Итак, если ты строишь ковчег, если собираешь библиотеку, составляй ее из писаний пророков и апостолов либо тех, кто следовал им по прямым линиям веры, и сделай ее двухэтажной и трехэтажной. С ее помощью изучи исторические повествования; с ее помощью познай великую тайну (ср. Еф. 5, 32), коей преисполнены Христос и Церковь; с ее помощью учись исправлять свои нравы, отсекать пороки, очищать душу и снимать с нее оковы плена, размещая в ней многие гнезда (ср. Быт. 6, 14) для различных добродетелей и преуспеяний. Ты поистине осмолишь ее изнутри и снаружи (ср. Быт. 6, 14), веруя сердцем, исповедая устами (ср. Рим. 10, 10), внутри имея знание, снаружи деяния, шествуя с чистым сердцем внутри и с непорочным телом снаружи.
Таким образом, в этот ковчег, примем ли мы его в нравственном приложении в качестве библиотеки божественных книг или в качестве верующей души, ты должен ввести также разного рода животных, не только чистых, но и нечистых. Что касается чистых животных, не сложно догадаться, что под ними следует понимать память, эрудицию, разумение, исследование и суждение о том, что мы читаем, и иные подобные им [качества]. Что же касается нечистых животных, сложно что-либо утверждать, учитывая еще и то, что [Писание] о них сказало: по два по два (ср. Быт. 6, 19). Тем не менее, насколько нам хватает дерзновения в [толковании] таких трудных мест, я считаю, что присущие всякой душе вожделение и гнев в той мере, в какой они служат человеку во грех, необходимо именуются нечистыми; но в той мере, в какой ни продолжение рода невозможно без вожделения, ни исправление или воспитание без гнева, они считаются обязательными и подлежащими сохранению.
Таким образом, в этот ковчег, примем ли мы его в нравственном приложении в качестве библиотеки божественных книг или в качестве верующей души, ты должен ввести также разного рода животных, не только чистых, но и нечистых. Что касается чистых животных, не сложно догадаться, что под ними следует понимать память, эрудицию, разумение, исследование и суждение о том, что мы читаем, и иные подобные им [качества]. Что же касается нечистых животных, сложно что-либо утверждать, учитывая еще и то, что [Писание] о них сказало: по два по два (ср. Быт. 6, 19). Тем не менее, насколько нам хватает дерзновения в [толковании] таких трудных мест, я считаю, что присущие всякой душе вожделение и гнев в той мере, в какой они служат человеку во грех, необходимо именуются нечистыми; но в той мере, в какой ни продолжение рода невозможно без вожделения, ни исправление или воспитание без гнева, они считаются обязательными и подлежащими сохранению.
И хотя это может показаться относящимся не к нравственности, но к природе [человека], однако все пришедшее нам сейчас на ум мы обернули к делу домостроительства.
Конечно, если кто найдет время сравнить и сопоставить одни места Божественного Писания с другими, сообразуя духовное с духовным (ср. I Кор. 2, 13), то, мы не сомневаемся, он обнаружит в этом месте еще больше глубоких и сокровенных тайн, показать которые нам не позволяют недостаток времени и усталость слушателей.
Будем, однако, умолять милосердие Всемогущего Бога, чтобы Он соделал нас не слышателями только, но и исполнителями Своего слова (ср. Иак. 1, 22), чтобы и на наши души Он низвел потоки Своих вод и погубил в нас все, что, как Он знает, должно быть погублено, и оживотворил все, что, по Его суждению, должно быть оживотворено, чрез Христа Господа нашего и Духа Своего Святого. Ему слава в вечные веки веков. Аминь (ср. Рим. 11, 36).
Гомилия III
<Об обрезании Авраама>
1. Так как во многих местах Божественного Писания мы читаем, что Бог говорит к людям, и из-за этого иудеи и некоторые из наших [учителей][103] решили, что Бога нужно понимать как человека, то есть имеющим части тела и облик человеческий, а философы усмотрели здесь нечто мифическое и изобразительное, как если бы это был поэтический вымысел, то мне кажется уместным оговорить это в немногих словах и тогда уже перейти к прочитанному [104].
Поэтому сначала пойдет речь о тех, которые, находясь вне [веры], дерзко кричат на нас со всех сторон, говоря, что Всевышнему Невидимому и Бестелесному Богу не пристало иметь человеческие аффекты. Действительно, говорят они, если вы усвояете Ему пользование речью, то несомненно вы дадите Ему уста, язык и прочие члены, выполняющие функцию речи; а если это так, то происходит отступление от невидимости и бестелесности Бога. И приплетая многое тому подобное, они сильно тяготят наших [верующих].
Итак, при вашей молитвенной поддержке, мы с помощью Божией вкратце коснемся этого вопроса.
2. Как мы признаем, что Бог бестелесен, Вседержитель и невидим, так же исповедуем как верный и неизменный догмат то, что Он заботится о смертных и ничто не происходит ни на небе, ни на земле без провидения Его. Заметьте, мы сказали: «Ничто не происходит без провидения Его», а не «без воли». Ибо многое случается без Его воли, но ничто не совершается без провидения. А провидение есть то, чем [Бог] заботится, распоряжается и провидит события, а воля это то, чем Он желает что-либо или не желает. Но об этом в другом месте, так как этот разговор более долгий и обширный[105].
