Ты хотел видеть меня?
Все верно, ответил он и четким движением руки поплыл в мою сторону. В конце концов, ты больше не появляешься на семейных ужинах по неизвестным мне причинам. Что тебя угнетает, брат?
У меня много дел.
О, я вижу это, король разразился звонким смехом. Он звучал наигранно, а его глаза изучали меня ледяным взглядом. Я расправил плечи, пока спину не сковало от напряжения. Поэтому ты шатаешься по темным коридорам. Мне сказали, что тебя часто видят у покоев моей невесты.
От того, что он назвал Софию своей невестой, меня затошнило. Она была всего лишь испуганная девушка, которую он заставил остаться здесь. Она все потеряла. Нет, он отнял у нее все! Я видел это в ее глазах. Всякий раз, когда наблюдал за ней, она уносилась в свои мыслях далеко отсюда. А потом плакала отвратительное зрелище.
Я стиснул зубы, чтобы скрыть свое внутреннее смятение.
Солдат не показывает свои слабости.
Полковник Кант был умным мужчиной.
Кто сказал тебе об этом?
У меня повсюду глаза и уши, в конце концов, я король. Мне неприятно видеть, что ты относишься к ней с отвращением. Что она тебе сделала?
Ничего.
Ничего? Он приподнял брови. Все это не мое дело. Но, ради мира, я не хочу снова видеть твои вспышки, как на прошлой неделе.
Разумеется.
Теперь перейдем к тому, ради чего я позвал тебя. Пройдем, пожалуй, в кабинет.
Я сдержался, чтобы не закатить глаза, и последовал за его беззвучным передвижением. Как только мы вошли в серебряную комнату, где когда-то правил наш отец, я внутренне сжался. Здесь он прежде сидел под своим портретом, который сменился изображением Люциуса. Тут он вел дела. Подписывал договоры. Обсуждал вопросы с другими королевствами. Раньше мне нравилось бывать здесь. Теперь у меня перехватывало горло.
Из-за чего она снова плакала? спросил я, как только мой брат движением руки закрыл за нами дверь. Для меня его дар был не больше, чем обыденность. Я последовал его безмолвному призыву сесть за стол.
Из-за чего она снова плакала? спросил я, как только мой брат движением руки закрыл за нами дверь. Для меня его дар был не больше, чем обыденность. Я последовал его безмолвному призыву сесть за стол.
Не знаю, почему тебя это волнует, но ты мой брат, и я люблю тебя, так что расскажу тебе, он произнес это с таким равнодушием и холодностью. Жертва, которую требовали годы.
Разница, которая всегда существовала между нами.
В последние дни она выглядит довольно отстраненной.
Потому что скучает по своей семье, заключил я, на что Люциус ответил пренебрежительным шипением. Он сложил длинные бледные пальцы, на которых сверкали многочисленные кольца. В одном из них я узнал перстень нашего королевства.
Она не перестает говорить об этом глупом сброде. Мне не нужна жена, которая предается воспоминаниям. Это, правда, единственное, что меня беспокоит в ее присутствии. Эти он в отвращении скривил рот, грязные маленькие дикари. Затем он посмотрел на меня. Мне сообщили, что стэндлеры все еще в лагере у наших ворот. Это так? Я вздрогнул, но покорно кивнул, готовый объясняться, почему до сих пор ничего не сделал.
Но что я должен был сказать? Было ли это жалостью?
Я тут же услышал стальной голос отца, упрекающий меня: «Я не жалею даже своего сына. Никто не заслужил моей жалости».
Люциус, казалось, кипел от ярости и силой своих сельтерских рук разбил стакан.
Проследи, чтобы они ушли! Я дам тебе необходимое время. После я никогда больше не хочу их видеть. Ты понял меня, капитан?!
Так точно, Ваше Величество, сказал я, избегая взгляда его серебряных глаз.
