13
Сижу с водителем в автомобиле с затемненными стеклами на заднем сиденье, дожидаюсь Акио он вышел в магазин. Мы остановились на тихой улочке. На тротуаре лежит скомканная газета, а на ней мое лицо. Открываю дверцу машины, высовываюсь и подхватываю издание. В тот же миг появляется Акио с черным пакетом в руке.
Спешно залезаю обратно в машину, Акио ныряет следом за мной.
Я же сказал оставаться в машине. Затем стучит по перегородке, давая водителю сигнал, и мы трогаемся.
Во рту пересохло, скорее всего, от меня несет, но я все равно отвечаю:
То есть вы приказываете людям, что делать, и ждете от них слепого повиновения? И как, срабатывает?
Да, недвусмысленно заявляет он.
Это смешно, фыркаю я, дрожа как осиновый лист. Печка работает, но я никак не могу согреться.
С шумным вздохом Акио снимает толстовку. Белая футболка задирается, и я замечаю кубики пресса. Смотрим друг другу в глаза. Акио опускает футболку, а я краснею.
Вот. Он протягивает мне толстовку.
Я в порядке. Скрестив руки, вскидываю подбородок.
Ладно. Тогда я отчищу ей рвоту со штанов. Я вздрагиваю. На его джинсах несколько оранжевых пятен. Что же я ела?
Раз уж на то пошло, незачем портить хорошую одежду. Не надо превращать кофту в тряпку. Уверена: на мне ей будет куда комфортнее. Надеваю толстовку. Приятный аромат чистоты и стирального порошка резко контрастирует с запахом моих волос, отдающих жареной улиткой из идзакаи. Какая гадость.
Шуршит черный пакет, и Акио достает из него бутылку с прозрачной жидкостью.
Пейте.
На холодной бутылке красуется синяя этикетка с надписью
Pocari Sweat?
Напиток с электролитами для спортсменов.
Откручиваю крышку и, понюхав, делаю глоток. Ощущается привкус грейпфрута. Мне нравится. Я даже не заметила, как хотела пить. За секунду выпиваю полбутылки. Акио достает пластиковую треугольную коробку. Внутри клейкий рис с имбирем.
Вам бы поесть не помешало.
При одном взгляде на еду у меня скручивает живот. Он пока не готов, а быть может, никогда и не будет.
Нет, спасибо.
Пожав плечами, он убирает рис обратно в пакет. Едем в тишине. Допиваю Pocari Sweat и наблюдаю, как неоновые огни города падают на лицо Акио, смягчая его.
Как вы нашли меня? спрашиваю я.
А вы никогда и не терялись. По крайней мере, для меня, отвечает он. Не слишком ли таинственно? Протираю глаза на мне сказывается ночь. Я протрезвела, устала и не в настроении разгадывать загадки. А он продолжает: Я установил вам жучок.
От изумления открывается рот, я резко выпрямляюсь.
Вы установили мне жучок?
Он кивает как ни в чем не бывало. Мое возмущение усиливается.
И где же? повышаю голос.
В вашем телефоне. Его глаза сверкают.
Роняю мобильник, словно горячую картошку. Затем поднимаю и вручаю его Акио.
Вынимайте.
Со страдальческим видом он смотрит в потолок.
Это стандартный протокол.
Вынимайте его. Немедленно. И машу перед ним рукой.
Акио берет телефон, снимает чехол и достает из кармана какой-то инструмент, с помощью которого вскрывает корпус. Затем извлекает маленький металлический диск и, защелкнув крышку, протягивает снова мне. Бровь ползет вверх.
Вырываю из его пальцев телефон.
Нет, не все в порядке. Вы переступили черту. Мои слова звучат резко. Есть еще жучки?
О других мне неизвестно.
Жужжит телефон это Еси.
Еси: Куда ты ушла?
Еси: Пожалуйста, скажи, что с тобой все нормально.
Еси: Я должен был пойти в уборную с тобой.
Еси: Да боже мой, ты в туалет провалилась?
