Что? Верн встряхнул Антию, и его левый глаз светился жидким золотом. Что случилось?
Ардион, ответила Антия. Я видела его и он хотел, чтобы я показала, где я. А я проснулась.
Хорошо, кажется, Верн вздохнул с облегчением. Антия поежилась: утро было холодным. В провал в стене скользнули пальцы тумана. Будем надеяться, что он
Верн провел ладонями по лицу и не закончил фразу. Поднялся, протянул Антии руку.
Идем!
Они выскользнули из развалин и двинулись по раскисшей тропинке среди холмов. Антия подумала, что они не попрощались с Ашилем, но решила промолчать.
Тонкая синяя сеть была растянута среди деревьев в яблоневом саду. Забравшись на лесенки, слуги осторожно отцепили ее от крючков и принялись складывать легкое дрожащее полотнище. Порой над ним взмывали призрачные лица, открывали рты, что-то говорили.
Это была самая сильная ловчая сеть. Ни один сон не убежал бы от нее.
Статуи девушек оставались неподвижны. Роса стекала по их лицам, и казалось, что они оплакивают свою судьбу.
Вот, владыка! слуга с поклоном протянул свернутую сеть. Ардион провел по ней ладонью, и над синевой проплыло бледное лицо сбежавшей девушки. Мгновение и над ним пролетел филин с железным крылом. Мелькнули вересковые холмы, развалины сторожевой башни, коряжник, который с кряхтением и скрипом хозяйничал у очага.
Ардион кивнул. Жрица, стоявшая за его спиной, дотронулась до маски и опустила руку.
Идем, негромко приказал Ардион. Я сам возглавлю охоту.
Постепенно погода наладилась. Тучи ушли на запад, солнце высушило росу, и Антия, шагая с Верном по едва заметной тропинке среди заросших вереском холмов, думала, что все не так плохо. Они живы, они выберутся отсюда, и все будет хорошо.
А что такое Сноловцы? поинтересовалась Антия. Медовая горечь вереска так ей понравилась, что она решила: этот мир, пожалуй, не так уж и плох.
Это такие сети, объяснил Верн. Их натягивают над садами и ловят сны, как ты уже поняла. Из хороших снов делают лекарства, из плохих яды.
Шутишь! ахнула Антия. Конечно, Верн издевался над ней, как иначе?
Нет. И знаешь, что меня тревожит? Ардион мог найти твой сон и понять, где мы.
Утро было теплым, но у Антии по спине пополз холодок.
И что же делать? нахмурилась она. Верн пожал плечами.
Идти как можно быстрее. И попробовать не спать, раз уж у вас появилась связь.
Нет у нас никакой связи, буркнула Антия. В конце концов, он твой брат, а не мой.
Она не видела лица Верна, но почувствовала, что он улыбнулся.
Ты мне, конечно, не поверишь, сказал Верн. Но Ардион был хорошим братом. Он играл со мной, заботился обо мне, учил читать и писать. Мы с ним дружили по-настоящему.
Она не видела лица Верна, но почувствовала, что он улыбнулся.
Ты мне, конечно, не поверишь, сказал Верн. Но Ардион был хорошим братом. Он играл со мной, заботился обо мне, учил читать и писать. Мы с ним дружили по-настоящему.
Почему же раздружились? спросила Антия, но Верн сделал вид, что не слышит.
Спрашивать еще раз она не стала.
Холмы остались позади: они вышли на равнину, и Антия не сразу поняла, что видит. Из земли поднимались какие-то дуги темно-серые, покрытые рыжими пятнами. Сквозь траву выглядывали шестиугольные плиты: когда-то здесь проходила дорога. Птица, сидевшая на одной из дуг, хрипло вскрикнула и, взлетев, кинулась прочь.
От этого места веяло такой тоской и заброшенностью, что Антии невольно захотелось плакать.
Что это? спросила она.
Дикие зеркала, ответил Верн, и Антия поняла, что ей напоминали эти дуги круглые рамы! Когда-то отсюда можно было попасть в любую точку Ашх-Анорна. А теперь сама видишь.
Ашх-Анорн? Верн взял Антию за руку, и они медленно пошли по заросшей дороге. С каждым шагом ей становилось все страшнее, и она не могла понять, чего так боится. Ведь солнечный же день, и рядом человек, который не оставит ее в беде. Почему же она так дрожит?
Так называется этот мир. Смотри под ноги и постарайся не наступить на осколки.
Антия кивнула.
А что будет, если наступлю?
Провалишься, пожал плечами Верн. Вынырнешь где-нибудь по частям. Голова на севере, ноги на юге. Если зеркала разбиты, то переход уже невозможен.
Антия поежилась. Остатки рам походили на кости, и ей казалось, что они с Верном бредут по кладбищу. Крошечные существа на могилах великанов под равнодушным взглядом Солнечного Кормчего. Вот в одной из рам что-то сверкнуло: осколок поймал солнечный луч, и Антия услышала далекий призрачный голос: «Поезд из Аш-Шаханта прибывает на первую платформу»
Ничего себе, испуганно прошептала Антия. Ощущение кладбища становилось все сильнее. Она почти видела, как из травы поднимаются белые тени призраков. Тут есть поезда?
Конечно, бросил Верн, и Антии показалось, что он сердится. Мы не дикари.
Обернувшись, она увидела, что холмы уже скрылись из виду. Далеко же они прошли! А впереди до самого горизонта простирались трава, зеркальные рамы и соринки птичьих стай в небе.
А что будет, если одна из девушек сбежит?
Катастрофы, коротко ответил Верн. Землетрясения, наводнения, прорывы жуков. Ашх-Анорн воспринимает иномирян как вирус и начинает отторгать. А высокая температура не всегда на пользу.
