Целую неделю?! не на шутку возмутил меня медик своим диагнозом.
Быть может, дней пять, но не меньше, закончил старый шарлатан с перевязкой. Ноге нужен покой.
А кому он не нужен?
Я обычно сидя работаю, попытался Ветерок реабилитироваться. До позиции доковыляю как-нибудь.
А что если её отрезать? предложил я альтернативный вариант лечения. От культи меньше хлопот.
Могу предложить временный протез, поднялся медик, игнорируя озвученный мною прорывной метод терапии, и достал из шкафа видавшую виды деревяшку с ремнями. Крепится на колено, и руки свободны.
Сколько? с тяжёлым сердцем прикинул я в уме общую сумму.
Восемь серебром.
Пять.
Нет, восемь.
Шесть, и по рукам.
Восемь.
Ладно, уболтал, семь так семь.
Я сказал восемь.
Господи-боже, кто учил тебя торговаться? отсчитал я монеты и положил на стол. Запрягай.
Вымогатель от медицины согнул Ветерку ногу и, подсунув под колено протез, притянул его ремнями к бренной плоти:
Не туго? Пройдитесь.
Ветерок потоптался на месте, примеряясь к новой конечности, и весьма резво промаршировал туда-сюда по кабинету:
Как родная, доктор, расплылся инвалид в улыбке, абсолютно не отягощая себя переживаниями о моих финансах. Спасибо вам огромное!
Вот и славно, сгрёб прохиндей монеты со стола. Не забывайте менять бинты.
О! развёл руками Стас, встречающий нас на пару с лейтенантом у крыльца, когда деревянная нога застучала по ступеням. Тебе прямая дорога на паперть, состояние сколотишь.
Да, видок жалкий, согласился Павлов. Надо хоть штаны драные сменить.
И берцы не помешают, раскатал губу Саня, а то сапог при ходьбе сваливается.
А пинджак бархатный тебе не справить? поинтересовался я возможными предпочтениями колченогого франта.
Да это ж так, к слову пришлось, смутился тот.
Ладно, пора проведать нашего железного друга. Жутко интересно, что за работы там обошлись в целый «Корд».
Мастерская располагалась в пяти минутах ходьбы от стадиона и облюбовала старую пожарную часть колоритное здание с тремя арочными гаражными воротами и небольшой каланчой из красного, потемневшего от времени и грязи кирпича. Запах бензина и машинного масла сигнализировал о верном выборе курса лучше всяких вывесок и указателей. Ну, сейчас мы узнаем, как выглядит существо, берущее за несложный ремонт «Кордами». Удивлюсь, если не увижу рогов, или хотя бы трёх шестёрок за ухом.
Хозяева! ударил я несколько раз кулаком в низкую дверцу на одной из створок ворот, отчего вся конструкция заходила ходуном, звеня металлическими деталями, неплотно прилегающими к рассохшимся доскам. Открывайте, мы за ЗиЛом! Оглохли что ли?!
Ты не думаешь, скорчил недовольную рожу Павлов, что стоит проявлять чуть меньше агрессии при контакте с незнакомыми людьми, которые не сделали тебе ничего плохого?
Нет. Ёбаный в рот! Мне что, дверь выломать?!
В ответ на мой уточняющий вопрос изнутри донеслось шебуршание, и нетвёрдый голос с хрипотцой ответил:
Кхе-кхе... Выламывать-то без надобности, тут я. А в чём дело? Что с машиной не так? И кто спрашивает?
Он издевается? поинтересовался я у лейтенанта.
У машины был пробит радиатор, порван ремень вентилятора, разбиты стёкла. А спрашивают те, кто заплатил тебе «Кордом» за ремонт, включился в сложный переговорный процесс Павлов, и это принесло свои плоды.
Дверца со скипом отворилась, и на фоне полутёмных внутренностей гаража показалась чумазая бородатая харя в слесарных очках на лбу, служащих поддержкой седым патлам норовящим закрыть щурящиеся толи от света, толи он избыточной хитрожопости глаза.
