«В одном из друзей непременно врага обретешь, раздался шепот Оракула у меня в голове. А то, что дороже всего, под конец не спасешь».
«Да заткнись ты», ответил ему я.
Дождь все шел и шел.
Мы заскучали в ожидании автобуса и решили сыграть в «сокс» одним из яблок Гроувера. Аннабет играла великолепно. Она умудрялась отбить яблоко коленом, локтем, плечом чем угодно. Да и я неплохо себя показал.
Игра закончилась, когда я бросил яблоко Гроуверу и оно оказалось в опасной близости от его рта. Мы и глазом не успели моргнуть, как оно исчезло вместе с семечками и черенком.
Гроувер покраснел. Он пытался извиниться, но мы с Аннабет так хохотали, что даже не слушали.
Наконец подошел автобус. Пока мы стояли в очереди на вход, Гроувер стал оглядываться и принюхиваться, словно почуял свое любимое блюдо из школьной столовой энчиладу.
Ты чего? спросил я.
Не знаю, настороженно ответил он. Может, показалось.
Но я знал, что что-то его насторожило, и тоже завертел головой.
Когда мы наконец оказались внутри и нашли места рядом в задней части автобуса, я вздохнул с облегчением. Мы убрали рюкзаки на полку. Аннабет нервно била себя по ноге бейсболкой «Янкиз».
Когда последний пассажир зашел в автобус, Аннабет коснулась моего колена:
Перси.
Пассажиром оказалась старушка. На ней было мятое бархатное платье, кружевные перчатки, лицо ее закрывала тень от бесформенной вязаной шляпы оранжевого цвета, а в руках старушка держала большую сумку в «огурцах». Когда она подняла голову, я увидел, как сверкнули ее глаза, и у меня чуть не остановилось сердце.
Это была миссис Доддз. Ее злобное лицо постарело и покрылось морщинами, но я не мог ее не узнать.
Я съежился в кресле.
Вслед за ней вошли еще две старушки: одна в зеленой шляпе, а вторая в фиолетовой. Во всем остальном они были копией миссис Доддз: те же скрюченные пальцы, сумки в «огурцах», помятые бархатные платья. Демонические бабульки-тройняшки.
Они уселись в первом ряду, прямо за водителем. Те, что сидели по обеим сторонам прохода, выставили в него ноги, скрестив их в виде буквы «Х». Вроде бы обычное дело, но их жест был ясен: никто не пройдет.
Автобус тронулся, и мы поехали по ровным улицам Манхэттена.
Что-то недолго она пробыла мертвой, заметил я, стараясь успокоить дрожь в голосе. Ты вроде говорила, что их можно лишить тела на целый век.
Я сказала: если повезет, поправила Аннабет. Очевидно, тебе не повезло.
Я сказала: если повезет, поправила Аннабет. Очевидно, тебе не повезло.
Втроем пришли, проскулил Гроувер. Di immortales!
Всё нормально, сказала Аннабет, явно пытаясь что-то придумать. Фурии. Три худших монстра из Подземного мира. Без проблем. Без проблем. Мы просто выскочим в окно.
Они не открываются, простонал Гроувер.
Задняя дверь? предложила она.
Но ее не было. Правда, даже если бы она здесь была, вряд ли бы это нам помогло. Мы были уже на Девятой авеню и приближались к тоннелю Линкольна.
Они не станут нападать при свидетелях, сказал я. Правда?
Смертных зрение подводит, напомнила Аннабет. Их мозг воспринимает только то, что им удается разглядеть сквозь Туман.
Но ведь они увидят, что нас убивают три старушки?
Она задумалась:
Трудно сказать. Но рассчитывать на помощь смертных нельзя. Может, аварийный люк на потолке
Мы въехали в тоннель Линкольна, и в автобусе стало темно, светилась только дорожка вдоль прохода. Шум дождя прекратился, и повисла зловещая тишина.
Миссис Доддз встала. Бесстрастным голосом, словно повторяя заученную роль, она объявила на весь автобус:
Мне нужно в туалет.
