Некоторые социологи видят риск обретения большой частью молодежи «негативной идентичности». Сущность ее Д. В. Трубицын излагает так (2010): «В психологии под негативной идентичностью понимают способ самоутверждения подростков посредством демонстративного нарушения правил и норм, отрицательных образцов для подражания, вызывающее поведение. Сущность негативной идентификации определение содержания коллективного мы посредством образа врага, деление мира на своих и чужих, возложение ответственности за собственные неудачи на коллективного другого. Признаки негативной идентичности рост ксенофобии и агрессии в социальных действиях, упрощение картины мира, рост политической демагогии, идеологизация общественного сознания, коллективный цинизм«[676].
Особенностью нашего кризиса стало включение в этическую базу элиты элементов преступной морали в прямом смысле. В результате сегодня одним из главных препятствий к возврату России в нормальную жизнь стало широкое распространение и укоренение преступного мышления. Это нечто более глубокое, чем сама преступность. Этот вал аномии накатывает на Россию и становится одной из фундаментальных угроз.
Криминальная субкультура сложная и «рыхлая» система, воспроизводству которой способствует много факторов. Но И. М. Мацкевич выделяет самый основной: «Прежде всего не следует делать поспешных ошибочных шагов в области социально-экономических преобразований, плодами которых пользуются в первую очередь представители криминального мира. При этом надо помнить, что, возникнув однажды, какое-либо негативное явление полностью никогда не исчезает. Ошибки в этой сфере обходятся очень дорого К сожалению, рассматриваемые социально-негативные явления имеют место и сейчас. Так, около 1 % трудоспособного населения у нас ежегодно проходит опыт тюремной жизни. Это колоссальная цифра! Огромное число людей возвращается в обыденную жизнь в качестве проповедников тюремного быта и образа жизни» [675].
Мы кончаем главу об аномии полезным текстом:
«Но зачем поддерживать какой-либо порядок, когда знаешь, что в рамках одного поколения он может не раз смениться. Даже лошадь, когда ее впрягают в повозку, если знает путь, когда он закончится и ее накормят, веселее везет экипаж. Молодежь сегодня не уверена в конечной цели, в критериях результата, за которые она получит социальное одобрение в будущем. Стратегия государства изменится, вместе с ней ожидания в обществе и социальная значимость достижений могут снизиться. Сегодня в России до 80 % студентов не уверены в своем будущем Не уверенному в будущем молодому человеку сложно развить собственное достоинство, веру в реализацию своих прав, что является основой конституционного порядка страны. Легче выбрать стратегию адаптации к ситуации, роль социального игрока. Тогда психологически снимается и ответственность за действия
Релятивизм ценностей нивелирует значимость явлений, обессмысливая стремление к ним. Когда ценности относительны, разрушается их иерархия, снижается вероятность их кристаллизации в социальных действиях. Если любой выбор равнозначен, то ошибки быть не может, а результат соотносится только с критерием полезности.
Риск формирования релятивизма ценностей особенно распространен в среде молодежи, у которой жизненные стратегии строятся на основе перенимаемого опыта, исходящего от различных агентов социализации. Сегодня в России действует Стратегия развития молодежи Российской Федерации на период до 2025 года. В ней выделены четыре основные проблемы развития российской молодежи, две из которых носят ценностный характер: отсутствие устойчивого мировоззрения и рост ксенофобских, экстремистских настроений, маргинализации. Приоритетными для молодежи обозначаются ценности инноваций, патриотизма, нравственности, правосознания. Но, несмотря на новые приоритеты социализации личности, формирования ее ценностных структур, соответствующих стратегии реформирования общества, социализация продолжает воспроизводить закрепленные в культурном опыте правила, традиции, ценности и жизненные ориентации под влиянием институтов семьи и церкви, социального окружения
Состояние аномии является основной причиной фрагментарности картины мира молодого поколения и неструктурированности его ценностной системы, мозаично включающей религиозные, философские и научные идеи из различных, часто противоречащих друг другу направлений. Плюрализм ценностей особо распространен именно среди молодого поколения, формируя безразличие к социальным переменам и социальным целям собственной жизни, так как противоречивые ценности включены в мировоззрения одной личности, что препятствует их реализации в качестве императива социальной деятельности.
Высокая динамика социальных приоритетов, состояние аномии, плюрализм ценностных систем, искажение или отрицание исторического прошлого России, неопределенность будущего формируют особое представление молодежи о роли ценностей в формировании мировоззрения и в конструировании социальных практик. Ценности перестают играть роль интегрирующего фактора, обеспечивающего институционализацию жизненной стратегии. Устойчивая интеграция вокруг единых смыслов социального генезиса замещается ситуативным утилитарным объединением, ориентированным на временные цели Такое социальное участие индивида становится более прагматичным, но при этом ценностно нагруженным. Отсутствие рефлексируемой преемственности социального опыта ведет к потребности ценностного обоснования любых действий как смыслового оправдания их актуальности. Адаптивная и поверхностная противоречивая система ценностей отвечает этому запросу. Ею легко оправдать любые социальные практики, даже с противоположной направленностью. Возникает возможность ценностного обоснования радикальных и консервативных, инновационных и архаичных моделей поведения в рамках смыслового поля индивида. В этом заключается современная особенность аномии в российском обществе» [677].