Хорошо, похвалил он. А потом его гнев сменился желанием поговорить: А, кстати, София присоединится к нашей завтрашней официальной встрече. В конце концов, она скоро станет моей королевой.
Но, в ужасе запротестовал я, пытаясь согнать жар со своего лица. Завтрашний приговор в день правосудия был зрелищем не для нее. Люциус в ответ поднял руку и улыбнулся.
Ей нужно посмотреть, чтобы все понять. Она умная девушка, Эрик. Возможно, ты единственный, кто еще не заметил этого. Насилие ломает людей. Страхом их можно контролировать.
Министр сказал тебе это? Я сжал руки под столом. Люциус отклонился на трон и подчеркнуто любезно улыбнулся.
Что, если и так?
Она не выдержит, подумай об этом еще раз! Когда мы были детьми, нас взяли с собой, чтобы показать, какое правосудие царило в Купфоа. Из-за этих картин я не мог спать месяцами. Если не годами! Зияющие дыры. Кровь, превращающаяся в медь. Отрезанная плоть, валяющаяся на каменном полу.
Уже! прогремел он и хлопнул рукой по столу. Но я не отвел свой взгляд, выдержав его пылающий.
Ты совершаешь ошибку, Люциус.
Пусть так. В конце концов, король тут я, а не ты! Я в ярости подскочил. Теперь я превосходил его в размерах. И если бы не блестящая корона, которая придавала ему столько достоинства, может быть, и в этом. Я спрошу еще раз, почему тебя это волнует, Эрик. Можно подумать, ты ревнуешь.
К тебе? мой голос надломился. Но в последнюю секунду я сдержался и принял боевую позу. Ухмылка Люциуса стала такой же хищной, как оскал дикого животного. Он изменился. Раньше он исчезал за книгами, чтобы избежать любого конфликта. Теперь специально провоцировал меня.
Но что еще больше меня подстрекало так это золото, которое когда-то принадлежало моему отцу. Я подавил рычание.
Я закон, Эрик. И она любит меня.
Это она тебе сказала?
Она поцеловала меня. Его взгляд стал стеклянным, а я закипел еще сильнее. Это было похоже на взрыв звезды. Но кому я это рассказываю. В конце концов, тебя это не касается. А теперь иди! И будь добр, пошли сюда служанку, чтобы убрать осколки.
Я не оглянулся, пока широкими шагами покидал комнату, разрывая воздух в темных коридорах на крошечные клочки.
Ты озлобленный, Эрик! Озлобленный и ревнивый. И, кроме того, невероятный неудачник! крикнул он мне вслед.
Его смех доводил меня до белого каления.
Я сделал то, о чем наверняка пожалею. Но отступать было поздно. Приложил руку к влажной каменной стене и замер на мгновение, пока эхо от моих шагов не стихло. Пахло несвежей водой и старыми стенами. Ничто не пахло лучше потайных проходов этого дворца.
Раньше я бродил здесь, чтобы напугать важных министров и канцлеров своим появлением из ниоткуда.
Теперь я совершал еще одну глупость.
Раньше я бродил здесь, чтобы напугать важных министров и канцлеров своим появлением из ниоткуда.
Теперь я совершал еще одну глупость.
Со свистом, равным свисту боевого меча, рассекавшего воздух, стена отодвинулась в сторону и
Моя военная подготовка не приготовила меня к тому, что скрывалось за потайной дверью.
Я вздрогнул. Сжал губы, чтобы остановить вздох, когда услышал хныканье. Закрыл глаза, надеясь, что меня не увидят. Снова раздался испуганный стон. Но следом я уловил ровное дыхание. Бархатное и спокойное. София крепко спала. Даже если сны преследовали ее.
Мой взгляд прошелся по всем углам, чтобы обезопасить себя.
Убедившись, что мы были одни, я медленно и осторожно сделал шаг к ней. Свечи люстры рисовали извивающиеся тени на ее спине, которой она была повернута ко мне. Я хотел отвести взгляд, но не смог. Она была так близко.
