Указанные положения представляются чрезвычайно важными иконструктивными вплане проведения источниковедческого анализа текстов, так как вних содержатся: (1) обоснование контекстного рассмотрения искусства иопределения его ценности; (2) идея взаимодействия смысловых полей автора иинтерпретатора; (3) утверждение возможности более глубокого, выходящего за рамки его актуального содержания прочтения текста; (4) взгляд на понимание иинтерпретацию художественного произведения как на творческие процессы, приводящие квозникновению новых смыслов.
Потебней выделяется, хотя ине является главным восуществляемом им анализе искусства, его регулятивная функция, сила влияния на умы исердца людей. Искусство успокаивает, освобождает от напряжения, побуждает человека кпоступку, увеличивает его душевные силы.
Говоря оструктуре художественного произведения, Потебня выделял его содержание (или идею), «соответствующее чувственному образу или развитому из него понятию», внутреннюю форму, или образ, указывающий на это содержание, ивнешнюю форму, вкоторой художественный образ объективируется.
Представляет интерес ипопытка Потебни вывести динамику возникновения иразвития разных видов искусств из эволюции человеческих способностей. Так, онсчитает, что исторически наиболее ранними видами художественного творчества являлись язык ипоэзия, отражающие обретенную человеком «власть над членораздельностью исловом», иуже позже появляются музыка, характеризующая умение «справляться со своим голосом», пластические искусства (зодчество, архитектура) ипроза (наука), предполагающие высокую степень развития самосознания ипознания природы.
В работах А.Ф. Лосева вскрывается познавательная роль искусства как области «душезнания». Подчеркивается, что искусство глубоко антропологично по своему содержанию, представляет «одушевленное, одухотворенное выражение» реальности, выступает как «изнутри видимая жизнь» (Лосев, 1991а, с. 63). Лосев пишет: «В поэзии дается такое внутреннее, которое былобы чемто живым, имело живую душу, дышало сознанием, умом, интеллигенцией. Всякое искусство таково» (тамже). Повествуетли искусство оживых существах, олюдях или онеживых явлениях, внем всегда имманентно присутствует «одушевляющая иодухотворяющая точка зрения», оно живет в«одухотворенном мире иэта одухотворенность есть способ проявления вещей, модус их оформления ипонимания» (тамже). Образы, создаваемые искусством, поЛосеву, характеризуются наглядностью инепосредственной видимостью, простотой икартинностью, ипотому их восприятие ипонимание не нуждается вкакихлибо специальных опосредующих логических системах. «Выражение дано тут вживых ликах илицах; инадо только смотреть ивидеть, чтобы понимать» (тамже, с. 64). Новтоже время искусство «отрешено» от действительности; оно не есть живая реальность сама по себе, аявляется ее отражением, созерцанием. Сэтой точки зрения представляет интерес его анализ музыки как способа глубокого раскрытия внутреннего мира личности.
Особое внимание вэтом контексте им уделяется художественной литературе. Своеобразие русской литературы Лосев видит вфактически выполняемой ею роли публицистики ифилософии. Онназывает художественную литературу «кладезем самобытной русской философии», подчеркивает ее особую роль восвещении проблем бытия человека, рассматриваемых здесь стакой силой, что любой «непредубежденный исведущий судья назовет эти решения не просто литературными или художественными, нофилософскими игениальными» (тамже, с. 214).
Роль русской литературы как важного источника философских идей вскрывается вработе А.С. Волжского «Из мира литературных исканий». Онпишет: «Русская художественная литература вот истинная русская философия, самобытная, блестящая философия вкрасках слова, сияющая радугой мыслей, облеченная вплоть икровь живых образов художественного творчества. Всегда отзывчивая кнастоящему, преходящему, временному, русская художественная литература втоже время всегда была сильна мыслью овечном, непреходящем; почти всегда вглубине ее шла неустанная работа над самыми важными, неумирающими изначительными проблемами человеческого духа Икакой роскошью линий икрасок, какой дивной прелестью образов икартин развертывалась эта работа вхудожественнофилософских, бессистемных системах русских писателей, вих, казалось бы, таких далеких от философии повестях, романах истихотворениях. Запоследнее время многие стали понимать, что истинную русскую философию следует искать больше всего именно здесь. Пушкин иЛермонтов, Гоголь иСалтыков, Тургенев иГончаров, Толстой иДостоевский, Успенский, Короленко, Чехов все это подлинная наша философия, философия вкрасках иобразах живого, дышащего слова» (Волжский, 1906, с. 300301).
Особое внимание вэтом контексте им уделяется художественной литературе. Своеобразие русской литературы Лосев видит вфактически выполняемой ею роли публицистики ифилософии. Онназывает художественную литературу «кладезем самобытной русской философии», подчеркивает ее особую роль восвещении проблем бытия человека, рассматриваемых здесь стакой силой, что любой «непредубежденный исведущий судья назовет эти решения не просто литературными или художественными, нофилософскими игениальными» (тамже, с. 214).
