Мы указали на аукционы и аукционные помещения как на второй источник, из которого любитель может восполнять свое собрание. Когда он, по времени или по занятиям, лично не может быть на аукционе, то аукционные каталоги ставят его в известность о том, что он может купить и в каком состояния находится продаваемый товар. Так как каталоги эти раздаются довольно долго до аукциона, то он спокойно может справляться со своим собранием и отмечать ему нужное. С другой стороны, аукционы, для которых ему приходится давать поручения комиссионерам, имеют то неудобство, что он покупает лист, не видя его. Когда он желанным листам назначает цену или предел ее, то он находится под влиянием неприятного чувства предложить или слишком мало, или слишком много, в особенности когда лист принадлежал к числу тех, которые он давно ищет. Быть может, это и было причиной появления указанных выше поручений, которые мы осуждали. Когда собиратель сам присутствует на аукционах, то часто в пылу торга он заходит дальше стоимости предмета, в особенности в отношении листов, которые он страстно желает приобрести, ибо на аукционах обыкновенно убеждаешься в том, что отдельные желанные листы так же охотно ищутся другими собирателями, отчего они и возвышаются в цене.
Но аукционы имеют то преимущество, что они доставляют собирателям случай узнавать о продаваемых объектах и приобретать таковые.
Научно составленные аукционные каталоги, в особенности знаменитых собраний, всегда имеют значение, а когда они снабжены списком цен, то они равносильны каталогам эстампных складов, о которых мы выше говорили.
За исключением двух названных обыкновенных источников, могущих служить для увеличения сокровищ собирателя, имеются еще чрезвычайные случаи, иногда представляющиеся любителю. Он знакомится, например, с собственником отдельных листов, не придающим им особого значения и которые он охотно уступил бы, или по счастливому случаю он открывает какое-либо до того скрытое сокровище. Почти каждый собиратель может рассказать о таких счастливых случаях. Так, я раз нашел у мелкого торговца в Вене среди самых ничтожных листов прекраснейший офорт Клода Желе: l'abrevoir. В другой раз мне продана была книга с вклеенными гравюрами за 10 гульденов, в которой находились два ландшафта Рембрандта большого формата, безукоризненной красоты, и много листов мастеров малого формата. Выделив из книги около 30 лучших листов, я выручил еще за оставшиеся 30 гульденов. Конечно, такие счастливые случаи встречаются лишь слишком редко и имеют назначением как бы поощрять страсть к собиранию.
Если кто-либо на месте известен как собиратель, то ему часто приносят разного рода изящные вещи для покупки. Большей частью то бывают вещи ничтожные, но случается, что таким образом можно приобрести кое-что хорошее. Рассказывают, что прусскому генеральному почтмейстеру фон Наглеру, обладавшему, кроме понимания дела, превосходно выработанным талантом к собиранию, во Франкфурте бедная старушка принесла раз целый передник, наполненный гравюрами Шонгауера, мастера E. S., Бохольта, Цасингера, Меккена и подобных же перлов и сказала, что на чердаке лежат еще такие же бумажки. То было блестящим делом для обеих сторон: продавщица почти отказывалась от предложенных ей денег, не находившихся, по ее мнению, ни в каком соответствии с небольшими картинками, а собиратель считал, вероятно, этот день одним из счастливейших для своего собрания.
Отдел третий
Обхождение с гравюрами
Всякая ценная вещь требует известного рода обхождения с ней, чтобы она не утратила своей цены и не потерпела повреждения. Независимо от этого собиратель вещей, представляющих идеальную и денежную цену, заботится о таком хранении их, которое делало бы последних легко доступными для собственника и облегчало удобное пользование ими. Публичные кабинеты в этом отношении более свободны и менее ограничены, ибо они располагают более просторными помещениями, нежели частные собиратели. Поэтому в настоящей и последующей главах мы преимущественно будем иметь в виду публичные собрания. Из того, что мы считаем необходимым для последних, частные собиратели легко извлекут им нужное для обхождения и приведения в порядок своих сокровищ искусства.
1. О восстановлении (реставрации) поврежденных гравюр
Гравюра представляется или в безукоризненной сохранности, свободной от всяких повреждений, или она досталась частному лицу или кабинету в поврежденном состоянии. Рядом с хорошо сохранившимися гравюрами лист с явными недостатками становится противным, нарушает красоту первых. Мы уже сказали, что такие листы теряют и в цене. Но если б мы хотели выкидывать из коллекции каждый поврежденный лист, то это значило бы выбрасывать младенца вместе с выливаемой грязной водой его ванны. Путем искусной реставрации можно еще на столько восстановить ценный лист, что высокое художественное достоинство его проявится, он будет продолжать доставлять эстетическое наслаждение и с честью займет место среди наилучше сохранившихся листов. На сколько уменьшилось бы число инкунабул, если б мы стали выкидывать такие редкости единственно ради полученных ими в течение их долгого существования ран.