Распады среди левых друзей и советских русских
В 1988 г. я бывал на Западе (больше в Испании), подружился со многими коммунистами, говорил с ними о наших делах. Но некоторые излагали мне «вульгарный истмат» в чистом виде. И это были не отвлеченные слова из них вытекала практика. Меня она потрясала отходом от здравого смысла. Получалась странная вещь: стойкие коммунисты, от которых мы могли бы ожидать поддержки, вдруг оборачивались врагами советского строя или создавали в своем воображении ложный образ СССР как рая земного.
Распады среди левых друзей и советских русских
В 1988 г. я бывал на Западе (больше в Испании), подружился со многими коммунистами, говорил с ними о наших делах. Но некоторые излагали мне «вульгарный истмат» в чистом виде. И это были не отвлеченные слова из них вытекала практика. Меня она потрясала отходом от здравого смысла. Получалась странная вещь: стойкие коммунисты, от которых мы могли бы ожидать поддержки, вдруг оборачивались врагами советского строя или создавали в своем воображении ложный образ СССР как рая земного.
Я в 1990 г. завел разговор на эту тему с Мануэлем Аскарате (незадолго перед его смертью)[27]. Он был соратником Долорес Ибаррури, одним из руководителей компартии, потом перешел к социалистам и стал писать антисоветские статьи. Я спросил: почему вы ушли от коммунистов? Так у него затряслись руки. «Мы любим Советский Союз!» прямо криком кричал. И видно, что не врет. Но что же это за любовь такая[28]?
Видный идеолог социал-демократии (бывший видный коммунист) Фернандо Клаудин утверждал, что в СССР речь не о реформе, а о «ликвидации путем разрушения всей экономико-политико-идеологической системы о настоящей революции». Он говорил, что в стране сложились факторы, которые «толкают к революционным преобразованиям», что «фундаментальным козырем Горбачева является международный фактор», который «открывает ему более широкое пространство для маневра, допуская даже возможность применения силы для пресечения действий консерваторов и других крупных конфликтов».
Называл и социальную базу этой революции: «Среди этих социальных групп первое место занимают ученые и инженеры, экономисты и представители других общественных наук, писатели, самые различные группировки интеллигенции, а также наиболее просвещенные слои рабочих. Так называемые диссиденты были видимой верхушкой этого большого айсберга» [319].
Другой из виднейших интеллектуалов Испании (с ним мне приходилось полемизировать «на его поле») это Луис Анхель Рохо. Он из известных экономистов Запада («архитектор испанской перестройки»), управляющий банком Испании, автор книг, по которым учатся экономисты многих стран [321]. Он признал, что недоверие и страх перед рыночной экономикой разделяло в СССР большинство населения страны, и соглашался с радикалами в том, что «трансформация системы» в этом направлении может быть лишь результатом «революции сверху».
Они в 1990 г. опубликовали две фундаментальные статьи о советской перестройке: Ф. Клаудин «Куда идет Советский Союз?», Л. А. Рохо «Советский Союз без плана и без рынка». Эти статьи опубликованы в наиболее престижном в интеллектуальных кругах Испании журнале «Шифры практического разума».
Л. А. Рохо считал, что провал экономической реформы в России «предопределен ее робостью и поэтапным характером». Надо было рубить сплеча. На Западе рыночная экономика внедрялась медленно, по мере накопления опыта и преодоления психологических барьеров. Л. А. Рохо специально подчеркивает это, говоря об особенностях СССР: «Психологическое принятие рынка базируется на длительном опыте, который показывает, что каковы бы ни были его недостатки и социальная цена, альтернативы обходятся в целом гораздо дороже. Советское население не обладает, однако, опытом рынка как доминирующего начала в экономическом порядке» [321].
Итак, для Запада осторожная эволюция с накоплением опыта и рефлексией, а для СССР новый крупномасштабный революционный проект, эксперимент по осуществлению новой утопии, на этот раз капиталистической. Причем с полной уверенностью, что эксперимент провалится и лишь приведет к огромным страданиям людей и вероятной гибели страны. Это часть того самого «обманного» проекта, который прилагается к большей части населения Земли, не причисляемой к «золотому миллиарду» культурного ареала Запада. И идеологией этого проекта является евроцентризм[29].
Из сказанного становится еще яснее, что население огромной страны, не имеющее ни необходимого опыта, ни времени для рефлексии, может быть загнано просвещенным авангардом в «лучшую» социально-экономическую систему только силой и обманом (обычно «революции сверху» используют оба подхода).
Вот маленький, но типичный пример. Писатель Хосе Агустин Гойтисоло, представитель славной фамилии испанских писателей-демократов, в большой статье под названием «Русский народ ищет свою идентичность» популярно излагает историю России и загадку русской души [679].
Из сказанного становится еще яснее, что население огромной страны, не имеющее ни необходимого опыта, ни времени для рефлексии, может быть загнано просвещенным авангардом в «лучшую» социально-экономическую систему только силой и обманом (обычно «революции сверху» используют оба подхода).