Перси, вмешался Гроувер, представь себя на месте Зевса: в прошлом твой брат пытался тебя свергнуть, а теперь он вдруг признается, что нарушил священный обет, данный после Второй мировой войны: оказывается, у него есть сын смертный герой, который может быть тебе угрозой Разве ты бы не занервничал?
Но я ничего не сделал. Посейдон, мой отец он же не крал этот жезл, правда?
Хирон вздохнул:
Многие согласятся, что воровство не в духе Посейдона. Но Морской бог слишком горд и не станет доказывать это Зевсу. Зевс потребовал, чтобы Посейдон вернул жезл к летнему солнцестоянию. Это двадцать первое июня, осталось десять дней. К этому же сроку Посейдон ждет извинений за обвинения в воровстве. Я надеялся на силу дипломатии, думал, что Гера, Деметра или Гестия вразумят братьев. Но твое появление взбесило Зевса. Теперь ни один из богов не отступит. Если никто не вмешается, если жезл не найдется и не будет возвращен Зевсу до солнцестояния, разразится война. А знаешь, Перси, какой будет настоящая война?
Ужасной? предположил я.
Представь себе мир, поглощенный хаосом. Природу, которая воюет сама с собой. Олимпийцам придется решить, чью сторону принять: Зевса или Посейдона. Разрушения. Кровавые битвы. Миллионы погибших. Западную цивилизацию ждет настолько кошмарная война, что Троянская по сравнению с ней покажется детской забавой.
Ужас, повторил я.
А ты, Перси Джексон, первым испытаешь на себе гнев Зевса.
Начался дождь. Волейболисты прекратили игру и изумленно уставились на небо.
Это я принес бурю на Холм полукровок. Зевс наказывал весь лагерь из-за меня. Я был в ярости.
Значит, я должен найти этот дурацкий жезл, сказал я. И вернуть его Зевсу.
Что может выразить мирные намерения лучше, чем сын Посейдона, возвращающий Зевсу его имущество? проговорил Хирон.
Но если у Посейдона жезла нет, то где же он?
Думаю, я знаю, с мрачным видом ответил Хирон. Это часть пророчества, данного мне много лет назад Что ж, теперь некоторые строки обрели смысл. Но прежде чем я скажу больше, ты должен официально подтвердить, что готов отправиться в квест. Ты должен обратиться за советом к Оракулу.
Почему вы не можете сразу сказать мне, где жезл?
Потому что, если скажу, тебе будет слишком страшно решиться на поиск.
Я сглотнул:
Тогда ясно.
Так ты согласен?
Я посмотрел на Гроувера, который яростно закивал.
Легко ему. Это меня, а не его, Зевс хочет убить.
Хорошо, кивнул я. Лучше уж это, чем превратиться в дельфина.
Тогда пришло время тебе отправиться к Оракулу, сказал Хирон. Поднимайся наверх, Перси Джексон, на чердак. Когда вернешься, обсудим остальное если, конечно, ты останешься в здравом уме.
Я поднялся на четыре пролета и увидел зеленую чердачную дверь.
После того как я потянул за шнур, дверь открылась, и вниз с грохотом опустилась деревянная лестница.
Меня обдало теплым воздухом и запахом плесени, гнилого дерева и чего-то еще так пахло на уроке биологии. Рептилии. Запах змей.
Задержав дыхание, я поднялся наверх.
Чердак был завален хламом греческих героев. Здесь были покрытые паутиной доспехи, выцветшие и проеденные ржавчиной щиты, старые обитые кожей дорожные сундуки, обклеенные стикерами «ИТАКА», «ОСТРОВ ЦИРЦЕИ» и «СТРАНА АМАЗОНОК». Один из длинных столов был заставлен стеклянными банками, где были заспиртованы всякие штуки: отрубленные мохнатые лапы с когтями, огромные желтые глаза и множество других частей монстров. На стене висел странный охотничий трофей: что-то вроде змеиной головы, но с рогами и пастью, полной акульих зубов. На дощечке снизу было написано: «ГОЛОВА ГИДРЫ 1, ВУДСТОК, НЬЮ-ЙОРК, 1969».
