Ты кто? гавкнул я негромко. Какого тебе тут?
Я дог, с которым ты подрался, когда пришел в Каньяду, ответили мне.
Я стал вспоминать. И это было непросто. Слишком много собак прошло передо мной за последние двадцать четыре человечьих часа. И наконец вспомнил. Это был тот самый сторожевой пес, которого я встретил я его, либо он меня, когда проник в Каньяду-Негра. Это с ним я дрался, пока его хозяева меня не заловили.
Как тебя зовут?
Да пес его знает. Понятия не имею. А, может, и имени тоже.
Он придвинулся ко мне вплотную, насколько позволяли прутья, и мы заурчали потише. Стали шептаться. Теперь, когда он подполз ближе, я смог рассмотреть его, благо сквозь маленькое узкое оконце пробивался лунный свет.
Зачем пожаловал?
Любопытно мне.
Любопытство, как известно, кошку сгубило.
Так то кошку. А я собака.
Мне понравилось, как он говорит. И как потянулся ко мне и обнюхал, а потом потерся носом о мой нос. Он вроде бы не затаил на меня обиды.
Он придвинулся ко мне вплотную, насколько позволяли прутья, и мы заурчали потише. Стали шептаться. Теперь, когда он подполз ближе, я смог рассмотреть его, благо сквозь маленькое узкое оконце пробивался лунный свет.
Зачем пожаловал?
Любопытно мне.
Любопытство, как известно, кошку сгубило.
Так то кошку. А я собака.
Мне понравилось, как он говорит. И как потянулся ко мне и обнюхал, а потом потерся носом о мой нос. Он вроде бы не затаил на меня обиды.
Хочу тебя спросить, вдруг спросил он в упор. Ты почему меня не прикончил вчера?
Я удивился:
Не смог, наверно. Ты не дал.
Да не ври. Я дрался, конечно, изо всех сил, но и ты тоже. И я почувствовал твои клыки у самых вен на шее Но почему-то остановился.
Я на миг задумался:
Ну, значит, надобности не было. Не люблю убивать.
Он посмотрел недоверчиво:
Что ты не любишь?
Убивать.
Он засмеялся сквозь зубы, вывалив язык и часто дыша.
Про тебя говорят другое.
И что же?
Что сегодня ты прикончил спарринга и навел страх на Олафа, немецкого дога, а он зверь серьезный. Еще говорят, ты и раньше занимался такими делами.
Кто говорит?
Пронесся такой слух, то есть лай. Сам знаешь, как это происходит. Наше радио.
А еще что говорят?
Что пришел сюда по доброй воле, хотя носишь ошейник со всей этой дребеденью. И это значит одно из двух либо ты больной на всю голову, либо у тебя тут какое-то дело.
Помолчали. Потом я снова навострил уши. Мне было интересно.
Ты так и не сказал, зачем пришел.
Он как будто задумался.
Всего лишь спасибо тебе сказать, он шевельнул хвостом. Если бы не ты, потерял бы я жизнь, а в лучшем случае эту службу.
Службу Не больно-то почтенная, прямо скажем, у тебя служба. Сторожить все это дерьмо.
Он принял мои слова как должное и глазом не моргнул.
Останься я бойцом, меня давно бы уж закопали. Повезло мне. Кормежкой обеспечен. А что касается собак Веселого, конечно, мало, но я выполняю свой долг и помогаю, чем могу.
Я покивал понимающе.
Лучше они, чем ты, да?
Именно так.
Пришел мой черед ненадолго задуматься. В отличие от людей, мы, семейство псовых, почти совсем лишены лицемерия. Притворяться не умеем: мы такие, какие есть. Мы честные животные. И этот дог, несмотря на свою службу, не кажется негодяем. У собак и жизнь собачья. Каждый курочит их, как хочет. И потому я решил пооткровенничать и рассказал ему, зачем я здесь оказался. Не вдаваясь особенно в подробности, так самую суть. Есть у меня два друга Тео и Борис. Стало мне известно, что они попали сюда. Не слышал ли он о них чего-нибудь?