Ну, узнал? спросил Павлов, спустя десять секунд игры в гляделки.
А! будто вышел из анабиоза механик и, убрав руку от сердца, призывно замахал ею, направившись внутрь своей тёмной дурно пахнущей берлоги. Заходите-заходите живее. И дверь затворите! Да, а то тепло... тепло-то утекает. Холодища такая нынче, угля не напасёшься. Утром девка ваша приходила, хотела машину забрать, так она ещё не готова была.
Вот же сука, усмехнулся Станислав.
Да как нам успеть-то?! всплеснул руками механик, после чего снова схватился за сердце. И так всю ночь вкалывали без продыху. Договорились ведь на после обеда.
Не кипишуй, ободряюще хлопнул я седого по плечу. Он не про тебя. Хотя... Цену ты, старый, заломил конскую.
Ты не думаешь, скорчил недовольную рожу Павлов, что стоит проявлять чуть меньше агрессии при контакте с незнакомыми людьми, которые не сделали тебе ничего плохого?
Нет. Ёбаный в рот! Мне что, дверь выломать?!
В ответ на мой уточняющий вопрос изнутри донеслось шебуршание, и нетвёрдый голос с хрипотцой ответил:
Кхе-кхе... Выламывать-то без надобности, тут я. А в чём дело? Что с машиной не так? И кто спрашивает?
Он издевается? поинтересовался я у лейтенанта.
У машины был пробит радиатор, порван ремень вентилятора, разбиты стёкла. А спрашивают те, кто заплатил тебе «Кордом» за ремонт, включился в сложный переговорный процесс Павлов, и это принесло свои плоды.
Дверца со скипом отворилась, и на фоне полутёмных внутренностей гаража показалась чумазая бородатая харя в слесарных очках на лбу, служащих поддержкой седым патлам норовящим закрыть щурящиеся толи от света, толи он избыточной хитрожопости глаза.
Ну, узнал? спросил Павлов, спустя десять секунд игры в гляделки.
А! будто вышел из анабиоза механик и, убрав руку от сердца, призывно замахал ею, направившись внутрь своей тёмной дурно пахнущей берлоги. Заходите-заходите живее. И дверь затворите! Да, а то тепло... тепло-то утекает. Холодища такая нынче, угля не напасёшься. Утром девка ваша приходила, хотела машину забрать, так она ещё не готова была.
Вот же сука, усмехнулся Станислав.
Да как нам успеть-то?! всплеснул руками механик, после чего снова схватился за сердце. И так всю ночь вкалывали без продыху. Договорились ведь на после обеда.
Не кипишуй, ободряюще хлопнул я седого по плечу. Он не про тебя. Хотя... Цену ты, старый, заломил конскую.
Так ведь по работе и цена.
Изнутри помещение гаража выглядело куда просторнее, нежели снаружи. Разделённое поддерживающими высокий потолок колоннами, оно тянулось на добрых два десятка метров, а в ширину занимало не меньше семи. Большая печь-буржуйка потрескивала возле забитого досками и фанерой бокового окна, несколько керосиновых ламп, расставленных и развешанных в хаотичном порядке, скупо освещали внутреннее убранство, состоящее из металлических шкафов, ящиков, верстаков, слесарных станков и стеллажей с инструментами. Дочерна запачканный бетонный пол проваливался двумя похожими на свежевырытые могилы смотровыми ямами, третью было не разглядеть, потому как над ней стоял грузовик, и я не сразу признал в нём наш ЗиЛ.
Это что за...? подошёл я ближе и только сейчас заметил шебаршащиеся под днищем руки.
Худосочный парнишка в засаленном комбинезоне вылез из ямы, сунул гаечный ключ в карман и обтёр ладони подобранной с пола ветошью:
Здрасьте, кивнул он учтиво. Ваша машина?
