Вади-и-им Семёныч, ну ты что, совсем на службе озверел?.. Отставить! То ж кровиночка моя. Чего там у тебя, мудила грешный? это уже кровиночке.
Тот выволок из-за подоконника заиндевевшую авоську, из которой извлёк бутылку. Гною, скрючившемуся в углу комнаты, не было видно, что в ней, зато усатый моментально осуществил лазерное наведение на цель.
Оп-па! Водочка! И ты молчишь, племяш?! он хохотнул, как Санта Клаус в рекламе: словно бы членораздельно, по слогам произнес «хо-хо-хо».
Там ещё это, я вспомнил тоже, вареники в, этой, морозилке С картофаном!
Живём, а, Вадим Семёныч?! Говорил же, надо племяшку проведать, тут он посмотрел на Юрика и добавил совсем другим, уже не дедморозовским голосом: А ты, гражданин задержанный, тут будь и не рыпайся. Щас решим, что с тобой делать.
Менты увлекли Игорька на кухню: варить вареники и мыть стаканы. Гной на подкосившихся коленях сполз по стене и сел прямо на холодный грязный пол. Это, судя по всему, был финиш. От Корявого ушёл, от директрисы ушёл, от уголовников ушёл, а от пузатого весельчака не уйдёшь. Настойчиво лез в голову звёздный богатырь со своими мужественными советами, но Юрик гнал его прочь соблазн отключиться от злого мира, готового вот-вот переломать его в своих жерновах, был велик, но нужно было срочно как-то выкручиваться. Сказать ужасному Дядьвите правду?.. Гной и сам, наверное, рассмеялся бы в лицо такому рассказчику. Перемешать правду (украденные документы) с полуправдой (ну, скажем, просто приехал к родственникам в Москву и потерялся) слишком рискованно, врать он никогда особенно не умел, и эти монстры в момент поймают его на противоречиях, от чего будет только хуже.
Появился хозяин квартиры. Игорёк плюхнулся на пол рядом с сокрушённым Юриком и шёпотом забормотал:
Нормально, Юрец, это Дядьвитя щас бухнёт, добрый станет. Его мамка просила за мной присматривать Это ж бабкина квартира, мамка с Дядьвитей её в дурку сдали А мамка с пихарем своим живет, он меня ёбнуть обещал
Чтобы сдёрнуть Игорька с его кошмарного генеалогического древа, Гной задал странный вопрос, почему-то не дававший ему покоя в последние несколько минут.
А чего они, ну, не на службе? В форме ведь.
Ты чо, Юрец, это, они ж не лохи по такому морозу шароёбиться Это, тут тепло, побухать можно Они тут часто зависают, это, прасек притаскивают
Игорёк заметил вопросительно вскинутые брови Гноя.
Ну это, проституток. А водяру они же сами и припёрли в прошлый раз, я, это, забыл просто.
Юрик вдруг понял, что за последние несколько минут хозяин ни разу не прибег к геймерскому суржику, и невольно ощутил прилив тепла. Игорёк всё-таки был единственным за последнюю неделю новым знакомым, который не только не замышлял никакой немедленной гадости, но и сразу предложил помощь и участие в будущем всё могло измениться, но это будущее ещё неизвестно, наступит ли вообще. Словно бы в ответ на его мысли из-за стены донёсся взрыв милицейского гогота и громкий звон сдвигаемых рюмок. Гной вздохнул: он очень устал, но спать было страшно. Дело уже шло к неохотному зимнему утру это был официально самый длинный день в его жизни. Но Игорёк продолжал мерно нашёптывать инфернальные истории из жизни своей родни, и Гной всё-таки заклевал носом.
Вошли румяные милиционеры, пышущие водочным жаром и вроде бы действительно повеселевшие. Дядьвитя, с пола казавшийся огромным, как Годзилла, утёр рукавом лоснящиеся губы и шутейно погрозил родственнику пальцем:
Сметанки, племяш, купи в следующий раз! А то варенички без сметанки как-то не то, не то
Уменьшительно-ласкательные суффиксы, вдруг в огромном количестве прорезавшиеся в речи майора, вселили в Гноя робкую надежду на лучшее.
Сметанки, племяш, купи в следующий раз! А то варенички без сметанки как-то не то, не то
Уменьшительно-ласкательные суффиксы, вдруг в огромном количестве прорезавшиеся в речи майора, вселили в Гноя робкую надежду на лучшее.
Даже маслица почти нет, нашли огрызок, как из жопы вынутый.
Вадим Семёныч, и так-то немногословный, а от водки вообще онемевший, внезапно остро глянул на Юрика, хотел что-то сказать, но осёкся: от издевательств над беззащитными жертвами он явно получал куда меньше удовольствия, чем товарищ майор.
Чего на полу сидите, лишенцы? Придатки застудите. Давайте спать, завтра в школу, га-га-га!
Собственная шутка так понравилась Дядьвите, что он повторил её в слегка модицифированном варианте и противоположной по смыслу:
Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно!
Игорёк вежливо хихикнул, Гной тоже выдавил улыбку казалось, страшный майор забыл о своих недавних угрозах и скоро уйдет из его, Юриковой, жизни насовсем. Но не тут-то было.
А тебя, сибирячок, придётся оштрафовать за отсутствие регистрации!
Гной суетливо вскочил.
Украли деньги В поезде ограбили Я заплачу Квитанцию надо
Укра-а-али? приподнял белёсые брови Дядьвитя, в котором снова забулькал милицейский кураж. Какие негодяи! Надо заявление написать, доблестная милиция расследует!
Майор рыгнул варениками. Юрик протестующе замотал головой:
Не надо Не хочу заявление
Тогда пиши заявление об отказе о возбуждении дела! вдруг рявкнул Вадим Семёныч.
