Последнее, что я услышала, это крик миссис Макстон: «Мистер Уоллан, девочка опять в обмороке!»
Мой сон был долгим и сладким.
Долгим, потому как продлился более трех суток, а сладким по причине стараний мистера Оннера, баловавшего меня различными вкусностями, в основном в пюреобразном состоянии. Увы, но все, что я могла, это проснуться благодаря настойчивости миссис Макстон, благодаря ее же настойчивости выпить чай, практически не открывая глаз, съесть несколько ложек того, чем меня кормила моя почтенная домоправительница, и вновь провалиться в сон.
Так миновали понедельник, вторник и среда.
И лишь в четверг утром я проснулась, ощущая себя полной сил и готовности к новым свершениям!
Миссис Макстон застала меня, когда я легко соскользнула с постели, и от неожиданности чуть не выронила поднос с чаем и завтраком, отчего-то изумленно воззрившись даже не на меня, а куда-то рядом.
Доброе утро! радостно поприветствовала я мою экономку.
Мисс Ваерти, боюсь вас расстраивать, но вы опять светитесь, мрачно уведомила миссис Макстон.
Несколько недоуменно я проследовала к зеркалу и
Сияние исчезло за шаг до отражающей поверхности. Экономка прошла к столику, водрузила на него поднос и провозгласила: Мисс Ваерти, мне это не нравится.
Затем последовало осторожное:
Как вы себя чувствуете?
Превосходно! радостно отозвалась я.
И это странно. Миссис Макстон присела на тахту у стены. Ранее, после экспериментов с покойным профессором Стентоном, вы, во-первых, не светились, а во-вторых, лежали четверо суток.
И она была права, абсолютно и безусловно права.
Я растерянно поглядела на себя в зеркало признаков магического истощения не наблюдалось вовсе. Ни кругов под глазами, ни бледности губ и кожных покровов, ни мигрени, долженствующей сопутствовать мне еще как минимум сутки. И я бы не нашла этому объяснений, если бы не слова миссис Макстон о свечении, что исходило от меня.
Сложив руки на груди, я несколько секунд смотрела на себя все в то же зеркало и приходила к нерадостному выводу избавиться от истощения мне помогли. И сделали это сегодня, не далее как час назад, потому что еще часов около шести утра миссис Макстон с трудом заставила меня выпить несколько глотков бульона.
И в этот момент внизу раздался стук, как ни странно, в двери.
После чего мистер Уоллан, поднявшись по лестнице, постучал уже в дверь спальни и сообщил:
Мисс Ваерти, там этот негодный градоправитель этого проклятого города. Я сообщил, что вы не важно себя чувствуете, но
Горько усмехнувшись, я закончила за него:
Но этот негодный дракон самолично восстановил дверь, размуровав пространство, и превосходно знает, что это не так.
А это не так? В вопросе мистера Уоллана слышалось искренне удивление.
Да, тихо ответила я. И попросила миссис Макстон: Подайте чай в малую гостиную, пожалуйста.
Моя домоправительница укоризненно покачала головой, но спорить не стала и, покинув спальню, прислала мне в помощь Бетси.
Через четверть часа я вошла в малую гостиную на втором этаже, по причине того, что гостиная на первом этаже была занята, и я подозревала, что столовая также нужно же было где-то кормить профессора Наруа и полицейских.
Когда я прошла в чайную, отделанную в синих и голубых цветах с серебряной каймой по легким занавесям и шелковым обоям, я застала лорда Арнела стоящим возле, условно говоря, окна. Ныне же, следствием заклинания «Murum», на месте проема имелась лишь глухая стена.
Дракон не снял шляпу и плащ, не отдал трость дворецкому при входе и, судя по всему, вовсе не собирался присоединяться к чаепитию, которое ответственно организовывала миссис Макстон.
Обернувшись ко мне, едва я появилась, дракон несколько секунд изучал меня пристальным взглядом суженных глаз, ощущая при этом определенный дискомфорт я прекрасно знала, что действие заклинания лишь усиливается, а потому все, что лорд Арнел мог видеть сейчас, так это исключительно неясные очертания моего силуэта. Для дракона, априори привыкшего к превосходному зрению, это было, мягко говоря, неприятно.
Не могу убедиться в этом лично и потому спрошу прямо вам лучше? глухо произнес лорд Арнел.
Доброе утро. Я была куда больше подвержена влиянию правильного воспитания. Вашими стараниями да, мне намного лучше, благодарю вас.
Дракон усмехнулся как-то странно, горько и устало одновременно.
Затем склонил голову и произнес:
Искренне рад, что вам лучше. Всего доброго, мисс Ваерти.
И и вам благополучия. Я несколько растерялась от подобного поворота дел.
Однако объяснять что-либо лорд Арнел не стал. Покинув гостиную через второй выход, он сошел вниз по лестнице, а вскоре покинул и мой дом, до меня лишь донесся голос мистера Уоллана: «Всегоэээ»
Ответом ему было:
Murum.
Мы с миссис Макстон напряженно переглянулись.
Не знаю даже, как это расценивать: как невежливость или же как проявление искреннего участия, задумчиво произнесла моя почтенная домоправительница.
Я была отчасти с ней солидарна, но лишь отчасти. В любом случае я не собиралась догонять лорда Арнела, чтобы выяснить мотивы его поступков. Для меня самым главным являлось то, что лорд Арнел в полном порядке и, учитывая его возможности, ему уже ничего не грозит. Ему не грозит, а вот что касается моих домочадцев Я миновала гостиную и сделала то, что не было принято в нашем насквозь пронизанном этикетом и правилами поведения обществе крепко обняла миссис Макстон.
