А как же! Я очень долго Буряковых убеждал, что эта вещь должна быть народным достоянием.
Получается, шишак купчихи Поджаровой стоил как сорок тонн коровьего масла? охнула я. Сейчас килограмм нормального сливочного масла меньше чем за шестьсот рублей не найти, значит, сорок тысяч тогдашних рублей это минимум двадцать четыре миллиона?!
Скока-скока?! Лизка, хоть и не ела каменных пряников, подавилась и закашлялась.
Виктор Игнатьевич заботливо похлопал ее по спине и попытался понизить градус народного волнения:
Ну, у Евдокии Буряковой не настолько дорогой убор, ее предки не из самых богатых были, крестьяне все же. Буряковский шишак эксперты оценили в три миллиона рублей.
Какие эксперты? насторожилась я.
Вот, значит, кто раструбил про жемчужный шишак энтузиаст-культуртрегер!
Епифанов, уловив в моем голосе неодобрение, слегка смутился.
Каюсь, я отправил фотографии в наш краевой музей Надеялся, что там заинтересуются таким экспонатом и помогут уговорить Евдокию Никаноровну.
Неужто не заинтересовались? не поверила Лизка.
Сама-то она уже вся была воплощенный живой интерес: смотрела на фото и явно прикидывала, как выглядела бы в легендарном шишаке. Эффектнее, чем баба Дуся, без сомнения.
Заинтересовались, конечно! Но не смогли предложить владелице реликвии адекватную цену. Виктор Игнатьевич вздохнул и развел руками. В области у нас хороший музей, но все же не Третьяковка и не Эрмитаж, бюджеты не те
А у Буряковой вашей такая ценность откуда? наморщила лоб Лизка. Вы же говорите, она не из богатых и знатных?
Так то и интересно, что до конца девятнадцатого века украшенный жемчугом кокошник-шишак бытовал не только в купеческой, но и в мещанской, и в крестьянской среде!
Но откуда дровишки? Лизка постучала красным лаковым ноготком по жемчугам на фото. В смысле, где крестьяне, а где жемчуга?
Но откуда дровишки? Лизка постучала красным лаковым ноготком по жемчугам на фото. В смысле, где крестьяне, а где жемчуга?
А! Во-первых, у местных был собственный жемчужный промысел, охотно объяснил Епифанов. Во-вторых, торопецкие по воле царя Петра с начала восемнадцатого века пользовались особыми льготами, так что были зажиточными.
Кстати, о петровских временах, ехидно нашептала я на ухо подружке. Тот бородач, которого ты заклеймила позором, как раз и был Семен Буряков, внук Евдокии Никаноровны, владелицы жемчужного шишака.
Так что ж ты сразу не сказала?! Лизка обиженно поцокала, встала и одернула на себе модную разлетайку. Огромное вам спасибо, Виктор Игнатьевич, за интереснейший экскурс в историю! Нам, к сожалению, уже пора, но мы еще обязательно встретимся, если вы, конечно, не возражаете
Разрумянившийся Епифанов не возражал.
Сопровождаемые гостеприимным заведующим, мы с Лизкой вышли из клуба и двинулись прочь, в ночь, под тоскливое нечленораздельное мычание модного рэпера: старомодные танцы уже трансформировались в дискотеку, и асфальтированный пятачок окупировала деревенская молодежь.
Черт знает что такое, бурчала Лизка, обходя половецкие пляски по периметру. Деревня, глушь, а неженатых мужиков навалом, причем и культурные есть, и состоятельные, а я об этом знать не знаю! А моя лучшая подруженька сама, значит, в сельскую жизнь забурилась, а мне о здешних брачных перспективах ни гу-гу!
О брачных перспективах я думала меньше всего! попыталась оправдаться я, но, разумеется, не преуспела.
Переспорить матерого рекламного менеджера задача не из легких.
Да-да, конечно! Лизка скорбно скривила рот и потопала дальше, сокрушенно покачивая головой.
Ну, хочешь, я тебя с Семеном познакомлю? предложила я, догнав ее и взяв под руку. Это несложно, он же мой сосед
Что?! Он еще и твой сосед? Лизка закатила глаза. Боже, с кем я дружу Даже не знаю, Алиска, ты очень хитрая или совсем глупая?
Я жутко голодная, честно сказала я. Пойдем на ужин к тетке Вере или дома перекусим, чем городской супермаркет послал?
К той тетке, у которой неженатый сын-шериф? уточнила подружка и, получив подтверждение, снова завела глаза: Она еще спрашивает!
По Лизкиному лицу было видно, что она не притворяется, а всерьез обижена.
Ты же не думаешь, что этот медвежий угол заповедник завидных женихов? уточнила я, надеясь рассмешить подружку и вернуть ей хорошее настроение. Поверь мне, в этом плане тут совершенно нечего ловить Ой!
Заслышав мягкий шелест сзади, я отпрыгнула в сторону, пропуская неслышно подкравшуюся большую темную машину грозных очертаний, но брутальный «Хаммер» не проехал мимо нас и остановился. С тихим жужжанием опустилось стекло, и в окошко выглянул незнакомый мне джентльмен благородной наружности: виски серебряные, очки золотые.
Вечер добрый, девушки, вы местные? Как к источнику проехать, не подскажете?
Прямо до ближайшего перекрестка, потом направо, по улице почти до самого конца и за сгоревшим домом налево, объяснила я, хоть и не девушка, но почти уже местная. Мимо не проедете, там указатель будет: «К источнику».
Спасибо, девушка!
«Хаммер» укатился по затянутой вьюном узкой улочке, как черный бильярдный шар по зеленому сукну. Лизка проводила его долгим пристальным взглядом.
Нечего ловить, да? с прискорбием вопросила она, укоризненно посмотрев на меня, когда «Хаммер» скрылся за углом.