И мне, заявила вторая сестра.
И мне, подхватила третья.
И все вместе они пошли по проходу.
Придумала, сказала Аннабет. Перси, возьми мою кепку.
Чего?
Им нужен ты. Стань невидимкой и иди им навстречу. Пропусти их. Может, тебе удастся добраться до кабины и убежать.
Но как же вы
Есть надежда, что нас они не заметят, ответила Аннабет. Ты сын бога из Большой тройки. Возможно, твой запах заглушит наши.
Я не могу просто так вас бросить.
Не волнуйся за нас, сказал Гроувер. Иди!
У меня дрожали руки. Я ужасно трусил, но все-таки взял бейсболку «Янкиз» и натянул ее на голову.
Когда я посмотрел вниз, то не увидел своего тела.
Я тихонько двинулся по проходу. Успел пройти десять рядов и забраться на пустое сиденье, пропуская фурий.
Миссис Доддз остановилась, принюхалась и посмотрела прямо на меня. Сердце колотилось у меня в груди.
Судя по всему, она ничего не увидела. Они с сестрами пошли дальше.
Я был свободен. Добежал до кабины. Конец тоннеля был близок. Я уже хотел нажать на кнопку экстренной остановки, когда услышал жуткий вой в задних рядах.
Старушки больше не были старушками. Их лица остались прежними наверное, уродливей было уже некуда, но тела съежились и потемнели, у них появились нетопыриные крылья, а на ногах выросли когти как у горгулий. Сумка каждой превратилась в огненную плеть.
Фурии окружили Гроувера и Аннабет, щелкали плетьми и шипели:
Где это?! Где?!
Другие пассажиры кричали, съежившись на своих местах. Что-то они определенно увидели.
Его здесь нет! завопила Аннабет. Он ушел!
Фурии занесли плети.
Аннабет выхватила свой бронзовый нож. Гроувер вытащил жестяную банку из сумки с провизией и приготовился кинуть ее в монстров.
То, что я сделал в следующий момент, было настолько необдуманным и опасным, что я заслужил звание СДВГшника года.
Водитель отвлекся, стараясь разглядеть в зеркало заднего вида, что происходит.
Оставаясь невидимым, я схватился за руль и резко повернул его влево. Все с криками полетели вправо, и раздался противный звук я надеялся, что это фурии впечатались в стекло.
Эй! завопил водитель. Эй! Куда?!
Мы боролись за руль. Автобус ударился о стену тоннеля, заскрежетал металл, длинным хвостом за нами посыпались искры.
Мы выскочили из тоннеля Линкольна и снова оказались под дождем. Люди и монстры летали по автобусу, машины отскакивали от нас, как кегли в боулинге.
Каким-то образом водитель сообразил, что делать. Мы промчались по шоссе, проскочили полдюжины светофоров и полетели по одной из проселочных дорог Нью-Джерси, которых полным-полно по ту сторону реки от Нью-Йорка. Слева от нас мелькал лес, справа река Гудзон, и водитель, похоже, правил к реке.
Меня посетила очередная гениальная идея, и я нажал на кнопку экстренного торможения.
Автобус загрохотал и, описав полный круг на мокром асфальте, врезался в деревья. Зажглось аварийное освещение. Дверь открылась. Первым наружу выскочил водитель, за ним с воплями последовали пассажиры. Я сдвинулся к месту водителя, пропуская их.
Фурии поднялись. Они хлестали плетьми, пытаясь достать Аннабет, которая размахивала ножом и кричала по-древнегречески, чтобы они не приближались. Гроувер швырялся в них банками.
Я посмотрел на открытую дверь. Путь был свободен, но я не мог бросить друзей. И я снял кепку-невидимку.
Эй!
Фурии обернулись, оскалив желтые клыки, и бегство вдруг показалось мне отличной мыслью. Миссис Доддз медленно пошла по проходу, совсем как в классе, когда несла мне контрольную с очередной двойкой. Когда она хлестала плетью, на потрепанной коже вспыхивали языки пламени.
