Да кто ж без греха! умудренно высказался Фомич. И среди каторжников, значится, разные люди встречаются.
Это точно. Я усмехнулся и вдруг увидел на скобленых досках пола в сенях черные размазанные потеки. А ну, Фомич, подними-ка лампу повыше
Следы вели в чулан. Скрипнула дверца.
Да чтоб им пусто стало, паскудам!!! ахнул старик. Ну ссильничали, да и ладно, бабская доля такая, но зачем живота лишать?..
В чулане лежала скрюченная в позе эмбриона обнаженная девушка, голое тело покрывали сплошные ссадины и кровоподтеки, под свернутой набок головой ореолом раскинулись длинные светлые волосы. На совсем еще детском лице застыла кривая страшная улыбка.
Ласкова девка была, улыбчива да приветлива, бубнил Нил Фомич. Батя ее, Трофим, в ополченцы ушел, как все наши мужики. А матушка еще в прошлом годе померла от огневицы.
Я присел, попробовал прощупать пульс у девушки и резко встал.
Идем, Фомич, нальешь мне стопарик. Помянем невинно убиенную. А за Машку за Машку косоглазые ответят по полной. За все ответят, уж не сомневайся
Всех японцев заперли в хлеву, пару айнов я выставил на посты, еще двоих послал за остальными нашими, а сам вместе с Тайто навестил избу Фомича.
Его сноха, дородная женщина лет пятидесяти, быстро убрала объедки с мусором и накрыла стол по новой.
Все мы тут аграрники, добровольные поселенцы, значится, вещал Фомич. Из-под Рязани мы, скопом пришли сюда. Уж годов немало прошло. Рази кто нас спрашивал? Собрали гуртом и пехом Ох и намыкались по первости Нет, зерна насыпали, топоры с лопатами тоже дали, даже поросей И что дальше? Чуть не передохли в первую зиму, в землянках кору жрали. Но! Старик крепко сжал выточенную из дерева стопку изувеченными артритом пальцами. Выжили и даже засеялись! Привыкшие, да, нас так легко со свету не сжить. Ну, Християныч, помянем
Я молча опрокинул в себя стопку, скривился от дикой ядрености самогона и быстро подцепил ложкой из деревянной плошки соленый груздь.
Слушал старика вполуха, а сам думал совсем о другом. Мне не давало покоя видение на хуторе поляков. Вонзившийся в небо шпиль готического собора, эшафот, монахи, беснующиеся горожане, словно сошедшие со страниц главы про Средние века в школьном учебнике истории, трибуна с картинно разряженной знатью Все это можно понять, что только не привидится, к примеру, сцена из какой-нибудь книги. Тот же «Айвенго» Хотя в нем вроде никого не жгли
Но дело совсем не в этом. Дело в том, что, три тысячи грешных девственниц дело в том, что я прекрасно узнал эту сцену. Мало того, вспомнил, что наблюдал ее своими глазами как раз с той самой трибуны со знатью. Дело происходило в Нюрнберге, а сжигали Урсулу Ляйден по прозвищу Сладенькая. Злостную отравительницу, отправившую на тот свет трех своих мужей по очереди, вдобавок обвиненную инквизицией в колдовстве, надо сказать, тоже не голословно. А я как раз был в Германии с визитом к кайзеру Великой Священной Римской империи по поручению его сына, герцога Бургундского Максимилиана. Увы, больше ничего не помню, даже не помню, кто я был такой, а вернее, под чьей личиной шастал по средневековой Европе, но знаю точно, что был свидетелем казни. Наверняка, абсолютно точно! Помню все, вплоть до смрада дерьма, вплоть до грязи, покрывающей улицы этого мерзкого города. Если добавить ко всему этому мое непонятное знание старофранцузского языка и еще парочки других древних наречий, великое умение махать заточенными железяками, еще кое-какие интересные и занимательные факты, то То выходит, что меня закинуло в тело штабс-ротмистра прямо из пятнадцатого века. Но как? И при этом еще чувствую, что современный русский язык для меня родной. Вдобавок проскальзывают знания вроде как из будущего, далекого по отношению к началу двадцатого века, где я сейчас нахожусь. Уж вовсе абракадабра получается. Как до сих пор не свихнулся, сам не понимаю. Впрочем, все еще впереди. А может, уже рехнулся и мирно брежу в смирительной рубашке где-нибудь в дурдоме. Только вот слишком реалистично
Но поднялись помаленьку монотонно бухтел Нил Фомич. Жилы надорвали, но поднялись. Чего тута не жить? Река под боком, мед в лесу собирай на здоровье, землица не хуже, чем в Рязани, а то, ей-ей, и получше, сейся не хочу. Ягода, зверь, рыба! Живи на здоровье. Тока надо жилы тянуть, ну а как по-другому? Это тока шаромыжники да пустые людишки дохнут. Видал дома? Третье поколение нас уже живет, я один остался с первого. Мамка у титьки на Сахалин меня принесла. Ну и пришлых, кого потолковей, привечали, а как иначе. Мы ранее ближе к Тымову жили, а потом перебрались сюда, так сказать, подальше от начальства. Налить тебе еще, Христианович? Вона, медком заешь, знатный, духмяный
Я резко вынырнул из раздумий.
Сколько отсюда ходу до Тымова?
Дык Старик на мгновение задумался. По реке два дня, без ночей знамо, а землицей, почитай, четверо. А тебе куда надоть, мил-человек?
Погоди, Фомич, не трынди, дай мозгами раскинуть
Я опять задумался. В Усть-Лужье можно сидеть как минимум пару суток, расстояния здесь немалые, а японцы тревогу поднять не успели. Да и как бы они ее подняли? Радиосвязью даже и не пахнет. Но ушки надо держать на макушке, мало ли чего.