Я молча развела руками.
Лизка вздохнула:
Ладно, пошли уже к тетке твоей, интриганка.
И вот за что она меня так, а?
К тетке Вере мы пошли с бутылкой коньяка из моих запасов и баночкой икры из щедрых даров подружки.
Лизка нарядилась в псевдокрестьянское платье с ромашками и была в нем чудо как хороша. Митяй, увидев ее, уронил челюсть, будто сломанный Щелкунчик, и покраснел, как Синьор Помидор. Проницательная тетка Вера эти метаморфозы моментально заметила, совершенно правильно поняла и принялась обхаживать Лизку, непринужденно и неназойливо как ей казалось рекламируя свой товар: великовозрастного сына, подзадержавшегося в холостяках.
Вот карасики в сметане, Митя сам наловил, говорила она, переставляя с плиты на стол здоровенную сковороду.
Вы рыбачите, Митя? восторженно ахала Лизка. А у меня, не поверите, есть спиннинг, только я им не пользовалась никогда. Помнишь, Аля, с нами «Мир охоты и рыбалки» бартером расплатился? Мне на мои пятнадцать процентов агентских как раз немецкий спиннинг достался, а ты тогда что-то простенькое из одежды взяла, да?
Непромокаемую курточку, кивала я, поддерживая светский разговор.
Тю! Курточку! фыркал Митяй, польщенный проявленным к нему интересом. На рыбалке нужны брезентовый плащ с капюшоном и сапоги-заброды!
Ой, а почему они так называются заброды? Вы в них куда-то не туда забредаете? игриво интересовалась Лизка.
Почему это не туда куда надо: в лодку, объяснял Митяй.
Ой, а у вас и лодка есть? А вы меня покатаете? хлопала глазками Лизка.
А покажи-ка ты, Митя, Лизавете Николавне свои снасти, форсировала процесс тетка Вера.
Ой, вот так сразу? Лизка изобразила смущение, но послушно встала из-за стола и пошла смотреть, что покажут.
Не слишком ли быстро? проводив их с Митяем взглядом, вслух задумалась я.
Да сколько ж можно тянуть, я уже почти отчаялась внуков дождаться. Тетка Вера деловито набулькала в пузатенькие рюмки коньяк. Давай выпьем за Митькино счастье в личной жизни. Ужо все равно с кем, лишь бы было оно
Лиза хорошая, сказала я, пригубив коньяк тоже весьма неплохой.
Да вижу я баба здоровая, добрая, хваткая, не стала спорить тетка Вера. Одна беда городская.
И что? Я тоже городская!
Ты все же наша, Пеструхина! Хоть и в городе выросла, а хорошей деревенской породы. Тетка Вера закусила хрусткой квашеной капустой и потрясла головой, прогоняя слезы капустка у нее с хреном, ядреная. А с городскими у наших мужиков не слаживается. Взять хотя бы Маньку твою
Какую еще Маньку? не поняла я.
Никаких Манек у меня отродясь не бывало.
Ту, что раньше жила в доме, который теперь твой.
А что с ней?
Тетка Вера взглянула на меня недоверчиво:
Ты не знаешь про Маньку? У-у-у, Ляська, это такая история! Как в телевизоре, прямо драма.
Я приготовилась слушать.
Жила, значит, у нас в Пеструхине Людка Толбухина, охотно завела былинный сказ тетка Вера. Хорошая баба, ничего не скажу, разве что была у нее дурная привычка с крахмалом и синькой перебарщивать. Не поверишь, как вывесит белье на просушку, так простыни с пододеяльниками аж погромыхивают на ветру, точно фанерные! Тетка сокрушенно покачала головой. И говорили же ей: не крахмаль ты его так, Людка, ни к чему это! Макароны сварила, водичку слила ее и добавь в корыто, когда полоскать станешь! И синьку в воду не сыпь, от нее твои простыни белее не будут. Белую бязь, чтоб ты знала, от желтизны лучше всего кипячением избавлять. Простирнула, в ведерко эмалированное закинула, мыльца хозяйственного туда настрогала и на плиту или на печь. Прокипятила часок, выполоскала и все дела. А она, эта Людка
Вы же про Маньку хотели, напомнила я.
А Маньке Людка теткой приходилась, как вот я тебе, не сбилась рассказчица. Когда Людка сильно болеть стала, ее сестра к себе в Саратов забрала, а Людкин дом достался дочке той сестры как раз Маньке. У ней, у Маньки-то, в городе новая квартира имелась, но как бы не своя еще, а купленная на одолженные в банке деньги
В ипотеку?
Во-во! В нее самую! обрадовалась подсказке тетка Вера. А по ей, по ипотеке той, нужно каждый месяц банку огроменные деньги отдавать, ты это знаешь?
Угу, кивнула я.
Вот и никогда так не делай ничего не покупай на чужие деньги. Тетка погрозила мне вилкой с наколотой на него картофелиной. Манька, дурочка, ту ипотеку взяла, да не сдюжила. Пришлось ей в новую квартиру жильцов за плату пустить, чтобы с банком рассчитываться, а самой сюда, в Пеструхино, перебраться.
А зарабатывать тут как? На фрилансе? спросила я, против воли втягиваясь в «прямо драму».
Че? Я не знаю, чем та Манька зарабатывала, но она моталась в город раз-другой в неделю. Так вот Тетка Вера постучала по столу черенком вилки и посмотрела со значением, явно подойдя к сути «драмы». Манька та была девка красивая. Тощая, правда, но глазюки, как фонарики зеленые, и волосы черные кудрявые, густые как подколет, издали кажется, что на ей барашковая шапка.
Эффектная внешность, вставила я по тетке видно было, что она ожидает моей реакции.