Слышал, конечно, ответил он.
И, без видимого усилия, отодвинул мордой засов на дверце моей клетки. Я в удивлении уставился на него:
Ты что делаешь?
И услышал нечто похожее на слабую одышку это дог так смеялся.
Я подумал, может, тебе захочется прогуляться.
Цинковые крыши поблескивали в лунном свете, а из окон, задернутых занавесками, пробивался свет электрический. Мы шли бесшумно, стараясь держаться там, где потемней, и наконец остановились перед последним ангаром. Я сгорал от любопытства так, что хвост дымился, однако дог оказался настоящий кремень.
Да что за черт такой? Долго еще?
Помалкивай. Увидишь.
Мы шли бок о бок. Мой спутник постоянно оглядывался по сторонам.
Если накроют, предупредил он, представим дело так, что ты удрал, а я тебя только что поймал. Понял? Разыграем задержание, и ты послушно вернешься в клетку.
Ладно. Но все же что там с моими друзьями?
Спокойствие, товарищ! Терпение это добродетель.
Да я очень спокоен и очень терпелив. Но все же скажи что-нибудь.
Он задумался на миг.
Этот твой Тео родезиец, здоровенный барбос? Видный? Да?
Да, это он.
Их привезли недели две назад его и второго. Изящного такого Твой дружок пошел, судя по всему, по высшей категории. Его испробовали на двух спаррингах. И с одним это был жалкий блохастый шелудяк он драться отказался.
Меня это не удивляет. Тео благородный пес. Достойная личность.
Ну, эту достойную личность отлупили и на двое суток заперли без еды. И даже пить не давали. Потом вывели на ринг попробовать с другим спаррингом пиренейским мастифом, довольно пожилым, но еще мощным.
И?
Ну, ты знаешь сам, наверно, чем это кончается
Хочешь сказать, он дрался?
Хочешь сказать, он дрался?
Да как еще дрался. Осатанев с голодухи, остервенясь от побоев, он живого места от мастифа не оставил. Так истрепал, что того пришлось пристрелить.
От изумления я даже остановился:
Да ты что?!
Отвечаю! И с тех пор, насколько мне известно, он никого в живых не оставляет. Кого ни выведут к нему убивает всех. Держат его на Живодерне, где проводятся настоящие бои Он взглянул на меня с любопытством. Место, полагаю, тебе знакомое.
Не без того.
Ну, там он и живет в одной из клеток, где содержат чемпионов, чтобы не возить их каждый раз взад-вперед на бой и обратно, к хозяину. Похоже и ты там жил?
Я мрачно сморщился. Воспоминания, становившиеся все тягостнее и неотвязней, сдавили мне горло.
Нет. Я был хорош, но жил при хозяине.
Ты хорош, а он самый лучший. Рассказывают, что заработал своим владельцам кучу денег. Живет там же, где дерется, а дерется чуть ли не каждый вечер. Судя по всему, прирожденный боец. Киллер.
Я не сразу сумел осмыслить все услышанное. Живодерня это такое место, где только жестокость и насилие дают тебе шанс выжить, а иначе говоря это ад. Мне трудно было представить там Тео с его иронической ухмылкой уверенного в себе пса, с его насмешливо-спокойной манерой. С его обаятельной невозмутимой задиристостью, которая прельстила когда-то Дидо, а меня сделала его другом.
Что же касается второго помявшись, продолжал дог.
И я встряхнул головой, возвращаясь к действительности. Тео ведь был не один, вдруг вспомнил я. Их было двое.
Русский борзой, да? Пижонистый такой?
Все так. Красавчик Борис. Что с ним случилось?
Мы остановились перед последним ангаром. И переговаривались тихим урчанием, чтоб никто нас не услышал. Дог приглушенно фыркнул, что означало смешок.
