
Агнесса бочком двинулась вперед, но вдруг весь мир обрел черно-белый цвет. Чуть ли не перед самым ее носом на ветку опустилась сорока и принялась громко трещать. Буквально тут же к этой сороке присоединились еще пятеро, перелетевшие с соседних деревьев, и сорочий хор стал просто оглушительным.
Агнесса всегда недолюбливала птиц. Когда они порхали в небесах или пели красивые песенки, она ничуть не возражала, но вблизи они превращались в обезумевшие комки перьев с интеллектом комнатной мухи.
Агнесса попыталась прихлопнуть сороку, что поближе, но та проворно вспорхнула на другую ветку, а девушка с большим трудом удержала равновесие. Когда дерево перестало раскачиваться, Агнесса двинулась дальше, пытаясь не обращать внимания на вопли разъяренных пичуг. Наконец она заглянула в гнездо.
То ли это были остатки старого гнезда, то ли начало нового, разобрать не представлялось возможным. И тем не менее там обнаружились лоскуток блестящей ткани, осколок стекла и что-то белое с золотой кромкой, ярко поблескивающее даже в такую пасмурную погоду.
«Вот серебро это пять золото вот это шесть» произнесла она едва слышно.
«Вот небеса это пять, шесть в преисподней искать», поправила услышавшая ее слова нянюшка.
Я едва могу до него дотянуться