Я спущусь туда и останусь там до вечера, чтобы убедиться уверюсь, что ты в безопасности.
Он окинул меня взглядом, но не пытался дотронуться и вдруг зажмурился, будто не в силах видеть это дальше.
Прощай, произнес Джейми и, повернувшись, пошел вниз.
Словно в ступоре я молча смотрела вслед, однако неожиданно вспомнила, что обязательно должна ему кое-что сказать. Я позвала его. Джейми остановился и недолго постоял, пытаясь овладеть собой. Когда он наконец обернулся, лицо его было бледно, неподвижно, с бескровными губами.
Да?
Есть одна вещь То есть я должна кое-что тебе рассказать перед уходом.
На миг он закрыл глаза, мне даже почудилось, что потерял равновесие, но вероятно, это был всего лишь ветер, трепавший складки плаща.
Не стоит, умоляюще сказал он. Не стоит. Иди, дорогая. Не жди. Иди.
Он было отправился дальше, но я схватила его за рукав.
Джейми, выслушай! Ты должен!
Он растерянно покачал головой и поднял руку, словно пытался меня оттолкнуть.
Клэр нет. Я не могу.
От ветра на его глазах выступили слезы.
Это насчет восстания, заторопилась я, дергая его руку. Джейми, послушай. Принц Чарли, его армия Колум прав! Слышишь, Джейми? Прав Колум, а не Дугал!
Что? О чем ты, дорогая?
Я смогла привлечь его внимание. Он вытер лицо рукавом, и его взгляд прояснился и посерьезнел. У меня в ушах выл ветер.
Принц Чарли. Восстание вскоре начнется, Дугал прав, но оно не добьется успеха. Сперва армия будет наступать, но завершится все это разгромом и поражением. Это случится в Куллодене[7], вот где. А кланы
Перед моими глазами возникла виденная мною картина: по полю повсюду лежат серые камни, и на каждом лишь имя клана одно на всех погибших в бою, похороненных там. Я вдохнула и, чтобы придать себе сил, взяла Джейми за руку. Рука была холодная, словно у покойника. Я вздрогнула и закрыла глаза следовало сконцентрироваться на том, что еще не было сказано.
Все кланы Хайленда, которые последуют за Чарли, будут уничтожены. При Куллодене погибнут сотни и сотни человек. За уцелевшими откроют охоту, их будут убивать. Кланы будут истреблены и не возродятся ни в ваше время, ни в мое.
Я открыла глаза и обнаружила, что он уставился на меня совершенно бесстрастным взглядом.
Джейми, прошу, не ввязывайся! молила я. Если можешь, удержи своих людей, но во имя спасения души Джейми, если ты
Я замолчала; я хотела сказать «Если ты любишь меня», но не могла ведь я собиралась навеки его оставить и раз до этого мгновения не заводила речь о любви, то сейчас и подавно не имела на это права.
Не уезжай во Францию, продолжала я. Езжай в Америку, в Испанию, в Италию. Но во имя тех, кто любит тебя, не вступай на поле Куллодена.
Он продолжал смотреть на меня. Слышал ли он мои слова?
Джейми! Ты слышал меня? Ты понял?
Помедлив, он кивнул и сказал так тихо, что я еле расслышала его слова сквозь ветер.
Да. Да, я слышал. Он отнял руку. Иди с богом, mo duinne.
Он спустился с уступа и отправился вниз по склону, упираясь ногами в кочки и для устойчивости хватаясь за ветки. Джейми не оглядывался. Я смотрела вслед, пока он не пропал в дубовой роще. Он шел тихо, как раненый, которому известно, что двигаться нужно, но который понимает, что через пальцы, зажимающие рану, все равно потихоньку вытекает жизнь.
У меня тряслись колени. Я медленно опустилась на гранитную плиту и, скрестив ноги, стала следить за охотившимися ласточками. Под ногами была крыша дома, где теперь оказалось мое прошлое, а за спиной возвышалось мое будущее.
Весь день я просидела не двигаясь. Я старалась прогнать эмоции и мыслить здраво. Убеждая меня вернуться в мое время, Джейми руководствовался рассудком. Дом, безопасность, Фрэнк, мелкий бытовой комфорт, которого мне зачастую так не хватало, горячая ванна, водопровод это не говоря о таких существенных предметах, как медицинское обслуживание и приятные поездки.
И тем не менее, соглашаясь с неудобствами и откровенными опасностями жизни в этом времени, я была вынуждена признать, что многое мне нравилось. Да, путешествия довольно некомфортны, напомнила я себе, это верно, зато нет бетонированных шоссе на много миль, избороздивших всю страну, и громких вонючих автомобилей довольно опасного изобретения. Жизнь гораздо проще, люди тоже. Они не сказать чтобы менее разумные, но все-таки более прямые и искренние кроме отдельных досадных исключений вроде Колума бан Кэмпбелла Маккензи.
В связи с работой дяди Лэма я оказывалась в самых разнообразных местах, причем кое-какие из них не могли похвастать даже такими удобствами, как здесь. Мне было просто приспособиться к простой жизни, и я не особенно страдала из-за отсутствия «цивилизации», хотя так же легко привыкала к ее достижениям вроде электроплиты или горячего душа Я опять глянула на камень и, вздрогнув под порывом ледяного ветра, обхватила себя руками.
В общем, доводы разума мне не особенно помогли. Тогда я попыталась задействовать чувства и стала решать проблему, вспоминая подробности своих замужеств сперва с Фрэнком, затем с Джейми. Единственное, чего я смогла добиться, это совершенное расстройство чувств: по щекам полились горькие слезы и оставили за собой ледяные дорожки.
