Он мне очень много рассказал
В 1995 г. меня пригласили участвовать в круглом столе «Крах советского блока и уроки для левого движения Европы». В Мадриде, в роскошном салоне «Амбассадор», синхронный перевод на три языка. Съехались левые интеллектуалы из Оксфорда, Сорбонны и т. д., издатели левых журналов. Из каких они партий, трудно понять они над партиями, представители левого движения.
В первый день я наслушался такого, что спать почти не пришлось. Встал рано, вышел побродить. Рядом прекрасный сквер перед музеем Прадо. Вернулся я в отель, уставились на меня и как будто не видят. Не понравилось им мое выступление.
Послышались крики: «Кто его пригласил? Это же явный противник перестройки! Мы были у Юрия Карякина, он нам раскрыл всю правду о советском строе!» Организатор, заведующий отделом идеологии компартии Испании, призвал крикунов к терпимости: «Толерантность, товарищи, толерантность!»
Вот выступает марксист из Оксфорда. Приветствует попытку создать в России «нормальное общество» ведь говорил же Маркс, что нельзя строить социализм в крестьянской стране. И задержали, мерзавцы, на 70 лет развитие капитализма! Профессор постепенно распаляется: «Никаких западных капиталовложений страны советского блока не получат, напрасно надеются! Идет необратимое разрушение производства! Эти страны погрузятся в варварство типа африканского! Европа должна создать санитарный кордон, как США на Рио-Гранде, иначе ее захлестнет волна голодающих!»
Его слушали с удовольствием, хотя, казалось бы, естественно было бы спросить: если у тебя такие жуткие прогнозы, чему же ты радуешься?
Выступает экономист из Сорбонны, троцкистка. Та же песня, только конкретнее: «Мы призывали к революции, которая разрушила бы СССР, эту империю номенклатуры. Нельзя поддерживать тех, кто защищает СССР. Главное сегодня скорее демонтировать остатки советских социальных структур: бесплатное образование, здравоохранение, солидарность трудовых коллективов. Только тогда возникнет нормальная буржуазия и нормальный пролетариат».
Чему они так радуются при крахе СССР? Это или сдвинутая психика, или агрессивное невежество.
Представьте: выходит на трибуну профессор-марксист из Испании: «Товарищи! СССР мертв и, слава богу, мертв надежно!» Я потом напечатал в левых журналах статью, где обращался к испанцам с просьбой объяснить эту радость: «Представьте себе 1939 год. Последних республиканцев добивают в Пиренеях. И вот в Москве, в Колонном зале собрание. В президиуме Долорес Ибарурри, командиры интербригад. Выходит на трибуну профессор МГУ и заявляет: Испанская Республика наконец-то пала! Какая радость, товарищи!»
Один товарищ мне говорил потом, что когда он представил такую сцену, его начало трясти в памяти у них еще живо горе падения республики. Но почему же сегодня, когда такая сцена разыгрывается в Мадриде в отношении СССР, она их не возмущает? Потому, что за двадцать лет им вдолбили в голову, что социализм в СССР был «неправильный». Можно сказать, что нас не касаются западные левые. Но ведь я в уродливой форме увидел то же самое, что на Западе, только в нашей горячке это не так бросалось в глаза. Это надо понять!
Тезисы о несоответствии советского строя истмату, начиная с 60-х годов, овладели умами большинства интеллигенции. Тогда был поставлен диагноз и сделан прогноз: этот строй должен умереть, и долг честного человека помогать его смерти. Как известно, прогнозы, в которые верует больной, сбываются.
Смешно было бы утверждать, что советский строй не имел своих болезней и дефектов. Но это был самобытный строй жизни, обладавший такой духовной и материальной силой, мерилом которой были катастрофы типа страшной войны. Западные наблюдатели в целом сошлись во мнении, что поведение в условиях тяжелейшего кризиса нашего общества, созданного советским строем, абсолютно уникально. Нельзя представить, чтобы люди, воспитанные в индивидуализме, выполняли свой трудовой долг, по восемь месяцев не получая зарплаты. Сегодня мы живы лишь ресурсами, созданными советским строем. Вопреки тлену и распаду, мы видим образцы благородства и достоинства советской чеканки.
Примечательно, что постепенное, ступенчатое обнародование этого сдвига на Западе происходило без откровенного объяснения решение о переходе на сторону врагов СССР сознательно скрывалось от собственных партий. На низовом уровне и следов антисоветизма нет не только среди коммунистов, но даже и у социал-демократов.
Общности политиков в момент распада СССР не знали вектора перестройки. Да и мы погрузились в хаос. Из Америки нам сказали, что наш провал возник «из-за породившей ее смеси страха и невежества». Но было много скромных провалов, и для всех общностей полезно рассмотреть их.
В 1989 г. один старый профсоюзный лидер сказал в Испании вещь, которая тогда удивила: «Первыми, кто начнут жрать дерьмо в результате перестройки, будут испанские рабочие». Так и вышло, иностранные фирмы стали закрывать свои заводы и переводить их в Венгрию да Чехию хоть и испанцам платили немного, а чехам и венграм в 5 раз меньше. А закрыть завод фирмы «Сузуки» в Андалусии это оставить без средств к существованию целый город. И шли они маршем протеста до Мадрида в одних трусах мол, раздели нас японцы. И резко изменилось отношение к нашей перестройке: жадно, с интересом слушают, хотят понять, что же натворили русские с их одобрения.
Но теперь посмотрим на реакции разумных людей, которые рассматривали реальные картины. И некоторые даже не понимали, но начинали думать.
