Хорошо всем знакомые во́роны, воро́ны, грачи и галки, составляющие род воронов из семейства врановых, птицы средних размеров, которые, согласно поверьям, появляются как предвестники несчастья. Известно, что представители рода воронов, птицы чрезвычайно интеллектуально развитые, устраивают своим павшим товарищам своеобразные поминки. Стая американских воронов после смерти одного из своих членов собирается вокруг его тела и сидит по нескольку часов. В исследованиях, опубликованных в журнале Animal Behavior, высказывается предположение, что это не только ритуал скорби, но и своеобразное расследование обстоятельств гибели, направленное на то, чтобы избегать ошибок в будущем. Кто знает? Может быть, и так. Ученые обнаружили, что «во́роны не только определяют места, где погибают их сородичи, но узнают и запоминают людей, причастных к этим событиям»[40].
Появившаяся в Сети в 2016 году фотография прощания гусыни и гуся тронула сердца миллионов людей по всему миру. Это произошло в Китае. Гусыню запихнули в багажник мотоцикла, чтобы отвезти на убой, а гусь, ее супруг, с которым она вместе выросла, с криком отчаяния подбежал к мотоциклу. Затем они оба вытянули шеи и обменялись прощальным «поцелуем», после чего гусыню увезли по пыльной дороге навстречу ее судьбе.
Гуси птицы очень преданные. Они соединяются на всю жизнь, заботятся о партнерах и потомстве. Они часто отказываются бросать своего больного или раненого друга, даже если наступает зима и их стая собирается улетать на юг. Когда умирает один из пары, другой скорбит в уединении; некоторые гуси отказываются в дальнейшем снова с кем-то спариваться, так и оставаясь вдовами и вдовцами. Многие гусиные семьи собираются в крупные стаи, где птицы приглядывают друг за другом. Обычно у них есть пара «часовых», которые предупреждают о появлении хищников, пока другие пасутся и кормятся. Часовые несут вахту, сменяя друг друга на посту, совсем как моряки на корабле. Наблюдатели заметили, что здоровые гуси заботятся о раненых товарищах, а раненые в свою очередь смыкают ряды, чтобы защищать друг друга от хищников и помогать товарищу в поисках пищи.
У гусей чрезвычайно сложное и интересное социальное устройство. Конрад Лоренц описал отношения Адо, Сельмы и Гурнеманца и их потрясающий любовный треугольник в книге «Год серого гуся»{19}.
Адо перенес в 1976 году сильнейшую травму: его любимую жену Сюзанну-Элизабет съела лисица. Адо был подавлен, погружен в себя, и его социальный статус в стае стал резко падать, в итоге он оказался «в самом низу иерархической лестницы» гусиной стаи. «Остаток 1976 года Адо провел в грустном одиночестве. Зато весной 1977 года он внезапно очнулся и начал бурно ухаживать за гусыней по кличке Сельма»[41]. У них начался страстный роман, но существовала одна проблема: у Сельмы уже был постоянный партнер гусак Гурнеманц, с которым она вырастила троих детей.
Гурнеманц был не в восторге от такого положения дел. Он пытался преследовать Адо в воздухе, но Сельма следовала за ними. Они устраивали бурные воздушные погони, после чего вся троица, совершенно обессиленная, опускалась на землю. Затем они стали драться, кусали и били друг друга шпорами, расположенными на крыльях. Сельма была в полной растерянности, не зная, кого выбрать.
В конец концов Адо принял решение за нее. Он победил Гурнеманца в решающей драке и заставил убраться его раз и навсегда. «После этого Адо-победитель стоял, надуваясь гордостью, в поистине орлиной позе, и роговые выросты на его развернутых крыльях выступали так, словно он грозил врагу кастетом» такую картину описывает Лоренц. А Гурнеманц, как Адо двумя годами ранее, утратил «свое положение в гусином обществе», он впал в глубокую депрессию, перестал за собой ухаживать, едва волочил лапы и полностью потерял интерес к жизни.