Не уверен, пригляделся я к новым обводам кабины, лишившимся прежней элегантности.
Ну да, пришлось кое-что переделать, развернулся пацан лицом к угловатому монстру и почесал взъерошенный затылок. Глядите, указал он на то место, где раньше было лобовое стекло, тут сталь семь миллиметров. Под большим углом поставил. Видите, как под крышу заходит? Рикошеты давать будет хорошо, если с земли в лоб лупят из стрелковки некрупной. От лобовухи мало что осталось, а новую не найти. Но я сумел выкроить куски из уцелевшего. Водителю смотровую щель побольше вырезал, дорогу без проблем видать, уплотнил всё, чтоб не продувало. А пассажиру бойницу ещё сделал, и по сторонам тоже, отодвинул он прямоугольную заслонку под смотровой щелью на стальном листе, заменившем боковое стекло. Сейчас все круглые вырезают, но по мне так неудобные они, ствол толком не развернёшь, а тут под любым углом стрелять можно и высоты для прицельных достаточно. Да и задвижка надёжнее, чем кругляшёк на соплях. Дверцы теперь толстые, можно не бояться, что жопу прострелят. Передок тоже укрепил, подошёл он к обновлённой решётке радиатора и провёл сверху вниз гаечным ключом по её стоящим под углом в сорок пять градусов рёбрам, отчего те издали жутковатый звук. Пулю, даже если не остановит, разобьёт и замедлит точно. Ну и таранить если кого надумаете переживаний меньше. Но самая главная штука у нас вот где! гордо вскинув голову, проследовал рукастый мальчонка к кузову и, запрыгнув в оный, ловким движением сорвал брезент, укрывающий возвышающуюся позади кабины конструкцию. Как вам?
Ого! дал свою экспертную оценку Стас.
Нравится?
Ну-ка посторонись, залез он в кузов и приложился к водружённому на станок-столб «Корду».
Ого! дал свою экспертную оценку Стас.
Нравится?
Ну-ка посторонись, залез он в кузов и приложился к водружённому на станок-столб «Корду».
Пулемёт на все триста шестьдесят градусов свободно вращается, попробуйте. Впереди, конечно, будет мёртвая зона из-за кабины, но тут уж ничего не поделать. Если только совсем высоко поднимать.
Не нужно, описал Станислав круг стволом вокруг оси. Цели по большей части с флангов возникают, и позади. Ты глянь! Его даже как зенитку использовать можно.
Ход позволяет, кивнул мальчонка. А зачем?
На всякий случай. И щиток противопульный грамотно сделал, постучал Стас по гнутому листу стали, приваренному к лафету и закрывающему стрелка от колена до плеча. Борта, смотрю, тоже укреплены.
Не по всей длине, только в радиусе вращения. Баки ещё армировал. Ну и каркас сделал, чтоб укрыться. Брезент сверху накидываете, и типа полукунга получается.
Молодец-молодец, приговаривал Стас, любовно поглаживая левой ладонью трубу приклада, после чего дёрнул ручку досылателя и, развернув пулемёт дулом в мою сторону, нажал спуск. Мне нравится.
Ну, это самое главное, не сдержал я счастливой улыбки, воодушевлённый положительными эмоциями дорогого соратника. Ради такого и «Корда» не жалко. Поломки-то устранили?
Само собой, пожал плечами мальчонка.
Нам бы ещё баки наполнить и в бочку пятьдесят литров. Есть у вас?
Как не быть, блеснул металлическими зубами седой, явно подсчитав в своём алчном уме наклёвывающийся барыш. Но солярочка удовольствие не дешёвое.
Давай уже, режь по живому.
Два бака по сто семьдесят плюс пятьдесят... Выходит двести шестьдесят серебром.
Да ты охуел!
Почему охуел? Три литра за две монеты, триста девяносто литров, вот и считайте.