Роль русской литературы как важного источника философских идей вскрывается вработе А.С. Волжского «Из мира литературных исканий». Онпишет: «Русская художественная литература вот истинная русская философия, самобытная, блестящая философия вкрасках слова, сияющая радугой мыслей, облеченная вплоть икровь живых образов художественного творчества. Всегда отзывчивая кнастоящему, преходящему, временному, русская художественная литература втоже время всегда была сильна мыслью овечном, непреходящем; почти всегда вглубине ее шла неустанная работа над самыми важными, неумирающими изначительными проблемами человеческого духа Икакой роскошью линий икрасок, какой дивной прелестью образов икартин развертывалась эта работа вхудожественнофилософских, бессистемных системах русских писателей, вих, казалось бы, таких далеких от философии повестях, романах истихотворениях. Запоследнее время многие стали понимать, что истинную русскую философию следует искать больше всего именно здесь. Пушкин иЛермонтов, Гоголь иСалтыков, Тургенев иГончаров, Толстой иДостоевский, Успенский, Короленко, Чехов все это подлинная наша философия, философия вкрасках иобразах живого, дышащего слова» (Волжский, 1906, с. 300301).
В центре внимания многих исследователей стояло творчество Ф.М. Достоевского, ближе всего подошедшего краскрытию «той жизненной глубины, вкоторой сокрыты корни всего бытия» (Лосев, 1991б, с. 227).
С. Булгаков оценивает Достоевского как глубокого аналитика социальнопсихологических процессов вроссийском обществе, подчеркивает, что писатель первым «угадал» иярко отразил всвоих произведениях особенности духовного облика русской интеллигенции, справедливо подметив героические черты ее натуры, обусловленные конкретноисторическими условиями ее формирования вусловиях российской действительности. Увидел он иоборотную сторону героизма русской интеллигенции ее высокомерие, отсутствие твердых моральных норм, «самообожение», «поставление себя на место Бога» (Булгаков, 1992, с. 138). Всилу этого ее героизм «превращается впретензию, ввызывающую позу, вырабатывается особый дух героического ханжества, всегдашней принципиальной оппозиции, преувеличенное чувство своих прав иослабленное сознание обязанностей ивообще личной ответственности Героическое все позволено незаметно подменяется просто беспринципностью во всем, что касается личной жизни, личного поведения» (тамже, с. 139). Булгаков пишет, что именно Достоевский всвоих романах «Преступление инаказание», «Бесы» впервые предсказал страшные иразрушительные последствия этой социальнопсихологической позиции русской интеллигенции, указал на ее духовную оторванность от народа, утрату чувства почвенности, любви ксвоей истории. Булгаков называет Достоевского выразителем «нашего народного самосознания» (тамже, с. 161).
В российской психологии роль Достоевского враскрытии психологического мира личности, еевнутренних противоречий иконфликтов, диалогической природы мышления ивнутренней речи рассматривается вработах Б.Г. Ананьева, М.М. Бахтина, Г.М. Кучинского, Л. Радзиховского идругих авторов.
Проблема взаимодействия науки иискусства впознании человека вработах Б.Г. Ананьева рассматривается вконтексте разрабатываемой им концепции синтетического человекознания, охватывающего многообразные отношения исвязи человека смиром природы, общества икультуры (Ананьев, 2000). Соответственно, иправомерность обращения психологии кхудожественной литературе как важному источнику психологического знания объясняется им объективно существующими интересами и взаимодействием науки иискусства визучении человека, познании сущности психической реальности: «Наука есть наука, искусство есть искусство, пишет Ананьев, но, тем не менее, ихобъединение происходит только на одной почве человековедения. Когда Горький определил литературу как человековедение, онбыл, действительно, очень точен Человековедение влитературе ичеловекознание внауке идут параллельно, пути соприкасаются, иони оказывают друг на друга мощное влияние» (Ананьев, 1997, с.86). Нонаряду собщим направлением поиска знания очеловеке наука иискусство различаются способом решения этой задачи. «Если искусство синтетично по своей природе, тообязательно идет всторону анализа испецифической формы анализа психологического анализа. Наука же, идя от анализа, неизбежно приходит ксинтезу, ивозникает такая грань, где они соединяются, ни вкоем случае не превращаясь друг вдруга» (тамже).
Проблема взаимодействия науки иискусства впознании человека вработах Б.Г. Ананьева рассматривается вконтексте разрабатываемой им концепции синтетического человекознания, охватывающего многообразные отношения исвязи человека смиром природы, общества икультуры (Ананьев, 2000). Соответственно, иправомерность обращения психологии кхудожественной литературе как важному источнику психологического знания объясняется им объективно существующими интересами и взаимодействием науки иискусства визучении человека, познании сущности психической реальности: «Наука есть наука, искусство есть искусство, пишет Ананьев, но, тем не менее, ихобъединение происходит только на одной почве человековедения. Когда Горький определил литературу как человековедение, онбыл, действительно, очень точен Человековедение влитературе ичеловекознание внауке идут параллельно, пути соприкасаются, иони оказывают друг на друга мощное влияние» (Ананьев, 1997, с.86). Нонаряду собщим направлением поиска знания очеловеке наука иискусство различаются способом решения этой задачи. «Если искусство синтетично по своей природе, тообязательно идет всторону анализа испецифической формы анализа психологического анализа. Наука же, идя от анализа, неизбежно приходит ксинтезу, ивозникает такая грань, где они соединяются, ни вкоем случае не превращаясь друг вдруга» (тамже).