Узнаю моего Бо, сказала она. Всегда видит эмоциональную сторону событий. Я гораздо прагматичнее. Если мир должен погибнуть, то пусть уже гибнет.
В этот момент Дженни вышла из кухни и резко остановилась, едва не столкнувшись с Мисти.
Дженни протянула Мисти. Так рада тебя видеть. Я как раз подумала, что мне хочется еще выпить. Не могла бы ты сбегать и принести мне даже не знаю что-нибудь газированное?
Сбегай сама, сказала Дженни и посмотрела на часы. Уже одиннадцать часов. Моя смена только что закончилась, так что я здесь больше не работаю.
Но Мисти продолжила:
О, ничего страшного, не переживай. Я не хочу слишком давить на тебя, Дженни. Ведь мне бы совсем не хотелось, чтобы ты, ну знаешь, нанесла себе какой-то вред или что-то в этом роде.
Дженни замерла. И я тоже. Я практически видела, как мысли девушки мечутся в ее голове, пытаясь понять, откуда Мисти могла узнать о ее суицидальной истории. А потом Дженни всего на секунду взглянула на меня, и я в ужасе осознала, что она может подумать, будто это я рассказала Мисти о ее попытке самоубийства. Затем Дженни выпрямилась и с достоинством произнесла:
Мисти, ты до сих пор никак не поймешь кое-что очень важное обо мне. Мне абсолютно без разницы все, что ты говоришь или делаешь. Ничего из этого не может мне навредить.
И с этими словами она зашагала прочь. Я хотела догнать Дженни, уверить, что это не я выдала ее секрет, но Мисти схватила меня за руку:
Эй, Скай! Бал окончен, но вся ночь впереди. Не хочешь отметить сегодняшний вечер небольшим торжественным забегом?
Глава 32
Полуночный забег
Мы договорились встретиться через час, чтобы Мисти могла пойти домой и переодеться. Добравшись до закрытого частного сада, я ожидала увидеть там всех остальных Бо, Верити, Хэтти, Дэйна и, возможно, Гриффа, но Мисти ждала меня в одиночестве.
Я подумала, нам стоит почаще проводить свободное время вместе, только девочки, и никого больше, беспечно сказала Мисти.
Я кивнула, хотя это немного нервировало, ведь раньше такого никогда не случалось. Если не считать того случая в раздевалке, когда у нее начались месячные, мы никогда раньше ничего не делали только вдвоем. Предупреждение Дженни эхом отдавалось у меня в голове: «Будь осторожна!»
Платье дебютантки состояло из двух частей, поэтому Мисти просто сменила пышную нижнюю юбку на джинсы и свои кроссовки «Голден гуз». Верхняя же часть платья представляла собой белый расшитый блестками корсет без бретелек, который отлично сочетался с синими джинсами и жакетом, накинутым сверху.
Спустившись в пещеру входа, Мисти подобрала в углу небольшой рюкзак и перекинула его через плечо. В нем лежали веревка и металлический крюк. После предыдущего забега мы решили оставить все это здесь на будущее. Затем она поместила свой драгоценный камень в паз на пирамидке, в проеме портала вспыхнула завеса пурпурного света, и мы шагнули сквозь нее.
Глава 33
Мы с Мисти в будущем
Мисти болтала всю дорогу, пока мы шли по туннелю, сплетничая о тех, кто присутствовал на Котильоне, во что они были одеты и с кем общались, о том, в каком восторге она была, столкнувшись там со мной, и о Бо.
Не хочу показаться глупой влюбленной дурочкой, но я просто обожаю его, говорила она задумчиво. Я знаю, что и он любит меня. Это прозвучит странно, но между нами есть связь. Я это чувствовала с самого детства. Моя мама и мама Бо постоянно об этом твердят, и они убеждены, что мы поженимся годам к двадцати трем.
Она произнесла это как раз тогда, когда мы подошли к груде мусора под отверстием колодца, там, где случился мой второй и самый чудесный поцелуй с Бо. Из всех мест в мире это было не самое для меня подходящее, чтобы размышлять о потенциальной свадьбе Мисти и Бо. И слушая, как девушка туманно рассказывает мне о какой-то их связи и тому подобном, я была очень рада, что она не знает о нашем поцелуе.
Пока Мисти пыталась забросить крюк, я тоже заглянула в шахту колодца и подумала о Лысом Крикуне. Сейчас как раз было его время ночи. После нескольких попыток Мисти, наконец, удалось зацепить крюк, и мы стали карабкаться, цепляясь за узлы на веревке.
Когда мы выбрались из колодца в Центральном парке будущего, было уже за полночь. Луна стояла высоко, заливая парк тусклым серебристым светом. Вокруг стояла тишина, лишь слабый ветерок шелестел в кронах деревьев. И слава богу, никаких лысых мужиков!
Когда мы выбрались из колодца в Центральном парке будущего, было уже за полночь. Луна стояла высоко, заливая парк тусклым серебристым светом. Вокруг стояла тишина, лишь слабый ветерок шелестел в кронах деревьев. И слава богу, никаких лысых мужиков!
Сюда! Мисти направилась к Шведскому коттеджу, и я поспешила за ней.
Некоторое время она целеустремленно шагала на запад вдоль дорожки для верховой езды, а потом резко свернула на узкую грязную тропинку. Очевидно, у нее был план, конкретное место, куда она направлялась. Моя голова гудела от напряжения в попытке понять, зачем она привела сюда меня, а не одну из ее близких подруг, вроде Верити или Хэтти? И почему мы только вдвоем, без компании?
