Ведь, если сам человек и есть частица природы, что и ни шагу от неё, то его сознание вольно гулять, где только ему заблагорассудится: и в метафизике, и в трансцендентности, и в параллельных мирах, и, даже, в антимирах, под постоянной угрозой вступить с самим человеком в процесс аннигиляции, в результате которого от человека и от всего того, что его окружает, не останется и космической пыли.
Вообще-то Картин мира множество. Обычно их рисуют люди мудрые и просвещённые, а потому они, как правило, достаточно сложны. Но моя Картина исключение. По сути, это белое полотно, каждая нить которого пропитана единственным и всеобщим законом жизни, о котором вы уже знаете. И какую бы краску на неё вы не брызнули, из любых областей жизни природы, она растечётся по полотну строго определённым образом в соответствии с цветом, природой её ингредиентов и её консистенцией.
Не понятно? Да мне и самому не очень-то понятно.
Ну, всё же, представьте, что вы на чистое оргстекло брызнули немного чистой воды. И она распределиться по его поверхности в виде отдельных небольших лужиц, крупных и мелких капель, которые со временем будут стягиваться ближе к своим центрам, увеличиваясь по высоте. А если брызните мыльной водой, то на стекле образуются уже не только капли, но и большие однородные лужицы, которые со временем будут только расползаться по поверхности оргстекла, уменьшаясь по высоте. А если брызните растительного масла, то оно распределится уже в виде более крупных и равномерных луж, которые со временем могут и слиться в едино озерцо. И каждая такая картина и будет Картиной мира несмотря на то, что они будут совсем разными. Но нечто подобное этим озерцам, лужицам и каплям мы и увидим, взглянув на поверхность Земли, заселённую людьми, из космоса. И это тоже будет Картина мира.
Общим свойством моей Картины является знание всего и обо всём вообще, не зная ничего и ни о чём конкретно, и она не может не поднимать меня самого её рисовальщика и маляра, в моём же собственном воображении до небес, отрывая тем самым от обычных обывателей, которые, не зная всего и обо всём, хорошо знают конкретику: где, что и по чём, вызывая у меня ностальгию по простому и незамысловатому человеческому общению, на уровне «одна баба сказала».
О метажизни и триединстве
Есть природа и есть её жизнь, а это всё, что есть это же голая физика, гоняющая животворящую энергию по всему мировому пространству, и загоняющая её в энергетические ловушки, потенциальные ямы, как охотники загоняют крупных зверей в звероловные ямы, или те же пастухи загоняют разгулявшийся на воле скот в предназначенные для него загоны. Всё же прочее есть метафизика. Но именно она и делает человека человеком, прагматика исцеляет до романтика, физика до лирика, естествоиспытателя до гуманитария, неверующего до верующего, а учёного и гения до нашего родного полуграмотного обывателя, одним словом превращает жестокую, бездушную и безжалостную к людям жизнь в светлую, полную красоты и несбыточных надежд метажизнь.
О метажизни и триединстве
Есть природа и есть её жизнь, а это всё, что есть это же голая физика, гоняющая животворящую энергию по всему мировому пространству, и загоняющая её в энергетические ловушки, потенциальные ямы, как охотники загоняют крупных зверей в звероловные ямы, или те же пастухи загоняют разгулявшийся на воле скот в предназначенные для него загоны. Всё же прочее есть метафизика. Но именно она и делает человека человеком, прагматика исцеляет до романтика, физика до лирика, естествоиспытателя до гуманитария, неверующего до верующего, а учёного и гения до нашего родного полуграмотного обывателя, одним словом превращает жестокую, бездушную и безжалостную к людям жизнь в светлую, полную красоты и несбыточных надежд метажизнь.
ИномирянинЛюди скачут, плавают, летают, заныривают, подныривают, спрыгивают, бросаются куда-то, но не потому, что это им для чего-то надо, а потому, что без этого они перестают быть людьми.
И как же просто это объясняется в моём мире мире природном, мире физическом, что даже я, человек, далёкий от физики, как и от всех других областей знаний, сумел открыть его для себя. Ведь физика, она не только для физиков, но и для химиков и, даже, для лириков.
Природа заложила в нас такие потенции и механизмы, которые не вписываются в нашу обывательское сознание, в нашу примитивную логику, основанную на диаде спрос-предложение, и лишь благодаря которым, человечество и развивается быстрее, чем другой животный мир, который и реализует собой эту диаду в её абсолюте. И как человек много выше рынка с его спросом и предложением, и много выше своего же сознания, так и законы природы много выше того, из чего она состоит. А природа состоит только из живой энергии в разной её кулинарной обработке, потому её жизнь можно определить, как кухню приготовления разных вкусных блюд для природных образований, для своих деток из единого природного субстрата энергии. Всё живое её кушает, но каждое из них под своим соусом.
Хотя сказано это так, для фигуры речи, а в действительности, энергия, её жизнь и законы этой жизни триедины, когда никто никого ни больше и не меньший, а всё в одном.
