Я поспешил дальше, стараясь не попасть Хирону под копыта.
Что-то не видно других кентавров, заметил я.
Да, печально сказал Хирон. Боюсь, мои сородичи дикий и грубый народ. Их можно встретить где-нибудь в глуши или на спортивных чемпионатах. Но только не здесь.
Вы сказали, что вас зовут Хирон. Неужто вы
Он улыбнулся:
Тот самый Хирон из мифов? Воспитатель Геркулеса и остальных? Да, Перси, это я.
Но почему вы не умерли?
Хирон помолчал, словно озадаченный моим вопросом.
Честно говоря, не знаю, с чего бы это мне умирать. Да и по правде сказать, я не могу умереть. Видишь ли, тысячи лет назад боги исполнили мое желание: заниматься любимым делом, взращивать героев до тех пор, пока я буду нужен человечеству. Мне было даровано многое но я многое потерял. Однако я по-прежнему здесь, а значит, по-прежнему нужен.
Я подумал, каково это быть учителем целых три тысячи лет. Такое желание не оказалось бы среди первых пунктов в моем виш-листе.
И вам никогда не бывает скучно?
О нет, заверил меня он. Временами бывает ужасно грустно, но скучно никогда.
А почему грустно?
Хирон снова сделал вид, что не расслышал.
О, погляди-ка, сказал он. Аннабет уже ждет нас.
Белокурая девчонка, которую я видел в Большом доме, читала книгу напротив последнего домика слева домика номер одиннадцать.
Кода мы приблизились, она смерила меня взглядом, словно опять вспомнила, как я пускал слюни.
Я попытался разглядеть, какую книгу она читает, но не понял названия. Сначала я решил, что дело в дислексии. Но потом до меня дошло, что заглавие написано не по-английски. Буквы были похожи на греческие. Реально греческие. А еще в книге были изображения храмов, статуй и разных колонн, как в справочнике по архитектуре.
Аннабет, обратился к ней Хирон, у меня урок по стрельбе из лука в полдень. Позаботишься о Перси?
Да, сэр.
Тебе в одиннадцатый домик, сказал мне Хирон, указав на дверь. Располагайся.
Одиннадцатый домик больше остальных походил на домик в старом летнем лагере (ключевое слово «старом»). Порог почти стерся, краска облупилась. Над дверью красовался медицинский знак: жезл с крыльями, вокруг которого обвились две змеи. Как же он называется Точно, кадуцей.
Внутри было полно мальчишек и девчонок а вот кроватей было куда меньше. На полу повсюду были расстелены спальные мешки, как в спортзале, где Красный Крест устроил эвакуационный центр.
Хирон не стал заходить внутрь. Дверь была для него слишком низкой. Но увидев его, обитатели домика встали и почтительно поклонились.
Хирон не стал заходить внутрь. Дверь была для него слишком низкой. Но увидев его, обитатели домика встали и почтительно поклонились.
Ну что ж, сказал Хирон, удачи, Перси. Увидимся за ужином.
Попрощавшись, он поскакал к стрельбищу.
Я замер на пороге, уставившись на ребят. Они уже не кланялись, а рассматривали меня. Это было мне знакомо такое не раз происходило со мной в разных школах.
Ну? поторопила меня Аннабет. Чего встал?
Естественно, после этого я споткнулся прямо в дверях и выставил себя дураком. Послышались смешки, но никто ничего не сказал.
Перси Джексон, познакомься с одиннадцатым домиком, громко произнесла Аннабет.
Наш или непризнанный? спросил кто-то.
Я не знал, что ответить, но Аннабет сказала:
Непризнанный.
Все застонали.
Вперед вышел парень, который на вид был немного старше остальных.
Ладно вам, ребята. Это ведь наш долг. Добро пожаловать, Перси. Можешь устраиваться вон там на полу.