Погодь, товарищ лейтенант, погодь, снова началось представление. Ты чего так на гражданина насел? Денег нет лучший друг всегда выручит, правда, племяш?
Игорёк отшатнулся и что-то было залопотал, но по красным огонькам, заплясавшим в милицейских глазах, моментально всё понял. Он сложно, в три приёма вздохнул и полез в недра дивана там, оказывается, пряталась геймерская заначка.
Давай там покопайся, блядь, ещё, подогнал его Дядьвитя, после чего Игорёк резко выудил тощую пачку купюр и начал что-то отсчитывать. Ритуал этот тоже выглядел отработанным, потому что майор молча выдернул из геймерских пальцев все деньги и не глядя засунул куда-то в жирные подпиджачные недра. Племянник заискивающе улыбнулся.
Дядьвить, это, мамке привет
Майор хмыкнул.
Бывай здоров, племяш, не безобразничай. А ты, сибирячок, не балуйся. А то у нас, знаешь, с планом раскрываемости-то не очень, не очень.
Не прощаясь и не сказав больше ни слова, милиционеры натянули форменные зипуны и скрылись в чёрном провале подъезда. Гной убедился, что за ними защёлкнулся замок, и выскочил в прихожую.
Игорёк, спасибо!.. Я верну, заплачу!..
Тот смотрел на Юрика, неопределённо улыбаясь и теребя жидкий ус. Ситуация к этому не располагала, но Гной тут же постановил себе как можно скорее отпустить усы без них игровой журналист, очевидно, не мог в полной мере считаться таковым. Наконец Игорёк заговорил:
Ты это, вернёшь, конечно. Куда ты денешься. Иди, это, спать, а то дедлайн скоро.
Гной, конечно, не мог знать, что деньги у племянника Дядьвитя забрал бы в любом случае просто тут подвернулся момент заодно и покуражиться. Не знал он и геймерских хитростей: Игорёк, как в квесте студии LucasArts, разложил по квартире несколько заначек как раз на такие случаи. И даже сам Игорёк не знал, что майора давно уже было не провести такими детскими фокусами даже ни разу в жизни не играв в Full Throttle, Дядьвитя шутя разгадывал подобные паззлы по несколько штук в неделю. Про майора вообще лучше было знать поменьше засыпая, Гной думал, что Дядьвитя наверняка был оболочкой, пустой куклой простоватого деревенского дядьки, внутри которой вились щупальца вековечного древнего зла. Даже не так Зла
Гной провалился в сон. Если бы он устал чуть меньше или выпил чуть больше, если бы он просто открыл вдруг глаза, то, во-первых, вся его дальнейшая жизнь сложилась бы иначе, а во-вторых, он наверняка заверещал бы от страха и обмочился. Когда он уснул и ровно засопел, из мрака коридора появился Игорёк, который остановился у изголовья дивана и уставился на спящего Гноя в упор. Геймер чему-то улыбался и шептал себе под нос, безотчётно мотая на палец волос из родинки.
Ценность для жанра
Гной проснулся от неожиданного и даже какого-то неуместного запаха кофе и шкворчания яичницы; сквозь дрёму казалось, что сегодня воскресенье, в ненавистную школу идти не надо, а впереди длинный ленивый день с томиком боевой фантастики и перечитыванием последнего номера «Ма»
Ценность для жанра
Гной проснулся от неожиданного и даже какого-то неуместного запаха кофе и шкворчания яичницы; сквозь дрёму казалось, что сегодня воскресенье, в ненавистную школу идти не надо, а впереди длинный ленивый день с томиком боевой фантастики и перечитыванием последнего номера «Ма»
А-а-а! вскинулся Юрик.
Хер на! весело отозвался из кухни Игорёк-Боромир. Сюда иди, это.
Гной вдруг сообразил, что, во-первых, он понятия не имеет, какой сегодня день недели (в игровой журналистике все дни были одинаковые), а во-вторых, у него нет зубной щётки и, строго говоря, нет вообще ничего, кроме бумажки с уже не нужным адресом редакции. Он с кряхтением сполз с дивана, заранее зажмурился в ожидании похмелья и вдруг понял, что голова больше не трещит, а внутренности почти не играют друг с другом в догонялки. Организм, кажется, начал привыкать к скотскому образу жизни подающего надежды игрового журналиста.
На кухне Игорёк урчал и отрыгивался над тарелкой с яичницей.
Я тебе оставил там, жри. Вчера почпокались, это, сегодня работать будем!
От слова «работать» Гной вопреки всему ощутил прилив тёплой волны удовольствия. Лёгких путей в игровую журналистику, рассудил он сам с собой, не бывает. Все случившиеся за последние дни мерзости необходимы для становления характера видимо, это любимые авторы и называют «повидать жизнь». Тем временем Игорёк продолжал бубнить какую-то долгую сагу:
нормального не дам, а говно забирай, они говно-то любят, ты главное там пообъективнее, и это, слышишь, фактику не забудь, а то, это, оно сам знаешь как.
Гной важно покивал между вилками болтуньи. С объективностью всё было понятно, а вот фактика вызывала вопросы правда, признаваться в своем невежестве он не спешил.
Короче, там волки выпустили парашу какую-то ламерскую, падает постоянно, жопой сделана, это, но у нас реклама, так что надо сделать там пообъективнее, это, как ты умеешь.
Юрик приосанился. В речи своего нового друга он все ещё понимал через два слова на третье, но общий смысл прекрасно улавливал не вполне, впрочем, до сих пор веря своему счастью. Вдруг в его голову пришла страшная мысль.