Обычно мы наказывали друг друга взаимной неприязнью.
Теперь я мог спокойно смотреть на нее.
Она снова всхлипнула. Как часто ее мучили эти сны?
Я сделал еще один шаг. Ее длинные волосы разбросаны по серебряным подушкам.
«Как шелковые», подумал я. Почти такие же сияющие, как ночь.
Э промычала она. Мое сердце сильно забилось о грудную клетку. Э
Эли.
Я сделал еще один шаг к ней, пока не почувствовал ее беспокойное дыхание. Ее веки трепетали.
Ресницы такие же длинные, как ножки паука. Губы, искусанные до крови.
Усеянная веснушками кожа на ее носу сморщилась. Она резко втянула воздух, когда сдвинула брови.
Элиа! закричала она так четко, что я отшатнулся от нее и отпрянул на несколько шагов. Она не проснулась, но теперь говорила целыми предложениями:
Уходи, Элиа Уходи и спаси их!
«Элиа?.. Не тот ли дикарь, на которого надел кандалы Хэймиш. Он был таким высокомерным, надменным хвастуном с мускулами зверя. Он бы раздавил ее», размышлял я, пытаясь скрыть свое удивление, что она подумала именно о нем.
Уведи их Прошу, уведи наш народ. Они все, что у меня осталось. Она ворочалась на кровати. Я бы с удовольствием схватил бы ее и спрятал в безопасном месте.
Я скучаю по вам Я так сильно скучаю по всем вам.
Я не выдержал и отвел взгляд. Я знал, каково это потерять любимого человека. Это разрывало сильную грудь Это разорвало грудь моего отца, грудь из стали и мою.
Проклятье, что я вообще здесь делаю?!
Я поспешил обратно к потайному проходу. Но прежде, чем покинуть ее, я призвал пламя люстры укрыть ее. Прикоснулся к механизму своих часов и поймал крохотные язычки пламени, свернувшиеся в руке. Они рассыпались в пыль, когда я сомкнул вокруг них пальцы. Темнота легла вокруг Софии, как бархатное покрывало. Я пожелал ей ночи без кошмаров.
Я не смог бы вынести ее залитое слезами лицо еще раз.
29
Нет, завизжала Натия и встала перед Талимом, нашим старым ослом, который уперся своей головой ей в щеку. Словно знал, что его ждет, он опустил преданные глаза и мучительно медленно выдохнул. Я могла это почувствовать. Смерть витала между нашими палатками. Элиа с мужчинами нашего народа стоял перед девочкой, уперев руки в бока. Когда говорила с ним, то не ожидала, что он предпримет такие меры, чтобы сохранить свой народ в живых. Я стиснула зубы, когда плач Натии стал еще громче. Талим был старым животным. Раньше он возил меня и Софию. Теперь же вряд ли переживет следующую поездку. Он был немощен. И все же наш верный спутник не заслужил смерти, чтобы мы пустили его на мясо.
Ама! раздраженно закричал Элиа, указывая лезвием одного из своих кинжалов на Натию. Забери свое чучело и уведи ее!
Нет! снова завизжала малышка, вцепившись в свалявшуюся шерсть животного. Она скривила рот, словно не знала, кричать или дышать.
Не Талима!
Ага, и почему же?
Не Талима!
Ты хочешь умереть от голода, нахалка? вмешался Эмилио. Гнев покалывал мое тело, но я пыталась успокоиться, следя за дыханием. Элиа не стал бы убивать Талима. Я верила в добросердечность метателя ножей, который снова и снова проводил пальцами по сальным волосам.
Почему не Талим и не любое другое животное, а? Отвечай, Натия! Ну!
Слезы Натии были подобны рекам. Позади нее я увидела Аму, которая бледная, как мел, уговаривала свою дочь: