Будь так добр, держи меня в курсе. Ты на Водопое бываешь по-прежнему?
Конечно.
Если узнаешь что-нибудь дай мне знать.
Я молча кивнул. Дидо просунула морду между прутьев ограды и внимательно оглядела меня.
В последнее время вы с ним мало разговаривали, да? Он мне так сказал.
А что еще он тебе сказал? спросил я, силясь сохранять спокойствие.
Сказал, что вы как-то отдалились друг от друга. Из-за меня.
Не из-за тебя, я вывалил язык между клыков. Ты-то здесь при чем? Ты собачка вольная.
Она продолжала внимательно разглядывать меня.
Тео знаешь, он какой-то особенный пес Не похож на всех прочих Стоит ему лишь лизнуть меня, как он умеет, у меня ноги подкашиваются.
Меня это не касается.
Мне очень жаль, Арап Правда. В конце концов, мы животные. И есть такое, где нас ведет не разум, а инстинкт. Тео
Я отпрянул от ограды.
Прощай, Дидо. Еще увидимся.
Погоди она придержала меня зубами за ошейник. Ты славный пес, Арап. И достоин хорошей подружки.
Почем ты знаешь, чего я достоин?
Тео рассказал мне твою историю. О боях насмерть Чудо, что ты выжил.
Трепло твой Тео.
Знаешь, он очень любит тебя. И сказал мне как-то, что, мол, единственная помеха нашему с ним счастью это боль, которую мы причинили Арапу.
Люди пожимают плечами, демонстрируя безразличие, а я махнул хвостом.
Не важно. Предпочла бы ты меня больно было бы Тео.
Она призадумалась на миг, помотала головой.
Чего-то я сомневаюсь, что ты пожертвовал бы дружбой ради меня, а? Скорее бы отказался, разве не так?
Этого мы уже никогда не узнаем, ответил я.
И пошел прочь.
В тот же день, но попозже, среди наваленного грудами мусора, который никто не убирал, я допросил Сюзи, потаскушку с проезда Рата. И поначалу не узнал ничего нового. Она тоже в последний раз видела Бориса и Тео перед их исчезновением.
Шли спокойно, бок о бок. Ничего необычного были такие, как всегда. Я им гавкнула не хотите ли, дескать, мальчики, отдохнуть, но они и ухом не повели. Тео рассеянно улыбнулся мне так, слегка. А Борис даже не взглянул в мою сторону, шел, отставив и напружив хвост в своей манере Я еще подумала: «Ах, ты, воображала, куколка из дерьма, баловень, строит из себя тут невесть что, понимаешь Чтоб тебя, думаю, мусорный фургон переехал!»
Не припомнишь ничего такого, что бы мне пригодилось?
Сюзи, рывшаяся в разодранном пакете с отбросами, на миг прервала свое занятие и задумалась. Чуть поодаль, устроившись меж мешков с мусором, пялили на нас красные злые глазки две крысы.
Да нет вроде бы сказала она, а потом, помолчав в сомнении, вскинула голову. А вот на следующий день я слышала, как об этом толковал кто-то из дружков Текилы.
Я навострил уши их мне обрубили, хотя и не слишком сильно, готовя к боям в былые времена, потому что Текилой прозвали мексиканскую эмигрантку собаку непроизносимой породы ксолоитцкуинтли. Та еще стерва. Тварь опасная и бессовестная. Ее шайка бродячих псов контролировала весь оборот костей и мясных обрезков на другом берегу реки, возле нового моста.
Какой именно?
Один из ее охранников: такой приземистый, коренастый боксер-полукровка со светлым пятном вокруг одного глаза. Он подкатился ко мне внаглую, а я для затравки спросила, знает ли он такого Красавчика Бориса. Сперва он придуривался, делал вид, что не понимает, о чем речь, а потом сказал так: «Как поработает спарринг-партнером, его и родная мать не узнает».
При этих словах у меня во рту пересохло.
Он так сказал?
Этими самыми словами.
Он произнес слово «спарринг»?
Ну, говорю же.
А про Тео ничего?