Ему было лет девятнадцать, и выглядел он очень круто: высокий, крепкий, с короткими волосами соломенного цвета и дружелюбной улыбкой. На нем были оранжевая майка, шорты, сандалии, а на шее висел кожаный шнурок с пятью разноцветными глиняными бусинами. Единственной странностью в его внешности был большой белый шрам, который шел от правого глаза до самой челюсти, будто много лет назад его полоснули по лицу ножом.
Это Лука, сказала Аннабет. Тон ее слегка изменился. Я обернулся и готов поклясться, что она покраснела. Она заметила мой взгляд и опять посуровела. Пока он будет твоим старостой.
Пока? переспросил я.
Ты непризнанный, терпеливо объяснил Лука. Пока не выяснится, к какому домику ты относишься, побудешь здесь. Одиннадцатый домик принимает всех новичков и гостей. Что неудивительно, ведь Гермес, наш покровитель, бог путешественников.
Я посмотрел на крохотное местечко на полу, которое мне выделили. Мне нечем было занять его: у меня не было ни сумки, ни одежды, ни спального мешка. Только рог Минотавра. Я хотел было положить его там, но потом вспомнил, что Гермес был также богом воров.
Обитатели домика рассматривали меня: одни сердито и с подозрением, другие глупо ухмыляясь, третьи с таким видом, будто ждали удобной возможности обчистить мои карманы.
И долго я здесь пробуду? спросил я.
Хороший вопрос, ответил Лука. Пока тебя не призна́ют.
И долго ждать?
Все расхохотались.
Пошли, сказала Аннабет. Я покажу тебе волейбольную площадку.
Я ее уже видел.
Пошли.
Она схватила меня за запястье и вытащила на улицу. Хохот в одиннадцатом домике не утихал.
Когда мы немного отошли, Аннабет заявила:
Джексон, возьми уже себя в руки.
Чего?
Она закатила глаза и пробормотала:
Поверить не могу, что подумала, будто ты тот самый.
Да чего ты прицепилась?! я начал злиться. Я знаю только, что убил какого-то полубыка
Прекрати! велела Аннабет. Знаешь, сколько ребят из лагеря мечтают о такой возможности?
Возможности помереть?
Возможности сразиться с Минотавром! Как думаешь, зачем нас тренируют?
Я покачал головой:
Слушай, если тварь, которую я убил, и правда была Минотавром из мифов
Именно.
То он такой один.
Именно.
Но он ведь умер кучу лет назад! Тесей убил его в лабиринте. Значит
Монстры не умирают, Перси. Их можно убить. Но они не умирают.
Спасибо. Сразу стало все понятно.
У них нет души, как у тебя и у меня. Можно лишить их тела на какое-то время, если повезет даже на век. Но это древние силы. Хирон называет их архетипами. В конце концов они снова воплотятся.
Мне вспомнилась миссис Доддз.
Значит, если я случайно зарубил одну такую тварь мечом
Фур то есть учительницу математики? Да. Она по-прежнему существует. Ты ее просто очень разозлил.
Откуда ты знаешь про миссис Доддз?
Ты разговариваешь во сне.
Ты хотела назвать ее по-другому. Фурия? Они ведь палачи Аида, так?
Аннабет с опаской взглянула на землю, будто та могла в любой момент разверзнуться и поглотить ее.
Не стоит произносить их имена даже здесь. Если приходится говорить о них, мы зовем их Милостивыми.
Слушай, можно сказать хоть что-нибудь, после чего в небе не будет громыхать? Вышло жалобно, но в тот момент мне было уже плевать. И почему я вообще должен жить в одиннадцатом домике? Почему туда набилось столько народа? Вон же пустые домики. Я указал на несколько первых домиков, и Аннабет побледнела:
Нельзя просто взять и выбрать домик, Перси. В них распределяют в зависимости от того, кто твои родители. Или родитель. Она помолчала, давая мне время переварить.
Моя мама Салли Джексон, сказал я. Она работает в магазине конфет на Центральном вокзале. То есть работала.