1. О восстановлении (реставрации) поврежденных гравюр
Гравюра представляется или в безукоризненной сохранности, свободной от всяких повреждений, или она досталась частному лицу или кабинету в поврежденном состоянии. Рядом с хорошо сохранившимися гравюрами лист с явными недостатками становится противным, нарушает красоту первых. Мы уже сказали, что такие листы теряют и в цене. Но если б мы хотели выкидывать из коллекции каждый поврежденный лист, то это значило бы выбрасывать младенца вместе с выливаемой грязной водой его ванны. Путем искусной реставрации можно еще на столько восстановить ценный лист, что высокое художественное достоинство его проявится, он будет продолжать доставлять эстетическое наслаждение и с честью займет место среди наилучше сохранившихся листов. На сколько уменьшилось бы число инкунабул, если б мы стали выкидывать такие редкости единственно ради полученных ими в течение их долгого существования ран.
Но кто же должен заняться реставрацией таких поврежденных листов? Сам ли собиратель, а в публичных кабинетах стоящий во главе его чиновников? Есть собиратели и чиновники публичных музеев, много занимавшиеся из любви к искусству восстановлением поврежденных листов. Кроме того, мы имеем сравнительно богатую литературу нашего предмета, на что указано будет в своем месте. Недостатка в указаниях, как лечить больные и искалеченные листы, не чувствуется. Тем не менее мы серьезно должны предостеречь любителя насчет пачкотни при восстановлении поврежденных листов. Много незаменимых произведений искусства погибло уже под руками таких непризванных лекарей.
Повреждения на листах бывают или маловажные, или довольно значительные. К маловажным мы относим те случаи, когда гравюра, не будучи поврежденной, наклеена на другой бумаге или когда на ней имеются пятна от сырости (Stockflecken). Наклеенный лист легко освободить от бумаги, на которой он прикреплен: для этого нужно немного подержать его в теплой воде, легко отрывать от него бумагу (но не наоборот) и так долго обмывать мокрой губкой обратную сторону гравюры, пока она совершенно не освободится от клейстера или клея. Затем лист высушивается и выглаживается под прессом. Пятна от сырости легко уничтожить водой, немного разбавленной селитряной кислотой.
Но если повреждения листа довольно значительны: обнаруживаются подозрительные пятна на самом изображении или имеются порванные места и т. п., то необходимо предварительно исследовать, был ли уже лист в руках реставратора или нет. В первом случае, когда реставрация произведена хотя бы мало-мальски сносно, лучше преспокойно отложить лист в папку, разве более опытный реставратор поручится за лучшее восстановление гравюры. При всех сильных повреждениях на листах, лишающих возможности эстетически наслаждаться ими, всегда благоразумнее обратиться к искусному реставратору. Конечно, и от последнего нельзя требовать невозможного, например выведения масляных пятен. По нынешнему состоянию химии нельзя требовать, чтобы одно и то же средство действовало в двух противоположных направлениях. Существует средство для устранения масляных пятен, но оно в то же самое время действует и на типографскую краску, также маслянистую, и ослабляет печать. Часто на гравюре недостает больших или малых кусков, долженствующих быть восполненными, и ввиду того, что недостающие куски не могут быть заимствованы из другого экземпляра гравюры (что можно было сделать лишь в том случае, когда другой экземпляр еще более поврежден и подлежит уничтожению), то эти недостающие места должны быть восполнены путем пририсовки. Когда реставратор имеет перед собой хороший оттиск того же листа и сам принадлежит к числу хороших и опытных рисовальщиков, то поврежденный лист часто может быть приведен в хорошее состояние, которое позволит пользоваться им. Мы нередко имели случай жалеть о разоренном состоянии поврежденных листов и потом удивляться им, когда они как новорожденные выходили из рук искусного реставратора Флегеля (Flegel) в Лейпциге. Таким способом не один ценный лист сохранен для потомства и стал достойным занять место среди хорошо сбереженных экземпляров того же мастера.
К числу недостатков сохранности несправедливо относят слабость оттиска. Но это не болезнь, требующая помощи, а старческий недуг, сухотка, которую следует предоставить ее естественному течению. Где-то, вне пределов Германии, имеется реставратор, поставивший себе целью подмолодить такие старческие листы, покрывая теневые места гравюры тушью или типографской краской (преимущественно на листах Рембрандта). Знатоки не поддаются этому обману. Ввиду того что такие нарумяненные листы ввозятся главным образом в Германию, мы сочли нужным упомянуть здесь об этом.
2. О прикреплении гравюр на картонах
Даже самое небольшое собрание требует уже известного порядка, дабы отыскание листов и рассмотрение их было легко и удобно. Ничто не способствует так сокрытию красоты и превосходства листов, как беспорядочное смешение их. Если, для избежания такого хаоса, и соединяют вместе листы одного и того же мастера, то вскоре обнаруживается неодинаковый формат их: одна гравюра представляет собой размер целого листа, а другая только в 16-ю долю его. Когда листы одного мастера лежат вместе, то от такого разнообразия форматов происходит известный беспорядок, вредный для глаза и неудобный при просмотре или сложении листов. Для известного однообразия в величине листов употребляются картоны (конечно, одинакового размера), на которые листы наклеиваются в известном порядке: большие по одному, а малые по два и более на каждый картон.