Ничего.
Я погрузился в размышления, и были они безрадостны. И показалось даже, что небо над городом потемнело. Тут я обнаружил в мусоре заветренный ломтик жареного сала очень соблазнительного вида. Сюзи глядела на него с вожделением, но претендовать не решалась.
Спасибо, сказал я.
И лапой придвинул угощение ей. Она поглядела на меня удивленно, а потом с удовольствием смолотила.
Ты настоящий рыцарь, сказала Сюзи, с довольным видом виляя хвостом. Не хочешь ли пошалить немного перед уходом?
И очень непринужденно развернулась ко мне кормой. Я качнул головой:
И очень непринужденно развернулась ко мне кормой. Я качнул головой:
В другой раз как-нибудь.
Ладно. Захочешь знаешь, где меня найти.
Да уж знаю. Береги себя, Сюзи.
И ты, чемпион.
Мне было приятно, что она назвала меня так. Ерунда, конечно, но давно я такого не слышал. Давно уж, очень давно все снова называют меня просто Арапом.
Я все ворочал в голове эти тягостные мысли, когда перед новым мостом произошла неприятная встреча.
Доберман Гельмут с двумя приятелями лежал на тротуаре перед книжным магазином своего хозяина. Магазин называется, кажется, «Убер Аллес»[4] и торгует в основном книгами о Второй мировой, биографиями какого-то Гитлера, который вроде бы уж давно околел, и прочим подобным добром. Покупатели тут все как на подбор бритоголовые, в армейских ботинках и пилотских куртках. Поскольку время от времени происходит мордобой, туда регулярно приезжает полиция. Гельмут, как я сказал, принадлежит владельцу, а двое других еще один доберман и бельгийская овчарка его клиентам или друзьям. Все трое были привязаны к фонарному столбу, поскольку склонны искать приключений на собственную задницу и устраивать драки. Кто другой обошел бы их сторонкой, перейдя на другую сторону или вообще убравшись в другой квартал. Но кое для кого такое невозможно. Репутация важнее всего прочего. Так что не пристало мне сворачивать с дороги из-за неонацистского пса. Или даже троих. Я сворачиваю, только если грозит встреча с козлами двуногими в зеленых фургонах муниципальными собаколовами. Тут гляди в оба, потому что эта встреча тебе обойдется чересчур дорого. Но в тот день их было не видать.
О-о, Арап, какая встреча! Ты и в наших краях!
Гельмут, заметив меня, поднял голову. Я остановился как раз в той точке, до которой дотягивался его поводок. И даже чуть ближе. Нашли чем пугать.
Как дела, Гельмут?
Сам видишь идут.
И неужто ни одна еврейская собака тебя пока не порвала?
Гельмут, осмысливая услышанное, уставил на меня свои желтые свирепые буркалы. На ошейнике рядом с жетончиками прививок я заметил свастику. Он был малость глуповат. Я говорил негромко, спокойно, глядя прямо на него и так, чтобы ему были видны мои клыки. Через миг Гельмут обернулся к овчарке.
Слыхал, Дегрель? Арап сегодня решил пошутить.
Но у него ни пса не получилось, проворчал тот.
Второй доберман рвался с поводка, нагло лез на рожон. Был он тощий такой, нервный, с вытянутой, опасной мордой.
Наверно, ищет, кто бы его поучил, прогавкал он.
Я медленно развернулся в его сторону, открывая ему всю панораму, которую предъявляет пес, когда желает, чтобы его не трогали, уши торчком, губы растянуты, клыки оскалены, взгляд пристальный, тело напряжено и хвост упруг.
Ищу, сказал я.
Доберман, наверно, уловил смысл моего высказывания, потому что закрыл пасть и перестал натягивать поводок. Гельмут насмешливо покосился на приятеля:
Никогда ничего не начинай, если не уверен, что сумеешь докончить, Генрих. Особенно если имеешь дело с Арапом.
Ладно, еще повстречаемся, пообещал Дегрель. И без поводка.
Желтый взгляд Гельмута скользил по мне с любопытством.