Я набираю в ответ что-то вроде «Со мной все в порядке, увидимся завтра» и благодарю за классную ночь. Думаю, лучше не вдаваться в подробности про мусорную клетку и спасение ее императорского высочества. Совсем не хочется еще раз переживать это унижение.
Задерживаю взгляд на Акио. Гнев во мне пылает ярким пламенем.
Может, одним жучком со мной не обойтись? Надо бы надеть мне на шею электроошейник, как считаете? Ужасные, просто жуткие изобретения. Было бы проще. Когда видите, что где-то я оступилась, просто жмете на кнопку и разряд.
Он скрипит зубами.
Ну так что? не унимаюсь я.
Вы и правда ждете ответа? Я-то думал, что вопрос риторический. Смотрим друг на друга. Ох, ну почему я не умею стрелять лазерными лучами из глаз. Он сердито проводит рукой по голове. Простите.
Я моргаю в ожидании, что земля вот-вот проглотит меня, что по небу пронесутся страшные тени вестники конца света. Акио только что извинился? Осознание приходит не сразу. И правда.
Разглаживая джинсы, смотрю в окно мы проезжаем мимо парка. В саду под цветущей сакурой целуется пара, подсвечиваемая уличным фонарем. Вокруг них бумажными снежинками трепещут цветы. Едва распустившиеся бутоны уже погибают. «Моно но аварэ» это японское выражение означает любовь к мимолетному, эфемерность бытия.
Удрать из дома, воспользоваться туалетом и повернуть не туда вовсе не конец света, говорю я Акио.
Вы правы. Его голос ровный, спокойный. Простите еще раз. Я злюсь не на вас на себя. С вами могло что-то случиться, и в этом была бы моя вина.
Забудьте. Вот и весь мой ответ.
Когда мне было пять, я решила, что боковые колеса на велосипеде мне больше не нужны. Поэтому я сняла их, не спросив у мамы ни разрешения, ни помощи. Проехав секунд пять, я упала. Шлема на мне не было. На затылке мне наложили два шва. Кровь хлестала беспрестанно; маму сковал страх. Единственным оружием против беспомощности для нее стал праведный гнев.
Мы оба молчим. Мне надоело смотреть в окно, но и с Акио не хочется пересекаться взглядом. Газета трется о мою ногу. На первой полосе моя фотография в аэропорту. Любопытство берет надо мной верх.
Что это? тыкаю я газетой в Акио. Ему ничего не остается, кроме как взять ее в руки.
Что это? тыкаю я газетой в Акио. Ему ничего не остается, кроме как взять ее в руки.
Удивленный, он некоторое время разглядывает статью.
Это ваша фотография в аэропорту в день прибытия.
Должно быть, Акио проходил мастер-класс по увиливанию. Искусство уходить от неудобных вопросов.
Мне полегчало. Написано-то там что?
Не думаю, что вам нужно это знать.
Что, все так плохо? Так, теперь я обязана узнать правду.
Вы попросили прощения. Если хотите поладить со мной, то расскажите мне, о чем статья.
Вы меня простите, если я переведу ее?
Киваю.
Акио проводит рукой по лицу.
Газета называется «Сплетник Токио». Это издание не заслуживает доверия.
Поняла.
К слову, я не согласен.
Я учту. А теперь читайте.
Он безвыходно вздыхает.
Здесь говорится о том, как вы были одеты в аэропорту. У блогера при императорском дворе взяли интервью. Она считает, что вам следовало бы одеться получше. А вот это обидно. Еще она говорит, что во время вынужденной остановки вы вели себя довольно грубо с императорским гвардейцем и не поприветствовали ожидавшую вас на улице толпу. Она изображает вас снобом и выскочкой. Ого. Еще обиднее. Намного. Зато, судя по всему, вы очень понравились уборщику. Он продает платочек, которым вы вытерли руки, а вырученные деньги отложит на пенсию. Статья оканчивается вопросом, почему вас до сих пор не представили публике, и здесь предполагается, что вас прячут.