Но неужто и в древние времена трудно было до этого додуматься вместо того, чтобы устраивать состязания между курами и яйцам, сознанием и материей, духом и разумом на первенство в том, кто занимает лидирующие позиции в закольцованном мировом пространстве. Ну ладно древним простительно, они не знали, что мир закольцован во всех своих масштабах и формах. Но современным то философам, что до сих пор в качестве главной целью своей философской жизни видят продолжение наблюдения за гонкой по кругу кур с яйцами, должно быть перед людьми неловко. Хотя, извините, я читал, что будто бы они закрыли это своё вечное состязание, заключив, с основным вопросом философии перемирие. И это, как я полагаю и есть главная победа разума над философией.
Я не знаю ни одного вопроса, что разрешили бы философы и что пригодилось бы людям в их жизнях. А потому в сердцах я отношу их к «лишним людям», в прочим, как и себя, а точнее того, что от меня осталось после выхода на пенсию.
Хотя нет, напрасно я так на людей, они всё же додумались до триединства в образе Святой троицы: Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святого, и все, как один с заглавной буквы, чтобы никто из простых смертных не смог бы разобраться, кто из них главный, и к кому обращаться, когда сильно приспичит за помощью.
Но как же безнадёжно далеки от сути вещей все заумные объяснения по всем, без исключения, вопросам в мире гуманитарном, где любой маломальский вопрос, в том числе и вопрос о безрассудстве полётов людей, как во сне, так и наяву, неизбежно уходит от нас куда-то в никуда, что люди смышлёные, сообразительные и предприимчивые исхитрились назвать метафизикой, и организовали там своеобразный пантеон санаторного типа. И если обыватели любят отдыхать от суетности жизни на природе, в мире физическом, где для них предприниматели организовали благоустроенные зоны отдыха, то те же философы и мыслители предпочли отдыхать подальше от обывателей, чтобы их с ними не спутали ненароком в мире метафизическом, где и оставались навсегда в случае своей кончины.
Порой они залетали оттуда и в трансцендентность, слава Богу, недалеко: из непонятно откуда в абсолютное никуда, в надежде увидеть там Бога, полагая, что там, чего нет, и Ему, кого тоже нет, самое и место. Ведь ни на земле, ни на небе, его так и не нашли, но не найдя его и там, где ничего нет, и быть не может, быстро возвращались на свою санаторную-пантеонную базу метафизического отдыха.
Порой они залетали оттуда и в трансцендентность, слава Богу, недалеко: из непонятно откуда в абсолютное никуда, в надежде увидеть там Бога, полагая, что там, чего нет, и Ему, кого тоже нет, самое и место. Ведь ни на земле, ни на небе, его так и не нашли, но не найдя его и там, где ничего нет, и быть не может, быстро возвращались на свою санаторную-пантеонную базу метафизического отдыха.
Но ближе к нашим дням туда повадились наведываться и писатели, вполне уважаемые, как и философы, люди белая кость. Они не хотели отставать от философов ни в чём, в том числе, и в вечности, а метафизика давала им, наделённым особым даром художественного воображения, определённые преимущества перед философами. Ведь у больших писателей, что ни слово, то метафизика, иначе, как было бы определить, что они большие. А теперь туда повалили и многие журналисты, стараясь, как можно правдоподобнее изображать из себя философов, и метафизика из пантеона превратилась в общенародное кладбище, в своеобразное отхожее место.
Конечно же в мире, что создала природа, все знания можно найти только в ней же самой в физике. Но что значат сухие знания для человека, для его души, наделённой способностью любить, верить, надеяться, мечтать, воображать, фантазировать, летать, чувствовать и переживать? Знания не приносят людям счастья, в них нет той жизни, что есть в его чувственном мире. Но только в метафизике душа и может разгуляться в волю, на всю катушку: «неси, мол, Емеля твоя неделя», и оторваться по полной в неподконтрольной разуму среде обитания.
Метафизика это самое место для разгула человеческой души. А потому так и просится называть гуманитарные науки, в которых не присутствует физика, метанауками, а знания в гуманитарном мире метазнаниями. Да и любые знания, не опирающиеся на природу вещей, уместно называть метазнаниями. Но человек это не знания, а это неутешные слёзы и безудержный смех его души. Хотя и знания тоже, но чуть-чуть.
Картина мира, что иногда я называю и УльтраСуперЗумом, и «Теорией всего» и «Единой Теорией Абсолютности», как тут не назовёшь, чтобы внимание обывателя привлечь, объясняет «всё», но людям из этого «всё» не нужно, ровным счётом, «ничего», что опять же является банальностью: той же диадой спрос-предложение. Ведь спрос формируется, как правило, живой потребностью людей, а потребности тех же обывателей и либералов вы знаете лучше меня: «хлеб и зрелища» и это им с головой хватит.
Теоретически я понимал, что отсутствие спроса автоматически убивает любое предложение, что, если на Земле не будет людей (и, конечно же, всех других гетеротрофов), которые для того, чтобы жить, потребляют кислород, тогда умрут и растения, которые его для них продуцируют, сами потребляя, при этом, выделяемый человеком углекислый газ.