Вот еще одна круглая рама в ней уцелел большой осколок, и Антия увидела свое отражение: усталая испуганная девчонка, не понять, живая или привидение. Над головой в отражении проплыла дымная тень, и Антия прибавила шагу.
Прорывы жуков? спросила она. Верн сделал жест, каким рыбаки обычно показывают пойманную рыбу: размер впечатлял.
Вот такие твари из Нижнего мира. Жрут все, что шевелится. Я, кстати, удивлен, почему их здесь нет. Осколки диких зеркал для них как лакомство.
Только жуков им и не хватало! Антия снова взяла Верна за руку и уточнила:
Нижний мир это еще ближе к Великому Киту?
Верн отрицательно мотнул головой. Один из осколков поймал луч, и бархатный мужской голос пропел: «осенью не задают вопросы, осень вся загадка и вопрос». Почему-то от песни веяло замогильной мерзостью.
Здесь нет Великого Кита. Под ногами всегда твердь.
Везет же, вздохнула Антия. Как хорошо жить, когда твой мир стабилен и тебе не надо зазубривать точки эвакуации и короткие проходы к спасательным дирижаблям. Ты просто живешь, и земля не уходит у тебя из-под ног.
В следующий миг именно это и случилось: под ботинками Антии вдруг расцвела радужная пустота, и она полетела вниз. Воздух сделался густым и затхлым, пыль царапала лицо, как терка. Антия едва успела зажмуриться, как что-то чиркнуло ее по брови. По лицу заструилась кровь.
«Не может быть, подумала она, размахивая руками и ища, за что ухватиться, но так и не находя опоры. От запястья отодрался лоскут кожи, обдав руку жгучей болью, по затылку ударило что-то тяжелое. Я же смотрела, куда иду. Какая же я дура»
В конце концов, Антия рухнула в песок, и полет прекратился. Воздух пах солью и водорослями, откуда-то спереди доносились шелест волн и тоскливые птичьи крики. Проморгавшись, Антия села: ее выбросило на берег моря. В стороне от белого песка лежали холмы, заросшие сухой бурой травой. День был пасмурным.
Не чувствуя ног, Антия поднялась, доковыляла до воды и принялась умываться. Все вокруг качалось и плыло, голову наполнял шум, сквозь который пробивались далекие слова: «Поезд из Нахшет-Тцху прибыл на первую платформу»
Антия шлепнулась на песок, затрясла головой, словно хотела выбросить из нее чужой голос. Когда смятое птичье тельце рухнуло в волны и задергалось, обретая новую форму, Антия не сразу поняла, что происходит, а поняв, бросилась к Верну и, схватив его за руку, поволокла на берег. Лицо Верна было иссечено песчинками, рука казалась неподвижной и ледяной, и Антия, поняв, что тащит его за протез, испугалась, что может что-то сломать. Когда они выбрались из моря, то Верн затряс головой, забормотал что-то на незнакомом языке и, оттолкнув Антию, поднялся на ноги и побежал к холмам, кажется, не видя, куда бежит.
Верн! закричала она. Он споткнулся, упал и принялся кататься по песку, зажимая уши ладонями. Из его раскрытого рта летел странный голос, не мужской и не женский, словно Верн сделался рупором и кто-то пытался кричать через него.
Антия упала на колени рядом, схватила его за плечи, несколько раз встряхнула. Он как-то сразу обмяк, левый глаз слепо уставился в низкое серое небо, и Верн пробормотал уже своим голосом:
Надо же, я думал, что нас разорвет. А нас только посекло. Надо же, я думал, что нас разорвет. А нас только посекло. Надо же, я думал
Антия выдохнула и резко ударила его по лицу. Верн замолчал, левый глаз закрылся. Какое-то время они оба оставались неподвижны, потом Верн сказал:
Еще раз так сделаешь убью. Поняла?
Тебе же помогло, парировала Антия. Верн рассмеялся.
Помогло, да
Где мы? спросила она. Тяжело дыша, оборотень поднялся, несколько долгих минут смотрел по сторонам, шевеля губами, как в молитве, а затем ответил:
Я не уверен, но это, кажется, Дохлое море.
Антия нервно рассмеялась. Разбитые Дикие зеркала, Дохлое море просто очаровательный мир. Антии подумалось, что он умирает.
Почему же оно сдохло, это море?
Пять веков назад, ответил Верн, одна из ваших девушек сбежала. Причем сбежала так, что угодила в самое пекло здешней войны, и ее использовали как оружие. Все кончилось тем, что ее разорвали разнонаправленные магические силы как раз над морем когда-то оно называлось Среднеземельным. Его обитатели вымерли, несколько крупных островов смыло цунами. С тех пор море Дохлое, жизнь сюда так и не вернулась.
Антия поежилась. Верн посмотрел на нее каким-то особенным, цепким взглядом.
Да, кивнула она. Я понимаю. Нам здесь лучше не задерживаться.
Правильно, согласился оборотень. Пойдем.
А тебя бы знаешь куда? На сковородочку!
Ардион кивнул. Похлопал в ладоши развалины сторожевой башни озарились ярким светом, и в камине весело затрещал огонь.
Куда они пошли? миролюбиво поинтересовался он. Ашиль фыркнул и заскрипел, выражая, должно быть, крайнее презрение. Просто скажи мне куда. И я уйду. Ты мне не нужен, коряга.
Ардион обернулся. Каменных дев, которые стояли за его спиной, сейчас наполняла жизнь. Они готовы были бежать, охотиться, бросать копья и выпускать стрелы. Прийти бы сюда хоть немного раньше и золотые следы беглецов на траве еще были бы различимы.
Пшел ты! проскрипел Ашиль. Ардион понимающе кивнул и плавно провел ладонью по воздуху. Ашиля подхватила невидимая сила и швырнула в огонь.