Это же не твой квартал Может, чем помочь тебе?
Я посмотрел на него с сомнением. Эта коричневая зверюга опасней, когда любезничает, чем когда угрожает. Но, впрочем, я рассудил, что ничем не рискую, если отвечу.
Я ищу Текилу и ее приспешников.
А-а, мразотную сучку подпольную торговку?
Ее самую.
Гельмут переглянулся со своими спутниками.
Редкая сволочь. Эти эмигранты наезжают к нам и ведут себя как дома. Шваль уголовная, все до единого Подонки. И всем наплевать. Европа катится в задницу, и никому ни до чего нет дела.
Нам есть! возмущенно гавкнул Дегрель.
Гельмут кивнул так энергично, что закачалась висюлька-свастика на ошейнике.
В критические моменты истории, сказал он, всегда находится отряд дисциплинированных псов, которые спасают западную цивилизацию.
Дегрель зааплодировал ушами:
Аминь!
Подобно нашим пращурам, служившим в Аушвице.
Или в Дахау.
Нет уже таких псов в наше время
Ни псов, ни сук.
Честь им и слава.
Все трое вытянулись и вскинули правые передние лапы. Хватит с меня, подумал я и пошел своей дорогой вниз по улице.
· 3 ·
Бывают самочки опасны
Нелегко оказалось проникнуть в логово Текилы. К заброшенному гаражу, где обосновалась мексиканка, вел узенький проход, охраняемый двумя бегемотоподобными и страховидными пиренейскими мастифами черным и белым.
Передайте Текиле, что я хочу ее видеть.
А ты что за хрен такой с горы?
Делай что говорят.
Один из мастифов мордой подтолкнул меня к стене, расписанной граффити, а второй пошел докладывать. И вскоре меня пропустили. Текила возлежала в гараже на груде покрышек. Свет не видывал более уродливой твари. Совершенно голая, если не считать гривки между ушей чистокровная ксолоитцкуинтли, которых разводят у них на родине как некую диковину: они все прямые потомки собачек, служивших древним ацтекам или еще каким-то тамошним племенам, а потому ценятся они очень высоко. Рассказывали, будто Текила сбежала из столицы, добралась пешком до Веракруса, а оттуда на контейнеровозе зайцем приплыла к нам в Испанию. Она была на редкость сообразительна и безжалостна, так что уже через год стала верховодить в этой части города. Стала боссом боссов. Настоящее ее имя Лупе забылось, она стала именоваться теперь Королевой Текилы, а группа «Северные Кабыздохи» сложила про нее песенку, где были такие слова:
Бывают самочки опасны
Ничуть не меньше кобелей,
Пускай на вид они прекрасны,
Но зубки щерят злого злей.
Она взглянула на меня безо всякого интереса. С одного боку стоял охранник метис боксера, тот самый, о котором, судя по светлым пятнам, и толковала Сюзи, а с другого старый и очень тощий испанский борзой с вытянутой, как положено, мордой и смышлеными глазами, исполнявший обязанности секретаря, советника или еще кого-то в этом роде. В глубине гаража ошивалось еще полдесятка собак разных пород и мастей. И у всех был вид брошенных, с трудом выживших, всем обязанных Текиле, а потому по первому ее слову готовых ринуться доставлять запрещенный товар, или мошенничать и плутовать, или просто рвать кого-нибудь в клочья. Общество тут собралось, прямо скажем, не очень симпатичное, тем более что встретили меня недобрыми взглядами.
Чего надо? без предисловий осведомилась Текила.
Друзей своих ищу.
О, как А сюда-то тебя зачем занесло?
Я покосился на боксера широкие, выгнутые лапы, крепкие плечи, мутный взгляд. Плотный, как мясная туша, и чувств примерно столько же. Интеллектом явно не блещет. Если дела пойдут не так, первой атаки надо ждать от него. Испанский борзой меж тем не сводил с меня оценивающего меланхоличного взгляда.
Кто-то из твоих говорил о них.
Текила посмотрела на меня недоверчиво:
Кто говорил? Кому говорил? О чем говорил?