Случилось то, что красоту свою он потерял.
Уж на что я крепкий парень, но тут содрогнулся:
Спарринг?
Кое-что еще похуже.
Не свисти Что же может быть хуже?
Он показал на вход в ангар:
Сам увидишь.
Я затаил дыхание, подходя ближе. Сердце у меня колотилось. Дверь была не заперта, и я толкнул ее лапой. Вместе со мной внутрь проник и неяркий лунный свет, так что я смог отчетливо различить клетку, где лежало грязное и рваное одеяло. На нем спали несколько собак. Четыре, посчитал я. И в одной из них я с трудом узнал Бориса, да и немудрено, что с трудом, он стал совсем другим. Вместо Бреда Питта собачьего мира, красавца с бархатными, отливающими золотом глазами и шелковистой светло-русой шерстью, вместо чистокровного аристократа, чьи предки служили при дворе русских царей, вместо фотомодели, принимавшего изысканные позы на обложках журналов, я увидел изможденное, истощенное кожа да кости существо с запавшими глазами и бесцветно-бледным носом.
Борис? глазам своим не веря, тихонько окликнул я его.
Он шевельнулся, услышав свое прежнее имя. Его давно уже никто не называл так. Удивленно поднял голову, но при виде меня немедленно вскочил на все четыре.
Арап? Это ты? Арап!
Я прижался к решетке.
Я самый.
Гав.
Медленными усталыми шагами он подошел ближе. Да, он и вправду сильно сдал. Вяло отвечал, когда я лизал его в морду и терся носом сквозь решетку.
Что они сделали с тобой, Борис?
Он прекратил лизания и вздрогнул всем телом.
Это ужас, ужас
И оглянулся на других собак в глубине клетки. Я присмотрелся повнимательней и увидел, что это суки. Три сладко спавшие суки. Снова обернувшись ко мне, он еле слышно, словно боясь разбудить их, пролаял:
Умоляю тебя, Арап. Вытащи меня из этого ада.
За спиной я услышал приглушенный смешок дога: «Аф-аф». И тотчас все понял. Бориса превратили в кобеля-производителя.
· 8 ·
Борисовы мытарства
Поистине, сожаления достоин пес, который родился таким красивым, как я.
Ты шутишь?
Какие тут шутки? он уставился на меня, широко открыв глаза. Ты не знаешь, что это такое, Арап. Клянусь тебе Великим Псом. Меня истрепали в дым.
Поверх его спины я взглянул на трех спящих сучек. И, по правде говоря, издали и в лунном свете выглядели они потрясающе. Прямо хоть сейчас на выставку. Все отдай и мало.
Да их же всего три, засмеялся я.
Три сегодня, голос Бориса подрагивал. Четыре вчера. А позавчера еще четыре. Каждый день по три-четыре случки. Смекаешь?
Многие бы мечтали оказаться в твоей шкуре.
Многие бы мечтали оказаться в твоей шкуре.
Скажи лучше в том, что осталось от моей шкуры. Погляди на меня.
Гляжу.
И что же скажешь, это я? Сообрази, Арап. Я скоро на нет сойду. Погляди, как ребра торчат. Живой скелет. Я хвостом шевельнуть не в силах. И это я красавец, от одного взгляда которого столбенели встреченные в парках сучки. Я, который никогда не опускался до заигрываний и ухаживаний. Да у них при виде меня течка начиналась не по расписанию. Понимаешь ли ты, что это такое?
Как не понять? Понимаю, кивнул я, тая улыбку.
И я понимаю, высказался дог, внимательно слушавший разговор.
Борис глянул на него с утомленным раздражением.
А теперь я как выжатый лимон.
Преувеличиваешь.
Да ни чего я не преувеличиваю. Ноги не держат.
Не горюй, попытался я его утешить. Зато мир скоро будет полон борзыми щенятами, похожими на тебя. Такими же шелковистыми блондинчиками.