Не получив ответа, Ланглет написал новое письмо (06.01.1898), которое послал через своего московского друга-эсперантиста. Теперь он интересовался, получил ли Толстой газету Svenska Dagbladet со статьей о духоборах и Нобелевской премии мира. Может быть, невестка Дора Вестерлунд смогла бы ее перевести? На сей раз Толстой пометил на конверте Ланглета «отв[етить]». Но ответное письмо не найдено, а факт его существования не зафиксирован в списке сохранившихся писем Толстого из тома 70 Полного собрания сочинений.
Аксель Гермониус 1897
Когда-то Аксель Гермониус (18601912) был уважаемым главным редактором «Петербургской газеты», однако изза ряда нарушений был вынужден спешно покинуть Петербург и искать средства к существованию в других местах. Его приняли на службу в «Одесский листок», и именно по поручению популярной провинциальной газеты он в октябре 1897 года прибыл в Ясную Поляну. Журналиста интересовало состояние здоровья и актуальное литературное творчество писателя.
Толстой рассказал Гермониусу об открытом письме в защиту преследуемых сектантов, о предисловии к русскому переводу работы социалиста Эдварда Карпентера «Modern Science: A Criticism» («Современная наука: Критика») и об исследовании «Что такое искусство?», которое вскоре должно было выйти в свет. Они поговорили о греко-турецком конфликте на беспокойном Кипре и об отношениях между христианством и исламом. Толстой, воспользовавшись случаем, с негодованием отверг слухи о том, что он планирует отправиться в кругосветное путешествие.
По прошествии часа, когда пришло время прощаться, Толстой внезапно спросил: «Скажите, пожалуйста, какого происхождения ваша фамилия? Не финляндская ли?» Гермониус утвердительно кивнул. «И вы говорите по-шведски?» Конечно, ответил журналист, на что Толстой воскликнул: «Чудная страна, Финляндия! Я никогда не бывал в ней, но так много слышал об ней Вот невестка моя была бы рада услышать родную речь!»349
Финн псевдоним Гермониуса подтверждает финское происхождение, однако более детальную информацию найти трудно. Его настоящее имя было, по-видимому, Альберт; отчество Карлович говорит, что его отцом был Карл Гермониус, точнее Хермониус. Один из двух братьев Альберта Эдвард (18641938) считал себя шведом и принадлежал евангелическо-лютеранской церкви. В чине генерал-лейтенанта царской армии он сражался в Гражданской войне на стороне белых и умер в эмиграции. Второй брат Александр (род. 1863) был врачом и педагогом.
Отца матери поэта XVIII века Карла Микаэля Бельмана звали Микаэль Хермониус (Michael Hermonius), но корни Акселя Гермониуса, вероятнее всего, следует искать на севере провинции Остерботтен, где в Гамлакарлебю в 1773 году родился, к примеру, Густаф Хенрикссон Хермониус. Однако линию, идущую через следующее столетие от этого человека к журналисту-уроженцу Петербурга, сейчас провести сложно. Загадкой остается и то, как Гермониусу удалось сохранить шведский язык и финское самосознание.
Яльмари Аалберг 18981899
Яльмари Аалберг (18721904) приехал в Россию в качестве стипендиата Московского университета. Традиция Московской стипендии существовала с 1812 года. Ежегодно одному финскому студенту предоставлялась возможность жить и учиться в Москве на протяжении года, чтобы усовершенствовать русский350. Первый стипендиальный год 18961897 прошел настолько увлекательно, что Аалберг дважды обращался с прошением о продлении учебы в Москве. Изначально он был лингвистом и в 1896 году изучал русское ударение, однако в России сферой его научного интереса стала юриспруденция. Под руководством профессора Александра Чупрова, выдающегося экономиста и статистика, он работал над кандидатской «Землевладение в России историческое развитие и современное положение». «Я не встречал более дружелюбного и сердечного человека, писал о Чупрове Аалберг сестре, известной актрисе Иде Аалберг. У него я чувствую себя совсем как дома»351.
Среди московских знакомых Аалберга был и Толстой. От Пречистенки, где Аалберг снимал жилье у молодого адвоката, до Хамовников можно было дойти пешком. Причиной визита к писателю в начале 1898 года стал текст «Что такое искусство?», опубликованный в канун Нового года в журнале «Вопросы философии и психологии». Несмотря на отсутствие у юного студента иных заслуг, кроме устного владения русским, Толстой доверил ему перевод на финский. В действительности авторизация перевода была формальностью, поскольку Толстой еще в начале десятилетия отказался от прав на свои новые произведения.
Среди московских знакомых Аалберга был и Толстой. От Пречистенки, где Аалберг снимал жилье у молодого адвоката, до Хамовников можно было дойти пешком. Причиной визита к писателю в начале 1898 года стал текст «Что такое искусство?», опубликованный в канун Нового года в журнале «Вопросы философии и психологии». Несмотря на отсутствие у юного студента иных заслуг, кроме устного владения русским, Толстой доверил ему перевод на финский. В действительности авторизация перевода была формальностью, поскольку Толстой еще в начале десятилетия отказался от прав на свои новые произведения.
Перевод Аалберга «Mitä on taide?» вышел в сентябре 1898 года и той же осенью был вручен Толстому с посвящением на русском «Его Сиятельству глубокоуважаемому Графу Льву Николаевичу Толстому от переводчика»352.