Итак, из того, что мы признаем Бога Провидцем и Распорядителем всего, следует, что Он указывает на то, чего желает и что полезно людям. Ведь если бы Он не указывал, то не был бы Провидцем для людей и не верилось бы, что Он заботится о смертных. Как же обозначить то действие, которым Бог, указуя людям Свою волю на их поступки, собственно указует? Не то ли [это будет], которое люди имеют и знают? Ведь если мы, например, скажем, что Бог молчит, что, как кажется, пристало Его природе, как же нужно думать [чтобы понять], что нечто Им указано посредством молчания. В Писании же для того говорится «Он сказал», чтобы люди, зная, что таким образом один дает знать свою волю другому, поняли бы, что то, что им возвещается чрез пророков, есть указание воли Божией. То, что [эти слова пророков] содержат волю Божию, было бы, конечно, непонятно, если бы не было указано, что Он «сказал» их, так как людям совершенно неизвестно, что воля может быть когда-либо указанной посредством молчания. Но, опять же, мы не доходим в своих словах до того, чтобы считать, сообразно заблуждению иудеев и некоторых из наших [верующих], заблуждающихся вслед за теми, что раз человеческая немощь не способна иначе слышать о Боге, кроме как если ей знакомы будут сама вещь и слова, то, мол, значит, Бог и производит это членами тела, подобными нашим, и в человеческом обличье. Такое [суждение] чуждо вере Церкви.
Но когда Бог или вдохновляет сердце какого-либо святого, или доводит до ушей его звучание голоса, тогда говорится, что Бог «сказал» человеку. Подобным образом, когда Он хочет показать, что знает, кто что говорит и делает, Он говорит, что «слышит»; когда указует, что мы совершаем какой-либо неправедный поступок, Он говорит, что «гневается»; когда обличает нас в неблагодарности к Его благодеяниям, что «недоволен», обозначая это теми аффектами, которые находятся в ходу у людей, но при этом не используя органы человеческой природы. Ибо сущность Его проста и не составлена ни из каких органов, ни соединений, ни аффектов, но если что совершается Божественными силами, оно для понимания людьми доносится в названиях членов человеческого тела или обозначается через общие [для всех] и известные аффекты. Только в этом смысле говорится, что Бог в гневе, или слышит, или говорит.
Ибо если голос человеческий определяется как порыв воздуха от удара языка, то голос Божий можно назвать порывом воздуха от силы, или воли Божией. И поэтому, когда подается голос Божий, достигает он не всех ушей, но [ушей] тех, кем должен быть услышан для того, чтобы понятно было, что звук не был подан толканием языка иначе бы он был услышан всеми, но был направлен кормилом вышней Воли[106].
Правда, сообщается, что часто слово Божие доходило до пророков, патриархов и прочих святых и без звучания голоса, что мы в изобилии узнаем из всех cвященных книг. В таком случае, говоря короче, мысль, просвещенная Духом Божиим, преобразуется в слова. Вот почему, когда Бог указует Свою волю этим и другим [что был указан выше] способом, говорится, что Он «сказал».
Теперь, сообразуясь с этой мыслью, изложим нечто из того, что было прочтено.
3. Много словес возвещает Бог Аврааму, но не все они относятся к одному и тому же [лицу]: и одни, действительно, к Авраму, а другие к Аврааму, то есть вторые после изменения имени, а первые пока носил он свое собственное имя.
И прежде всего, к непереименованному Авраму Бог обращает такие слова: Пойди из земли твоей, и от родства твоего, и из дома отца твоего (Быт. 12, 1), и прочее. Но здесь ни слова не предписывается ни о завете Божием, ни об обрезании. Не мог же он принять завет Божий и знак обрезания, будучи Аврамом и нося имя от рождения плотского. Но когда он вышел из земли и от родства своего, тогда к нему обращены слова уже более священные: Не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя Авраам (Быт. 17, 5). Тогда только он принял завет Божий и получил обрезание в обозначение веры (ср. Рим. 4, 11), чего не мог принять, пока был в отчем доме и среди родных по плоти и когда еще звался Аврамом[107]. И не назван был, он и жена его, старцем (πρεσβτερος), покуда был он в отчем доме и жил с плотью и кровью (Гал. 1, 16); но после того как удалился оттуда, он заслужил именоваться Авраамом и старцем: Были же оба старцы, то есть старики, Авраам и достойная удивления жена его, и в летах преклонных (Быт. 18, 11). Сколько людей до них прожило более долгую по количеству лет жизнь, девятьсот и более лет; немногим меньше лет прожили некоторые [люди] до потопа, но никто из них не назван был старцем. Ибо этим именем названа в Аврааме не ветхость тела, но зрелость сердца.
Так и Моисею говорит Господь: Избери себе старцев, о которых ты сам знаешь, что они старцы (Чис. 11, 16). Вглядимся повнимательнее в сказанное Господом, что содержит это добавление: о которых ты сам знаешь, что они старцы. Разве не всем было очевидно, что тот, кто достиг телом старческого возраста, был старец, то есть старик. Почему же только Моисею, величайшему из пророков, дается это специальное указание: чтобы им были избраны не те, кого знают прочие люди, и не те, кого узнает несведущая толпа, но кого изберет пророк в Боге? Потому, что относительно них суждение [должно быть] не о теле и не о возрасте, но об уме [108].