Почтенная женщина растерялась от столь не присущего мне порыва и встревоженно спросила:
Мисс Ваерти, милая моя девочка, что с вами?
Я не смогла ответить.
Мотнув головой, уткнулась лицом в белый передник домоправительницы, и и так некстати вспомнила, что Зверь, по местным преданиям, убивал только тех, кто был в белом. Тогда, в момент, когда миссис Макстон и Бетси избавились от всех моих белых ночных сорочек, это вызвало лишь глухое раздражение, сейчас же я ощутила безумное желание попросить миссис Макстон о том, чтобы она более не надевала белый передник. Ни белый передник, ни белый чепец.
Анабель, добрая заботливая женщина успокаивающе погладила меня по спине, Анабель, девочка моя, все хорошо.
Хорошо, да. Все хорошо. Все действительно очень хорошо потому что все мои домочадцы живы. Только поэтому. Но как же страшно от мысли, что я могла их всех потерять
Но все хорошо, с этим не поспоришь.
Отстранившись, я грустно улыбнулась, кивнула и предположила:
А идемте на кухню, миссис Макстон?
А идемте, весело согласилась она.
И, собрав все со стола обратно на поднос, поспешила покинуть неуютное пространство, белым днем освещаемое лишь горящими свечами, кои я захватила с собой, в доме из-за заклинания царил мрак.
Когда мы с миссис Макстон появились на кухне, Бетси, как раз складывающая посуду, видимо, после завтрака наших вынужденных гостей, с вызовом посмотрела на того, кто не был мной сразу замечен.
Вот! гордо заявила горничная. Мисс Ваерти сумела встать абсолютно сама! Без какой-либо помощи вашего патрона и покровителя!
О, к моему искреннему сожалению, это утверждение не имело ничего общего с правдой.
Но профессор Наруа, усмехнувшись, кивнул, набивая трубку табаком, и иронично произнес:
Несомненно, вы правы, Бетсалин. Абсолютно правы. Гарантированно правы. Стопроцентно правы. Воистину правы. Вы
Прекратите.
Мой голос заставил боевого мага остановиться на полуслове.
Однако требование было услышано, а мрачный взгляд понят совершенно верно, и профессор поднялся, собираясь покинуть оплот нашего внутрисемейного заговора. Я спустилась по трем ступеням и отошла, позволяя магу пройти к выходу, и все же было бы несправедливым с моей стороны не сказать:
Благодарю вас.
Профессор остановился, весело глянул на меня, приспустив очки, и произнес:
Благодарить следует не меня. Вы прекрасно знаете, кому обязаны благополучием.
На это я не ответила ни словом, ни взглядом.
И лишь когда маг вышел, а мистер Уоллан закрыл за ним дверь, я была вынуждена признаться домочадцам:
И лишь когда маг вышел, а мистер Уоллан закрыл за ним дверь, я была вынуждена признаться домочадцам:
С постели меня поднял лорд Арнел. Без его вмешательства, боюсь, я провела бы там еще несколько дней.
И, ни на кого не глядя, я прошествовала к столу, села, притянула к себе тарелку с оладьями и, вооружившись ножом и десертной вилкой, принялась есть.
Это было ошибкой.
После нескольких дней жидкой пищи мое горло на оладьи отреагировало спазмом, и все закончилось тем, что я натужно закашлялась, а миссис Макстон принялась старательно хлопать меня по спине, Бетси металась то за водой, то за глинтвейном, а за дверью раздалось крайне ехидное:
Должен заметить, дамы и господа, если вы угробите вашу мисс Ваерти, Арнел от вас мокрого места не оставит.
От подобного я перестала давиться и нашла в себе силы выговорить:
Falciparum!
Заклинание изоляции, реагирующее на любые попытки проникнуть в изолированное помещение, как и услышать все, что могло в нем прозвучать.
Еще несколько минут я пыталась вернуть себе способность нормально дышать, после осушила бокал с водой и бокал с глинтвейном. А после этого мистер Оннер подал мне пудинг максимально жидкий и, судя по запаху, с некоторым содержанием протертого печеного яблока.
Полагаю, так будет лучше, уверенно произнес он.
Вы правы. Я с тоской посмотрела на блюдо с оладьями, которые от меня отодвинули «во избежание», и на тарелку с уже разрезанным мучным изделием, которую заменили чистой, чтобы водрузить на нее пудинг. Но тут миссис Макстон поставила передо мной чашечку с чаем, нежный бодрящий аромат мяты с мелиссой и вербеной окутал ощущением тепла и дружеского участия, а пудинг оказался еще и с корицей, и у него был совершенно потрясающий вкус сливочно-яблочный, сладко-коричный, по-домашнему уютный.
И я внезапно осознала, насколько счастлива. Здесь, сейчас, в этой сумрачной, теплой, уютной кухне, рядом с людьми, которые были мне бесконечно дороги и которые искренне любили меня так же, как и я их. Мои близкие, мои практически родные, моя подаренная Богом семья
И оладьи, которые грозили закончиться в кратчайшие сроки, потому как, в явной заботе обо мне, мои домочадцы спешили поскорее опустошить блюдо, дабы избавить меня от соблазна. Что ж, это не было преднамеренным действием, но, волей случая, я избавила их от аппетита.
В ту ночь, когда я вернулась из разгромленного полицейского управления, более всего переживала за ваши жизни, ведь разъяренный Зверь желал отомстить именно мне, сообщила присутствующим.
И все замерли. Все, кроме мистера Илнера, который укоризненно посмотрел на меня, а после молча придвинул ко мне блюдо с одной последней оставшейся оладьей, к которой все остальные аппетит уже утратили.