Потом мы вышли из парка на улицу Сентрал-Парк-Уэст, и, увидев, куда направляется Мисти, до меня, наконец, дошло, почему она взяла с собой только меня. Две остроконечные тени пронзали ночное небо, а следы ужасного вандализма были заметны даже в лунном свете перед нами смутно вырисовывались две башни здания «Сан-Ремо».
После того как мы осмотрели квартиру Верити и школу, сказала Мисти, мне захотелось пойти к нам и выяснить, что произошло с нашими семьями. Я подумала, что мы должны пойти вместе с тобой, только ты и я, на случай, если мы обнаружим что-то ужасное, сама понимаешь. Я планирую потом повторить то же самое с Хэтти.
К ее логике было не придраться. На самом деле это было очень даже тактично. Как и я, она стала свидетелем шока Верити от послания ее родителей на стене спальни. И это была всего лишь надпись! А что, если бы мы, как в школе, обнаружили у нас дома давно мертвые тела тех, кого мы любили? Это определенно было лучше пережить на глазах одного человека, а не всей компании.
Итак, мы пересекли заросшее травой поле, которое прежде являлось улицей Сентрал-Парк-Уэст, и остановились перед «Сан-Ремо», на котором гигантскими буквами были выведены две полные ненависти фразы. В этот раз я смогла более внимательно рассмотреть фигуру, болтающуюся в петле на фасаде здания, это был мужчина. Его черты лица уже давно нельзя было разобрать из-за воздействия погоды и немногих оставшихся в живых птиц, но одежда все еще оставалось целой. Веревка на его шее была затянута поверх воротника пальто, из-за чего он и провисел так долго. Впервые увидев фигуру вблизи, я вдруг узнала это пальто: черное с фиолетовыми рукавами. Человек, висевший на фасаде моего дома, был Мэнни Уоннемейкер, радиоведущий с радикальными политическими взглядами.
Они повесили Мэнни выдохнула я.
Мисти только покачала головой, и мы вместе вошли в здание.
Сначала мы отправились к Коллинзам. Наши шаги отдавались эхом, пока мы поднимались по внутренней пожарной лестнице, ориентируясь лишь с помощью фонариков смартфонов. На лестнице пахло плесенью и заброшенностью. Мы поднялись на двадцать первый этаж и вышли с лестничной площадки. Единственное окно на этаже в конце темного коридора оказалось разбито вдребезги, и было видно, что дождь регулярно заливает помещение. Ковер заплесневел и омерзительно вонял. Входная дверь в квартиру Коллинзов была приоткрыта и скрипнула, когда Мисти толкнула ее.
На дорогом белом ковре виднелись грязные следы ботинок мародеры уже явно побывали здесь, но были довольно разборчивы. Некоторые ящики были выдвинуты, но в целом мебель совсем не пострадала очевидно, это было дело рук «охотников за сокровищами», а не просто стихийный вандализм. Ветер свистел в разбитых окнах, заставляя занавески колыхаться. Стебли некоторых комнатных растений провели последние двадцать лет, отчаянно пытаясь добраться до окон в поисках солнечного света и влаги. Они были похожи на змей, обвивших кресла и диваны, и при взгляде на них у меня мурашки побежали по коже.
Ступая за Мисти медленно и осторожно, я осматривала квартиру. Книжный шкаф в гостиной был цел, аккуратные ряды книг стояли нетронутыми вот уже двадцать лет. Сверху их покрывал слой влажной пыли, но названия на корешках еще можно было разобрать. Это была классическая «Книжная полка избирателя-республиканца»: полное собрание сочинений Тома Вулфа, включая оригинальное издание «Костров амбиций» в твердом переплете; все, что когда-либо было написано Айн Рэнд; «Свобода выбора» Милтона Фридмана и его супруги Розы; и куча книг, написанных ведущими «Фокс Ньюз», такими как Билл О'Рейли и Гленн Бек. Я криво усмехнулась, заметив на нижней полке «Живую историю» авторства Хиллари Родэм Клинтон[38].
Полагаю, это был подарок, сказала я Мисти, указывая на нее.
Девушка насмешливо фыркнула:
Само собой. Там даже есть автограф: «Старли от Хиллари». Мой дядя Морти подарил ее маме на день рождения, просто чтобы побесить ее. Сработало, конечно! Дядя Морти тот еще леволиберальный говнюк. Но моя мама все-таки оказалась той, кто посмеялся последним когда Хиллари проиграла выборы.
Родителей Мисти или, по крайней мере, их тел в квартире не было.
Вероятно, они добрались до Убежища, предположила Мисти.
Пройдя через пустую квартиру, я подошла к спальне Оза. Осторожно переступив порог, я вновь увидела на стенах всю атрибутику «Рейнджерс» плакаты, вымпелы и свитера в рамках, только теперь их яркие красные, белые и синие цвета поблекли от времени и пыли. И тут я кое-что заметила маска вратаря исчезла. Та самая жуткая маска с подписью вратаря «Рейнджерс», которая была разрисована в цвета американского флага. На том месте, где она находилась в нашем времени, в пыли остался круглый след как бледное пятно на стене после того, как сняли картину, много лет висящую на одном месте. Я нахмурилась, размышляя: кто-то недавно был здесь и забрал маску вратаря
Бам!
Дверь за моей спиной захлопнулась. Я резко обернулась, и мой пульс подскочил. Неужели это был ветер? Или что-то еще? Я уже потянулась к дверной ручке, когда слабый дребезжащий звук заставил меня снова обернуться и посмотреть на спальню.
Звук шел из гардеробной Оза.
Мои глаза расширились, а сердце начало коло
Внезапно с громким треском дверь гардеробной Оза распахнулась, и оттуда с воплями выскочили три темные фигуры с занесенными кулаками. Их главарь бросился на меня с неподдельной яростью и замахнулся кухонным ножом.