Мне жаль, что с твоей мамой такое случилось, Перси. Но я говорила не об этом. Речь о твоем втором родителе. О твоем отце.
Он умер. Я его никогда не видел.
Аннабет вздохнула. Ей явно не раз приходилось объяснять все другим новичкам.
Твой отец не умер, Перси.
С чего ты так решила? Ты его знаешь?
Нет, конечно, не знаю.
Тогда почему ты сказала
Потому что я знаю тебя. Ты не оказался бы здесь, не будь ты одним из нас.
Ты ничего обо мне не знаешь.
Ничего? Она подняла бровь. Готова спорить, что ты сменил много школ. И по большей части тебя из них выгоняли.
Откуда
У тебя дислексия. И наверняка СДВГ.
Я попытался не выдать своего смущения:
И при чем тут все это?
Все вместе это фактически верный признак. Когда ты читаешь, буквы прямо-таки расползаются со страницы, да? Дело в том, что твой мозг настроен на древнегреческий. А СДВГ? Тебе ведь трудно усидеть на месте, спокойно вытерпеть целый урок не получается. Это дают о себе знать боевые рефлексы. Без них не выжить в реальном сражении. С вниманием у тебя проблемы не потому, что ты мало что замечаешь, наоборот ты видишь слишком много, Перси. Твои чувства куда острее, чем у обычных смертных. Понятное дело, что учителя хотят тебя лечить. Большинство из них монстры. Они не хотят, чтобы ты увидел их истинную природу.
Ты говоришь так, будто тебе это знакомо?
И большинству здешних ребят тоже. Если бы ты не был одним из нас, Минотавр бы тебя прикончил, не говоря уж об амброзии и нектаре.
Амброзия и нектар.
Еда и питье, которые тебе давали, чтобы ты поправился. Они смертельно опасны для обычных детей. Будь ты одним из них, твоя кровь воспламенилась бы, а кости рассыпались в труху, едва бы ты их попробовал. Смирись. Ты полукровка.
Полукровка.
У меня было столько вопросов, что я не знал, какой задать первым.
И тут раздался хрипловатый крик:
Надо же! Новенький!
К нам вальяжно приближалась высокая девчонка из уродливого красного домика. Позади нее шли еще три девчонки, такие же крупные, страшные и злобные на вид, как она, и в таких же камуфляжных куртках.
Кларисса, вздохнула Аннабет. Может, найдешь себе занятие? Копье отполируешь, например?
Конечно, мисс принцесса, ответила девчонка. Чтобы проткнуть им тебя в пятницу вечером.
Erre es korakas! рявкнула Аннабет, и я, сам не знаю как, понял, что по-гречески это значило «Иди к воро́нам!» и, судя по всему, было весьма неприятным ругательством. У тебя нет шансов.
Мы сотрем вас в порошок, ответила Кларисса, но глаз у нее при этом дернулся. Возможно, она сомневалась, что сможет воплотить свою угрозу в жизнь. А это еще что за хлюпик?
Перси Джексон, сказала Аннабет, познакомься с Клариссой, дочерью Ареса.
Я удивленно моргнул:
В смысле бога войны?
Кларисса ухмыльнулась:
Тебя что-то не устраивает?
Нет, опомнился я. просто стало ясно, почему так воняет.
Новички должны пройти церемонию посвящения, Присси, прорычала Кларисса.
Перси.
Плевать. Давай-ка я покажу.
Кларисса начала было Аннабет.
Не лезь, Всезнайка.
На лице у Аннабет отразилась обида, но она не стала вмешиваться, да и я не слишком хотел ее помощи. Я новичок. И должен сам заработать себе авторитет.
Я отдал Аннабет рог Минотавра и приготовился к драке, но не успел опомниться, как Кларисса схватила меня за шею и поволокла к зданию из шлакоблоков, в котором, как я тут же догадался, находится туалет.