Ладно, передохнём, а что дальше? Тымово не миновать, река прямо через поселок протекает, а пешим порядком нам хода нет. На рывок, ночью? Можно, благо русло там сравнительно широкое, Майя говорила, где-то под сотню метров. Тихонечко можем и проскочить. Ладно, посмотрим, не с утра снимаемся, есть время подумать.
А скажи, Нил Фомич, как японцы у вас появились?
Дык я говорю же! оживился старик. Как сбор ополчения объявили наши мужики все записались, одни старики, бабы да дети остались. Мой Ваньша тоже ушел, дурень. Грит, свою земельку защищаем, а не чужую. И с концами нет их и нет. А с новостями у нас сам видишь, в лесу сидим. А тута вдруг лодки с косоглазыми. Ну и наш ирод с ними Согнали нас в кучу, а тот охвицер на чистом нашем грит: мол, так и так, все, амба, ваш генерал сдался, а Сахалин стал японским, как там Кафуто какой-то а вы теперь вообще никто и никак. Ну и началось Дома подчистую вынесли, баб поголовно ссильничали, кто тому мордатому не понравился, тех вывели в лес и того, не вернулись они. Думаю, уже и не вернутся. Бабку Неонилу пожгли, Михеичу со старухой головы срубили возле колодезя. Нас всех в коровник заперли, правда, пообещали, что отправят в Александровск, а оттуда в Расею. Но солдатики, скажу как есть, сами особо не зверствовали, тока по приказу того мордатого охвицеришки. Ох и лютый, гад! А наш все поддакивает. Знаю, ходили они к полякам, тута, недалече, семья жила, ссыльные, политические, с гонором, но хозяева справные. Что там случилось не знаю.
Я знаю Я резко оборвал старика. Лютый, говоришь? Сейчас посмотрим. Тайто
Отец?
Давай сюда офицера. Да, со звездочками на плечах
Через несколько минут в горницу привели старшего лейтенанта круглолицего крепкого парня лет тридцати. На коротко стриженных волосах у него запеклась кровь, половина лица распухла и почернела, но держался японец гордо и независимо.
Представьтесь, спокойно приказал я.
Старший лейтенант армии его императорского величества Муцухито Ясухиро Кабо, на правильном русском языке представился японец.
Вы отлично говорите по-русски. Тоже работали парикмахером во Владивостоке?
Что значит тоже? презрительно скривился японец. Я учился в Московском университете на факультете правоведения. С кем имею честь?
А это имеет значение?
Самое прямое! нагло заявил лейтенант. С бандитом я разговаривать не буду.
Будете, спокойно пообещал я. Через полчаса вы будете готовы разговаривать с кем угодно, когда угодно и на какую угодно тему.
Лейтенант вспылил:
Я требую к себе уважительного отношения согласно конвенции о военнопленных. Мы содержим ваших пленных солдат и офицеров в приличных условиях!
За окном пронзительно и надрывно, словно раненая волчица, завыла женщина. Японец сильно вздрогнул, но взгляда не опустил. Я усилием воли подавил в себе желание выпустить кишки лейтенанту.
Хорошо. Я не буду вас заставлять выдавать военные тайны. Пока не буду. Давайте просто поговорим по душам. Тайто, помоги сесть господину старшему лейтенанту. Вам удобно? Отлично. А теперь ответьте, чем вызвана такая жестокость по отношению к мирному населению?
Они все бандиты и преступники! нагло бросил японец. Сахалин одна большая каторга. Небольшая акция устрашения для лучшего повиновения им не повредит. К тому же мы многих оставили в живых для того, чтобы передать русским властям. А все их имущество подлежит конфискации в пользу Японской империи как победившей стороны
Представьтесь, спокойно приказал я.
Старший лейтенант армии его императорского величества Муцухито Ясухиро Кабо, на правильном русском языке представился японец.
Вы отлично говорите по-русски. Тоже работали парикмахером во Владивостоке?
Что значит тоже? презрительно скривился японец. Я учился в Московском университете на факультете правоведения. С кем имею честь?
А это имеет значение?
Самое прямое! нагло заявил лейтенант. С бандитом я разговаривать не буду.
Будете, спокойно пообещал я. Через полчаса вы будете готовы разговаривать с кем угодно, когда угодно и на какую угодно тему.
Лейтенант вспылил:
Я требую к себе уважительного отношения согласно конвенции о военнопленных. Мы содержим ваших пленных солдат и офицеров в приличных условиях!
За окном пронзительно и надрывно, словно раненая волчица, завыла женщина. Японец сильно вздрогнул, но взгляда не опустил. Я усилием воли подавил в себе желание выпустить кишки лейтенанту.
Хорошо. Я не буду вас заставлять выдавать военные тайны. Пока не буду. Давайте просто поговорим по душам. Тайто, помоги сесть господину старшему лейтенанту. Вам удобно? Отлично. А теперь ответьте, чем вызвана такая жестокость по отношению к мирному населению?
Они все бандиты и преступники! нагло бросил японец. Сахалин одна большая каторга. Небольшая акция устрашения для лучшего повиновения им не повредит. К тому же мы многих оставили в живых для того, чтобы передать русским властям. А все их имущество подлежит конфискации в пользу Японской империи как победившей стороны
«Все бесполезно, мы абсолютно разные расы, и он искренне считает нас варварами, отстраненно подумал я. Слова здесь не помогут. Пора перейти к понятному для него общению. Боль сглаживает разницу в менталитете. Интересно, тот парень из Средневековья тоже с ним бы пробовал беседовать или сразу посадил бы на кол? На кол? А что, неплохая идея! Интересно, как он запоет, когда почувствует задницей хорошо заостренный дрын»