Меня попросили выступить на семинаре перед преподавателями университета Наварры (Испания), чтобы я объяснял устройство советского типа хозяйства с диаграммами, графиками. Встает профессор из соседнего, частного университета, взволнованно кричит: «Что вы нам говорите! В Советском Союзе не было сельского хозяйства!» Я говорю: вы как та тетя, что утверждала, будто при советском строе не было секса. Он рассердился и привел неотразимый довод: «В СССР картошка гнила в железнодорожных вагонах». Я согласился: «Итак, вы признаете, что как минимум в СССР была картошка, были вагоны и даже, видимо, рельсы под ними. Отсюда и пойдем понемногу». И это был профессор университета. Но все прошло мирно.
Я приехал работать в Испанию и познакомился с деканом экономического факультета Университета Сарагосы, который пригласил меня на круглый стол, посвященный реформам в СССР (я просто оказался под рукой не приглашать же специально кого-то из СССР). Докладчик ссылался как раз на «удивительно мудрую» книгу А. Г. Аганбегяна («Перестройка экономики» на испанском языке). Эту книгу он время от времени всем показывал, как вещественное доказательство. Конечно, много места он уделил и «тракторному абсурду» советской экономики. И дали мне эту книгу, почитать, они спросили и мое мнение[31].
Я ответил так: «Мудрый автор утверждает, что в колхозах имеется в три-четыре раза больше тракторов, чем реально нужно. Скажите, сколько тракторов приходится в СССР на 1000 га пашни?» Декан, сам экономист-аграрник, был одним из главных ученых (социалистов), они разрабатывали систему сельского хозяйства. Он немного смутился. Оказывается, А. Г. Аганбегян этих данных в книге не приводит.
Я опять спрашиваю: «Ну, примерно. Если в три-четыре раза больше, чем нужно, то сколько это?» Он прикинул: для Европы обычная норма около 120 тракторов на 1000 га, для больших пространств, как в США или Казахстане, около 40, для тесных долин больше (например, в Японии 440). Наверное, говорит, в СССР приходится что-то около 200250 тракторов на 1000 га, а надо бы всего 7080.
Я опять спрашиваю: «Ну, примерно. Если в три-четыре раза больше, чем нужно, то сколько это?» Он прикинул: для Европы обычная норма около 120 тракторов на 1000 га, для больших пространств, как в США или Казахстане, около 40, для тесных долин больше (например, в Японии 440). Наверное, говорит, в СССР приходится что-то около 200250 тракторов на 1000 га, а надо бы всего 7080.
Я говорю: «Но ведь в СССР самое большее 1112 тракторов на 1000 га!» Произошло замешательство. Мне просто не поверили. Потом пошли смотреть справочники. Действительно, в СССР на 1000 га пашни тракторов в самый лучший, 1988 год было в 10,1 раза меньше. В действительности в тот момент в сельском хозяйстве СССР (и РСФСР) тракторов на гектар пашни было в 16,5 раза меньше, чем в ФРГ с ее фермерской системой. Даже в 7 раз меньше, чем в Польше.
После этого декан попросил меня перевести главные данные статистики сельского хозяйства СССР в форму графиков и показать студентам и преподавателям. Всем было интересно, так я стал делать графики из статистики, и потом «Белую книгу» (и у меня попросили эту «Белую книгу», тоже на испанском языке) [681]. Так, благодаря декану факультета экономики Университета Сарагосы и книге академика А. Г. Аганбегяна мы стали регулярно создавать «Белые книги», и учителя сразу их использовали.
Вспомним о солидарности!
Один мой друг, учитель, работник профсоюза в Испании (в Мурсии), рассказывал, как их делегация ездила в Польшу в 1986 г. Рассказывал в страшном волнении, не мог успокоиться. Были они на заводах, говорили рабочим: главное право на труд, потеряете работу, так все остальное мелочи. Их не слушали это, мол, пропаганда. Какая пропаганда, в Испании сейчас 24 % безработных!
Поляки тогда смеялись: будем пособие по безработице получать, на машине за ним приезжать. И спрашивал меня друг: скажи, кто вбил вам в головы эти сказки? Испания одна из самых социально защищенных стран, а пособие получает лишь треть безработных. Есть множество способов лишить пособия. Рассказали гордым полякам про один такой способ. Безработный должен регулярно посещать «профориентацию». В молодежных группах «инструктор» начинает оскорблять: вы никчемные, вы подонки, вы лодыри. Многие не выдерживают. Два раза пропустил занятие лишаешься пособия. Поляки тогда чуть на тачке не вывезли испанцев с завода от рынка отвлекаете. А сейчас по Испании бродят толпы поляков, нанимаются на любую работу за гроши, дерутся с марокканцами, просят милостыню, воруют.
В декабре 2001 г. я читал лекции в университете Овьедо (Испания), а потом была свободная дискуссия в философском обществе при этом университете. Говорили о феномене периферийной экономики, о реформе в России и о глобализации. Разговор был полезный, так как в Овьедо работает группа философов, изучающих глобализацию.
Я сказал, что возникновение еврокоммунизма в конечном счете было вызвано тем, что западные левые наконец-то осознали, что все население Запада в целом, включая рабочих, является эксплуататорами и получает большие доходы от труда рабочего класса «третьего мира». Осознав это, верхушка главных компартий Запада решила отказаться от интернационализма и стать «коммунистами внутри Запада». И значит, охранителями Запада в отношении внешних угроз.