К концу года до Финляндии дошла новость о том, что Толстой работает над новым романом. Издательство WSOY, опубликовавшее «Mitä on taide?», немедленно связалось с Аалбергом в Москве и попросило его обратиться за информацией к писателю лично353. Поскольку Толстой еще находился в Ясной Поляне, Аалбергу пришлось ждать. Но 17 марта 1899 года (неясно, по какому календарю) Аалберг пришел к Толстому в Хамовники, чтобы обсудить возможный финский перевод «Воскресения». Обычно иностранным издательствам не вменялось в обязанность выплачивать гонорары в Россию, но Толстой решил, что полагающаяся писателю сумма пойдет, по словам Аалберга, «на благородные цели», то есть на помощь притесняемым духоборам при их переезде в Канаду354.
Одетый в сероватую изношенную крестьянскую рубаху Толстой принял Аалберга в комнате дочерей. Когда вопрос с переводом «Воскресения» на финский был решен, Толстой хотел знать, как в Финляндии отреагировали на Февральский манифест императора, направленный на ограничение полномочий финского ландтага. Аалберг, как сумел, описал сопротивление мерам, воспринимавшимся как попытка русификации Финляндии. Сам он в душе патриот и еще в 1889 году в письме из Петербурга укорял всех живущих в России финнов в том, что те забыли родину, ставя на первый план не Финляндию, а Россию.
Аалберг изложил комментарий Толстого в письме к сестре Иде, которая в свою очередь передала его далее финской прессе: «Я против всякого рода патриотизма. Он вреден для человечества, ибо пока в мире существует патриотизм, есть и войны. Но любовь финнов к родине не эгоистична, она не заставляет их горячиться, не делает самодовольными, она для них не главное, они лишь защищают свои законные права. Вместо того чтобы пытаться сделать положение в Финляндии таким же, как в России, следовало бы поступить наоборот. Зачем ухудшать положение, которое лучше и удачнее? Это отнюдь не разумно». В глазах Толстого, выражавшего симпатию к финнам, читались «твердость, спокойствие и благородство», он уверял, что все «истинно образованные русские» придерживались того же мнения355.
В сентябре Аалберг написал сестре, что защита кандидатской прошла успешно. Перевод романа Толстого тоже близился к завершению. Поскольку «Воскресение» выходило в приложении к журналу «Нива», Аалбергу пришлось отправлять в Финляндию результаты своего труда почтой по мере публикации оригинала. Изначально предполагалось переводить доцензурную версию романа, изданную Чертковым в Англии, но в дальнейшем это оказалось невозможным. Перевод Аалберга вышел сначала в виде комплекта «тетрадей», первая из которых увидела свет в июле 1899 года, а последняя в апреле 1900-го, через четыре месяца после оригинала.
В трехтомной форме книга «Ylösnousemus» вышла в 18991900 годах. Далее Аалберг приступил к еще одному центральному произведению Толстого «Крейцеровой сонате», которая, как ни странно, до той поры не была переведена на финский. Аалберг частично симпатизировал взглядам писателя. «Крейцерова соната» представлялась ему необходимым высказыванием по женскому вопросу, работой, которая демонстрировала последствия «сексуального помешательства»356. Журнал Kansan Toveri перед началом публикации обещал, что «крайне увлекательная» книга Толстого выйдет в полной версии357. Однако опубликовать полностью «Kreutzer-sonaatti» в приложении Kansan Toveri не успел, поскольку летом 1900 года журнал закрылся. Но в том же году «Крейцерова соната» вышла в виде книги. Kansan Toveri (3/1900) также опубликовал в переводе Аалберга статью Толстого на тему трезвости «Богу или мамоне» (1896); ранее этот перевод был включен в приложение газеты Uusi Suometar, Juttutupa (50/1898).
Аалберг умер преждевременной смертью в 1904 году, успев стать признанным переводчиком русской литературы.
Эрнст и Нина Вестерлунд 1898, 1900
Девятнадцатого мая 1898 года в Ясную Поляну прибыли родители Доры, доктор Эрнст (18391924) и Нина (18391922) Вестерлунд, чтобы быть рядом при родах дочери. Зять встретил их с экипажем на железнодорожной станции в Туле. Провожая изумленным взглядом пьяных русских крестьян, возвращавшихся с рынка на своих телегах, Нина спросила на родном языке: «Кто это такие?» «Vildar (дикари)», ответил Лев на чистом шведском358.
По окрестностям быстро прошел слух о прибытии шведского доктора, и каждое утро перед флигелем Ясной Поляны собиралась толпа нуждающихся в помощи. Вестерлунд безропотно вел прием в помещении, отведенном им Дорой и Львом. Чета прожила здесь пять недель, по субботам они обедали в главном здании, часто гуляли с Софьей Андреевной. У Толстого были все причины благодарить Вестерлунда за то, что тот излечил его сына, но тем не менее в его отношении доминировали негативные чувства. В его глазах швед был «мужик немецкий, и буржуазен, и туп, и отстал на 30 лет в медицине»359; Нина Вестерлунд, которую Лев Львович в 1896 году в письме из Швеции характеризовал как «простую женщину, скромную и добрую»360, напротив, вызывала у Толстого безоговорочную симпатию.