С обеих сторон поспевали две ее уродины-сестрички, которые, прыгая по спинкам сидений, подбирались ко мне как гигантские мерзкие ящерицы.
Персей Джексон, проговорила миссис Доддз, и акцент у нее был явно более южный, чем тот, с которым говорят в Джорджии. Ты оскорбил богов. Ты умрешь.
Училкой ты мне больше нравилась, заметил я.
Она зарычала.
Аннабет и Гроувер потихоньку крались за фуриями, пытаясь улучить удобный момент.
Я вытащил из кармана ручку и снял колпачок. Анаклузмос вытянулся в сверкающий обоюдоострый меч.
Фурии замешкались.
Миссис Доддз уже встречалась с Анаклузмосом, и ей вовсе не хотелось переживать это снова.
Сдавайся, прошипела она. И избежишь вечных мук.
Зря стараешься, ответил я.
Перси, осторожно! крикнула Аннабет.
Миссис Доддз взмахнула плетью и та обвилась вокруг моей руки с мечом, в то время как остальные фурии бросились на меня.
Мне показалось, что руку сковало раскаленное железо, но я умудрился не выронить Анаклузмос. Фурии слева я врезал рукоятью, и она отлетела на сиденье. Тогда я повернулся и полоснул фурию справа. Едва лезвие коснулось ее шеи, она завизжала и рассыпалась в прах. Аннабет применила к миссис Доддз борцовский захват и рванула ее назад, а Гроувер сорвал плеть с моей руки.
Ай! завопил он. Ай! Жжет! Жжет!
Фурия, которую я отшвырнул, снова ринулась ко мне с когтями наготове, но я взмахнул Анаклузмосом и выпотрошил ее как пиньяту[15].
Миссис Доддз пыталась стряхнуть Аннабет со спины. Фурия пиналась, царапалась, шипела и кусалась, но Аннабет не сдавалась, пока Гроувер не связал ноги миссис Доддз ее же плетью. Наконец они повалили ее на спину в проход. Миссис Доддз пыталась подняться, но ей негде было расправить кожистые крылья, и она все время падала.
Зевс тебя уничтожит! пригрозила она. А Аиду достанется твоя душа!
Braccas meas vescimini! крикнул я.
Уж не знаю, с чего я заговорил по-латыни. По-моему, это значит «Сожри мои штаны!».
Автобус содрогнулся от удара грома. У меня на затылке волосы встали дыбом.
Наружу! заорала мне Аннабет. Быстро!
Уговаривать меня не пришлось.
Выскочив из автобуса, мы увидели остальных пассажиров, которые растерянно бродили вокруг, ругались с водителем, а некоторые бегали по кругу, вопя: «Мы умрем!»
Турист в гавайской рубашке с фотоаппаратом щелкнул меня до того, как я успел убрать меч.
Наши сумки! вспомнил Гроувер. Мы оставили
БУУУУМ!
Окна автобуса полопались, и пассажиры бросились врассыпную. Молния оставила в крыше огромную дыру, но, судя по злобному вою, миссис Доддз еще была жива.
Бежим! сказала Аннабет. Она зовет подкрепление! Нужно отсюда убираться!
Мы бросились в лес. Дождь шел стеной. Позади нас полыхал автобус, а впереди была только темнота.
Глава одиннадцатая
Мы наведываемся в магазин садовых гномов
Иногда знать, что греческие боги существуют, даже неплохо ведь на них всегда можно свалить вину, если что-то пошло не так. Например, если ты под проливным дождем пытаешься убраться подальше от автобуса, в котором на тебя напали жуткие твари и в который жахнула молния, обычный человек подумает, что ему дико не повезло, но ты-то знаешь: просто какое-то божество очень хочет испортить тебе день.
Итак, мы с Аннабет и Гроувером пробирались сквозь лес вдоль берега в Нью-Джерси, ночное небо позади нас освещали желтые огни Нью-Йорка, а в носу свербело от речной вони Гудзона.