Животные, существующие в тесном сообществе, чаще демонстрируют ритуальное поведение, когда умирает член семьи. Гориллы, обитающие в лесах Центральной Африки к югу от Сахары, самые крупные обезьяны и после шимпанзе и бонобо наши ближайшие родственники. Антрополог Барбара Кинг, автор книги How Animals Grieve («Как скорбят животные»), опубликованной в 2014 году, отмечает, что гориллы «могут тихо сидеть у тела умершего, нежно касаться его или держать за руку»[42]. В зоопарке Германии в 2008 году наблюдали, как одиннадцатилетняя горилла по имени Гана держала за руку своего мертвого трехмесячного ребенка. Несколько часов Гана нежно носила и качала своего сына, движения ее становились все более отчаянными. В конце концов она стала понимать, что он умер, но по-прежнему неистово охраняла его от служителей зоопарка, которые пытались забрать тело.
В Кенийском национальном заповеднике умирала слониха Элинор. 10 октября 2003 года она снова упала без сил. Болезнь неузнаваемо изменила старейшину стада: ее хобот распух и безвольно болтался, один бивень был сломан в результате предыдущего падения. Молодая слониха Грейс подбежала к упавшей Элинор и с помощью бивней пыталась поднять ее на ноги. Но та была слишком слаба. Грейс закричала в отчаянии, но потом все поняла и, вместо того чтобы уйти, осталась возле старейшины, нежно поглаживая ее. На следующее утро, когда Элинор умерла, слоны выстроились вокруг нее, обнюхивая и поглаживая. В последующие пять дней члены семьи Элинор стояли рядом с телом, и даже слоны из других семей приходили выразить свое почтение. По мнению исследователей, наблюдавших картину, это был «пример того, что слоны, подобно людям, способны разделять такое чувство, как сострадание, а также пытаться осознать такое явление, как смерть»[43].
В Кенийском национальном заповеднике умирала слониха Элинор. 10 октября 2003 года она снова упала без сил. Болезнь неузнаваемо изменила старейшину стада: ее хобот распух и безвольно болтался, один бивень был сломан в результате предыдущего падения. Молодая слониха Грейс подбежала к упавшей Элинор и с помощью бивней пыталась поднять ее на ноги. Но та была слишком слаба. Грейс закричала в отчаянии, но потом все поняла и, вместо того чтобы уйти, осталась возле старейшины, нежно поглаживая ее. На следующее утро, когда Элинор умерла, слоны выстроились вокруг нее, обнюхивая и поглаживая. В последующие пять дней члены семьи Элинор стояли рядом с телом, и даже слоны из других семей приходили выразить свое почтение. По мнению исследователей, наблюдавших картину, это был «пример того, что слоны, подобно людям, способны разделять такое чувство, как сострадание, а также пытаться осознать такое явление, как смерть»[43].
Хорошо известно, что слоны проявляют сострадание. В Кении натуралисты наблюдали, как взрослые слоны помогают малышам спастись из грязевых ям и болота и избегать электрических заграждений. В других случаях слоны вытаскивали дротики с транквилизатором из своих упавших товарищей и посыпали их раны пылью, чтобы защитить от мух. Исследование, опубликованное в журнале PeerJ, посвящено тому, как азиатские слоны могут узнавать, что член их стада страдает, и оказывают ему внимание и помощь. Издалека наблюдая за 26 слонами, команда биологов во главе с приматологом Франсом де Ваалем заметила, что слоны выставляют заградительные отряды вокруг своих недомогающих друзей и подбадривают их трубными и другими звуками. «Они расстраиваются, когда видят кого-то в беде, и подходят, чтобы утешить, в этом они не отличаются от шимпанзе или людей, которые обнимают кого-нибудь в знак утешения», рассказал Франс де Вааль журналу National Geographic[44].