В общем, доводы разума мне не особенно помогли. Тогда я попыталась задействовать чувства и стала решать проблему, вспоминая подробности своих замужеств сперва с Фрэнком, затем с Джейми. Единственное, чего я смогла добиться, это совершенное расстройство чувств: по щекам полились горькие слезы и оставили за собой ледяные дорожки.
Ну ладно, если не разум и не чувства, то, может быть, долг? Я дала у алтаря Фрэнку обет, причем от чистого сердца. Джейми я дала такой же обет, однако поспешила его нарушить. Так которому из них я сейчас изменю? Я продолжала сидеть на камне, тем временем солнце опускалось все ниже к земле, и ласточки укрылись в гнездах.
Когда среди сосновых ветвей замерцали вечерние звезды, я окончательно решила, что в сложившемся положении бессмысленно рассчитывать на благоразумие. Придется положиться на что-то еще, но на что? Я встала лицом к расколотому камню и сделала шаг к нему, потом еще один и еще. Постояла, развернулась и сделала шаг в другую сторону. Шаг, еще шаг и еще и когда, из последних сил хватаясь за траву и оступаясь на каменных осыпях, я поняла, что выбрала, то находилась уже на полпути к дому за дубовой рощей.
Когда я добралась до места, то не могла вдохнуть от страха перед тем, что не найду Джейми, но быстро заметила стреноженного Донаса, неподалеку переступавшего с ноги на ногу. Конь поднял голову и недовольно на меня посмотрел. Я неслышно подошла и открыла дверь.
Джейми оказался в передней комнате; спал на узкой дубовой скамье. Он, как всегда, лежал на спине, сложив на животе руки и приоткрыв рот. Последний дневной свет, падавший из окна, очертил его лицо будто металлическую маску: на загорелой коже сверкали серебристые дорожки высохших слез, а на подбородке отливала тусклой медью отросшая щетина.
Я встала рядом и стала на него смотреть, охваченная невероятной нежностью. Как могла осторожно я прилегла рядом на скамью и прижалась к нему. Джейми повернулся ко мне во сне, как обычно, уложил мою голову себе на грудь и прижал щеку к моим волосам. В полусне он потянулся и убрал прядь моих волос от своего носа; затем я ощутила неожиданный сильный толчок (он проснулся и понял, что я рядом) и мы оба, потеряв равновесие, скатились на пол, причем Джейми упал прямо на меня.
Не оставалось ни малейшего сомнения, что он состоит из плоти и довольно тяжелой. Я пнула его коленом в живот и закричала:
Слезь! Мне нечем дышать!
Однако он лишь усугубил дело, впившись в меня исступленным поцелуем. Пришлось временно смириться с нехваткой кислорода, чтобы отдаться более важному предмету.
Мы долго молча держали друг друга в объятиях. Наконец он тихо спросил:
Почему?
Я поцеловала его в мокрую и соленую щеку. Его сердце стучало рядом с моим, и я желала лишь одного: лежать так всегда не двигаться, не заниматься любовью, только дышать с ним одним воздухом.
Иначе не могла, ответила я и несколько нервозно засмеялась. Ты себе не представляешь, как все было близко. Горячие ванны почти победили.
А потом я немножко поплакала и подрожала, потому что сделала выбор совсем недавно и счастье от объятий мешалось с ужасной тоской по другому человеку, тому, кого я никогда больше не увижу.
Джейми крепко обнимал меня, придавив своей тяжестью и словно храня, спасая от звенящей силы каменного круга. Слезы наконец были выплаканы, и я изнуренно лежала на его груди. Спустилась ночь, но он не отпускал меня и что-то тихо приговаривал, будто я была ребенком, который боится темноты. Мы прижимались друг к другу и не вставали даже для того, чтобы развести огонь или поджечь свечу.
Наконец Джейми все же встал и отнес меня к скамейке, затем уселся на нее и принялся качать меня на коленях. В так и не закрытую дверь мы видели, как зажигаются в небе над долиной звезды.
Знаешь, в полудреме спросила я, что, чтобы свет звезд долетел до нас, нужны тысячи и тысячи лет? Некоторые из них, вероятно, уже погасли, но мы об этом не узнаем, так как все еще видим их свет.
Правда? ответил он, поглаживая меня по спине. Я ничего об этом не знал.
Наверное, я уснула, положив голову ему на плечо, но когда он укладывал меня на пол в гнездо из одеял, ненадолго проснулась. Джейми лег рядом и опять привлек меня к себе.
Положи сюда голову, дорогая, прошептал он. Завтра я отвезу тебя домой.
Мы встали до рассвета и с восходом солнца уже спускались с холма, стремясь побыстрее оставить Крэг-на-Дун.
Положи сюда голову, дорогая, прошептал он. Завтра я отвезу тебя домой.
Мы встали до рассвета и с восходом солнца уже спускались с холма, стремясь побыстрее оставить Крэг-на-Дун.
Куда мы едем, Джейми? спросила я, радуясь возможности смотреть в будущее вместе с ним, несмотря на то что потеряла последнюю возможность вернуться к тому, кто меня любил или продолжает любить?
Джейми придержал поводья, остановил коня и оглянулся через плечо. Опасный круг каменных столбов с этой точки было не разглядеть, но каменистый склон высился за нами неприступной крепостью, выставившей скалистые выступы и кусты дрока.
Я желал бы сразиться с ним за тебя, внезапно промолвил Джейми, обернувшись ко мне.