Я тяжело вздыхаю. Дела хуже, чем я ожидала. По правде говоря, я даже не задумывалась, что про меня напишут в таблоидах. Во дворце запрещено читать прессу, и я была так зациклена на отце Какой ужас.
Япония ненавидит меня? скулю я.
Как я уже говорил, репутация у издания не очень хорошая. Акио складывает газету ровным квадратом и кладет рядом с собой. Люди всегда радуются неудачам тех, кто выше.
Я не просила об этом.
Понимаю. Что это? Неужели резкие черты его лица сглаживаются? Но разве мы можем изменить обстоятельства нашего рождения?
Думаю, нет. Я бы их не променяла, да и в прошлое не вернешься. До сих пор знакомство с отцом стоило того, но за желания приходится платить. В моем случае пристальным вниманием общества. Откидываю голову на спинку сиденья.
По правде говоря, у меня многое выходит очень даже хорошо. Например, орфография. Дома я была чемпионом в «Виселице». В повисшей тишине объясняю правила игры.
То есть вы преуспели в игре, которая демонстрирует детям, что с ними сделают за ошибку?
Смотрю на него, выпучив глаза. Уголки его губ еле заметно поднимаются. Акио шутит.
Улыбаюсь ему в ответ.
Вы правы. Возможно, в обществе этому вопросу уделяется недостаточно внимания.
Он тихо и хрипло смеется. Мы что, налаживаем отношения прямо сейчас? Жизнь не перестает меня удивлять. Видимо, в этой холодной, но такой красивой груди и правда бьется сердце.
Существует ли какая-нибудь императорская волшебная палочка, которой можно было бы взмахнуть и заставить их говорить обо мне более приятные вещи? интересуюсь я. Или, быть может, мне стоит дать интервью и исправить ситуацию.
Порой молчание ваше мощнейшее оружие. Он ерзает. Известная японская поговорка.
Правда?
Акио снова смеется.
Нет, я только что ее выдумал.
Скрещиваю руки.
Вам не кажется, что сарказм ниже вашего достоинства?
Не знаю. Может быть. Он смотрит мне прямо в глаза. Но я знаю наверняка, что все эти бульварные газетенки ниже вашего достоинства. Они не заслуживают ни вашего времени, ни внимания.
Акио, кажется, это самые приятные слова, которые вы когда-либо мне говорили, произношу я, положив руку на сердце. Он молчит. Перевожу взгляд в сторону. Мы въезжаем в туннель с блестящей облицовкой. Ничего особенного в ней нет, но почему-то завораживает. Я не уверена.
Не уверены в чем?
Печально улыбаюсь.
Не уверена, что таблоиды ниже моего достоинства. Чаще всего я чувствую себя незначительной.
Акио наклоняется вперед, снова привлекая мое внимание, и, расставив ноги, опирается на них локтями.
Ниже. Поверьте мне.
С пренебрежением взмахиваю рукой, но нарастающая где-то внутри волна негодования внезапно стихает. Туннель никак не кончается. Смотрю наверх, постукивая пальцами по сиденью. Разве можно просить о большем? В прошлый раз, когда я пыталась найти с ним общий язык, он назвал меня редиской.
Мне жаль, тихо произносит он. Однажды начальник сказал мне, что со мной не так-то просто поладить.
Оживляясь, перевожу взгляд на него.
Да вы что.
Призрачная улыбка.
Я склонен зацикливаться на своем.
Мы выезжаем из туннеля. Узнаю осыпающиеся каменные стены вокруг дворца. Почти приехали. Ковыряю ноготь на большом пальце.
Простите, что меня стошнило на вас. Если может он, смогу и я. Начну с того, что переведу часы на полчаса вперед. И перестану мысленно сравнивать его с вампирами и серийными маньяками.
Я видел и похуже, отвечает Акио.
В полиции?
Он молча опускает голову. Я не настаиваю: возможно, когда-нибудь он захочет поделиться со мной.