В вышедшей в 1925 году книге Stalking Big Game with a Camera in Equatorial Africa («В погоне за крупной дичью с камерой в руках в Экваториальной Африке») Мариус Максвелл рассказывал, как стал свидетелем охоты на стадо слонов. Чей-то выстрел попал в цель: пуля пробила голову самца, убив его наповал. Слоны не бросились в разные стороны напротив, без всякой суеты они быстро сгруппировались и покинули поле брани походным строем. При этом среди них был тяжело раненный товарищ, но несколько самцов смогли его вывести, замедлив ход и прижавшись могучими телами к бокам умирающего. Несмотря на грозящую опасность, слоны увели раненого собрата и бережно уложили его в густые заросли кустарника в сотне метров от охотников, чтобы те не смогли спилить бивни.
Чувство сострадания у животных
Научное сообщество не спешит признать то, о чем давно свидетельствуют наблюдения: животные способны проявлять сочувствие. Безусловно, у животного не спросишь, любит ли оно. Когда молодой слон пытается поднять умирающую старейшину своей семьи, скептики, конечно, могут утверждать, что он просто почувствовал беспокойство. Интересно, а сможем ли мы доказать, что животные способны испытывать любовь, горе и боль?
Во время экспериментов над крысами Рассел Чёрч еще в 1959 году понял, что крыса, запертая в клетке и обученная нажимать рычаг для подачи пищи, останавливается, когда понимает, что ее действия приносят боль другой крысе в соседней клетке. Оставляя в стороне антигуманную сторону эксперимента, ученые яростно обсуждали, что на самом деле демонстрировала крыса. Это была тревога? Подлинное сострадание? Или нечто третье? Спустя несколько лет, в 1962 году, исследователи из колледжа Агнес Скотт провели похожий опыт, еще более сомнительный с этической точки зрения. В клетке подвешивали на ремне крысу, а другой крысе в соседней клетке требовалось спасти ее, отыскав нужный рычаг, опускающий этот ремень. Но если на ремне был подвешен кусок пенопласта, крыса не спешила нажимать на тот самый рычаг. Экспериментаторы пришли к выводу, что спасение висящей крысы «может коррелировать с альтруистическим поведением»[45]. Однако скептики утверждали обратное: мол, новоиспеченная альтруистка вовсе не думала о спасении другой жизни, ей хотелось лишь заткнуть визжащую соседку.
В последующие годы ученые провели множество экспериментов в попытке продемонстрировать эмпатию животных, используя при этом далеко не эмпатические методы. Один из опытов показал, что макаки-резусы предпочтут морить себя голодом, но не подвергать друга ударам током. Испытуемая обезьяна обходилась без еды одиннадцать дней, только чтобы не пытали другую обезьяну, которую она даже не знала. В то же время ученые, придерживающиеся принципов поведенческой психологии, или бихевиоризма, теории о том, что поведение как животного, так и человека объясняется наличием условных рефлексов, а не мыслями и чувствами отдельной личности, утверждали, что, какой бы видимый альтруизм ни проявляли животные, по сути, их благородные поступки обусловлены выработанными реакциями на определенные раздражители.
Бихевиористский подход оставался преобладающим в течение десятилетий, хотя отдельные ученые и продолжали изобретать все более варварские методы, пытаясь продемонстрировать, как глубоко могут сострадать друг другу животные. В начале 2000-х годов на кафедре генетики боли Университета Макгилла решили, что им удалось доказать способность к утешению у нечеловеческих существ в данном случае у мышей. Группа под руководством нейробиолога Джеффри Могила разработала эксперимент с болевым воздействием. Ученый объяснял, что его сочувствие «в основном предназначено для пациентов с хронической болью», поэтому он вынужден причинять страдание мышам, чтобы определить явные симптомы боли[46]. Наряду с другими жестокими опытами группа Могила помещала хвосты мышей, живущих вместе в клетке, в кипяток, чтобы определить их болевой порог. Мыши, которые были вынуждены ждать очереди, естественно, слышали крики своих товарищей и видели их страдания. Именно поэтому ближе к концу испытания, когда этих мышей забирали из клетки, они уже испытывали определенные мучения. Это означало, что мыши не просто наблюдали, как причиняют страдание другим, но и сами чувствовали боль и ужас. Это так называемое «заражение» болью считается одним из основных признаков эмпатии.