После того как я потянул за шнур, дверь открылась, и вниз с грохотом опустилась деревянная лестница.
Меня обдало теплым воздухом и запахом плесени, гнилого дерева и чего-то еще так пахло на уроке биологии. Рептилии. Запах змей.
Задержав дыхание, я поднялся наверх.
Чердак был завален хламом греческих героев. Здесь были покрытые паутиной доспехи, выцветшие и проеденные ржавчиной щиты, старые обитые кожей дорожные сундуки, обклеенные стикерами «ИТАКА», «ОСТРОВ ЦИРЦЕИ» и «СТРАНА АМАЗОНОК». Один из длинных столов был заставлен стеклянными банками, где были заспиртованы всякие штуки: отрубленные мохнатые лапы с когтями, огромные желтые глаза и множество других частей монстров. На стене висел странный охотничий трофей: что-то вроде змеиной головы, но с рогами и пастью, полной акульих зубов. На дощечке снизу было написано: «ГОЛОВА ГИДРЫ 1, ВУДСТОК, НЬЮ-ЙОРК, 1969».
У окна на деревянном треножнике восседал самый жуткий сувенир мумия. Не фигура в бинтах, а иссохшее тело женщины. На ней были крашенное в стиле тай-дай платье без рукавов, куча бус и повязка на длинных черных волосах. Кожа у нее на лице была тонкой и морщинистой, а на месте глаз тускло белели щели, словно ее настоящие глаза заменили стекляшками; она умерла очень-очень давно.
При взгляде на мумию по спине у меня побежали мурашки. А она вдруг выпрямилась на стуле и открыла рот. Изо рта у нее повалил зеленый дым, он вился толстыми кольцами по полу и шипел, как тысяча змей. Я, спотыкаясь, побежал обратно к двери, но она с шумом захлопнулась. У меня в голове зазвучал чей-то голос. Он словно скользил мне прямо в ухо и проникал к самому мозгу: «Я дух Дельф, глас пророчеств Феба-Аполлона, победителя могучего Пифона. Подойди, проситель, и задай свой вопрос».
Мне хотелось сказать: «Нет, спасибо, ошибся дверью, ищу туалет». Но я заставил себя сделать глубокий вдох.
Мумия не была живой. Она была чудовищным сосудом для какой-то силы, которая зеленым туманом клубилась вокруг меня. Но эта сила не казалась злой, как демоница миссис Доддз или Минотавр. Рядом с ней я ощущал то же, что и рядом с тремя Мойрами, вязавшими носки у придорожного ларька: это было нечто древнее, могучее и определенно не человеческой природы. И похоже, мумия не собиралась меня убивать.
Набравшись смелости, я спросил:
Какова моя судьба?
Туман стал плотнее, он сгустился передо мной, окружив стол с заспиртованными кусочками монстров. Вдруг я увидел за столом четверых мужчин, играющих в карты. Их лица стали четче. Я узнал Вонючку Гейба и его приятелей.
Я сжал кулаки, хотя понимал, что картежники не настоящие. Это была всего лишь иллюзия, сотканная из тумана.
Гейб повернулся ко мне и заговорил скрипучим голосом Оракула: «На запад отправишься, бога-изменника чтоб отыскать».
Его приятель, сидящий справа, посмотрел на меня и тем же голосом произнес: «Пропажу найдешь и сумеешь владельцу отдать».
Парень слева бросил на стол две покерные фишки и сказал: «В одном из друзей непременно врага обретешь».
И наконец Эдди, наш управляющий, выдал самую страшную строчку: «А то, что дороже всего, под конец не спасешь».
Фигуры начали рассеиваться. Поначалу я был слишком ошеломлен, чтобы что-то говорить, но когда туман начал отступать, извиваясь как огромная зеленая змея, и втягиваться обратно в рот мумии, я закричал:
Подожди! Что это значит? Что это за друг? Чего я не смогу спасти?
Хвост призрачной змеи исчез во рту мумии. Она снова прислонилась к стене и захлопнула рот, который, как теперь казалось, столетиями не открывался. Чердак снова стал тихим заброшенным хранилищем трофеев.
Я понял, что могу стоять здесь целую вечность, покрываясь паутиной, но больше ничего не узнаю.
Мой визит к Оракулу был окончен.
Ну? спросил Хирон.
Я рухнул на стул рядом с карточным столом:
Она сказала, что я верну украденное.
Гроувер подался вперед, радостно дожевывая остатки банки из-под диетической колы:
Круто!
Что конкретно сказал Оракул? настаивал Хирон. Это важно.
У меня в ушах все еще звенело от того змеиного голоса.
Она она сказала, что я на запад отправлюсь, бога-изменника чтоб отыскать. Пропажу найду и сумею владельцу отдать.
Я так и знал! сказал Гроувер.
Но Хирон не успокаивался:
Что-то еще?
Мне не хотелось отвечать.
Какой друг на самом деле окажется врагом? У меня и друзей-то было не так много.
Какой друг на самом деле окажется врагом? У меня и друзей-то было не так много.
А еще есть последняя строчка: «А то, что дороже всего, под конец не спасешь». Каким Оракулом надо быть, чтобы отправить меня в квест, заявив: «Ах да, кстати, ты провалишь дело».
Как я мог в таком признаться?
Нет, соврал я. Больше ничего.
Хорошо, Перси. Но помни: слова Оракула зачастую двусмысленны. Не зацикливайся на них. Их истинное значение порой раскрывается только тогда, когда предсказанное случается.
Может быть, он догадался, что я не все ему рассказал, и пытался подбодрить меня.
Ладно, согласился я и постарался сменить тему. Так куда я отправляюсь? Что это еще за бог на западе?
Подумай, Перси, сказал Хирон. Кому выгодно, чтобы Зевс и Посейдон ослабели, воюя друг с другом?
Кому-то, кто сам хочет власти? предположил я. Да, именно. Тому, кто таит обиду, кто недоволен своей долей с тех пор, как тысячи лет назад мир был поделен, чье царство станет сильней, если миллионы людей погибнут. Тому, кто ненавидит своих братьев, которые заставили его поклясться в том, что он не станет заводить детей, а сами нарушили эту клятву. Я вспомнил о своих снах и о злобном голосе из-под земли. Аид.
Хирон кивнул:
Владыка Мертвых, других вариантов нет.
Кусочек алюминия выпал у Гроувера изо рта:
Постойте, погодите. Ч-что?
За Перси охотилась фурия, напомнил ему Хирон. Она наблюдала за ним, пока окончательно не убедилась, кто он на самом деле, а затем попыталась его убить. Фурии подчиняются лишь одному владыке Аиду.
Да, но но Аид ненавидит всех героев, возразил Гроувер. А уж если он узнал, что Перси сын Посейдона
В лес пробралась адская гончая, продолжал Хирон. Они обитают только в Полях наказаний, и призвать ее мог только кто-то из лагеря. Наверняка у Аида есть здесь шпион. Он, должно быть, подозревал, что Посейдон попытается с помощью Перси очистить свое имя. И Аиду позарез понадобилось убить нашего юного полукровку до того, как он отправится в квест.
Супер, пробормотал я. Теперь меня хотят убить уже два высших божества.
Но квест в Гроувер сглотнул. А не может жезл быть где-нибудь, скажем, в штате Мэн? Там очень красиво в это время года.
Аид подослал кого-то, чтобы тот украл жезл, настаивал Хирон. И спрятал его в Подземном мире, уверенный, что Зевс обвинит во всем Посейдона. Не стану врать, что понимаю все мотивы Владыки мертвых и знаю, почему он решил начать войну именно сейчас, но ясно одно: Перси должен отправиться в Подземный мир, отыскать жезл и раскрыть правду.
Я почувствовал странный жар внутри. Удивительно, но это был не страх. А предвкушение. Желание отомстить. Аид уже трижды попытался меня убить, подослав фурию, Минотавра и адскую гончую. По его вине мама исчезла в той яркой вспышке. А теперь он пытается выставить нас с отцом виновными в краже, которую мы не совершали.