Но алгоритм анализа ошибок у научных сотрудников годится и для других анализов хотя бы для начала. Этот грубый подход к неопределенности сразу указывает на риски ошибок типа хиндсайта.
Вот уважаемый академик, советский и российский филолог Д. С. Лихачев высказывается о строительстве дамбы в Ленинграде: «Для меня несомненно, что строительство дамбы было ошибкой и даже преступлением Сейчас никто не знает, что с дамбой делать. Не знаю, право, и я».
Разве это рациональное утверждение? Несомненно, что это преступление! Без суда, без следствия, без специальных знаний. И притом, он «право, не знает» этого дела.
Он продолжает философствовать: «Сейчас становится все очевиднее: дамба ухудшает экологическую обстановку Понимаете, кроме экономического ущерба, я все больше задумываюсь над нравственным ущербом. Есть предложение дамбу разобрать, но не повлечет ли это ухудшение экологической обстановки? Ведь грязь распространится по всему Финскому заливу, засорит Балтийское море» [52].
Окно в Европу, нравственный ущерб, разобрать дамбу, как бы не огорчить немцев знать не знает, но судить берется. Как известно, после суеты с приватизацией и межклановыми конфликтами построенную в советское время на 70 % дамбу достроили и в 2011 г. сдали в эксплуатацию без особой шумихи[41]. Конечно, такие ошибки можно считать мягким невежеством, но мощный поток таких мягких ударов по структуре мышления людей создает массовую культурную травму. Она стала хроническим фоном ущербного сознания. И эта болезнь не уходит. Это была целая история, полезно было бы ее рассмотреть.
А уже в 2009 г., на следующий день после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС с заявлением выступил научный руководитель Высшей школы экономики, бывший министр Евгений Ясин. Он сказал: «Саяно-Шушенская ГЭС была символом крупных проектов, которые осуществлялись в СССР. Мы не знаем истинных причин этой крупной техногенной катастрофы, почему произошел гидроудар. Но, я уверен, истинная причина в безалаберности и наплевательском отношении к строительным стандартам. В этом смысле можно, наверное, провести аналогию с Чернобылем» [53].
В устах Ясина ссылка на «советское прошлое» не удивляет. Но какова логика у этого научного руководителя колыбели российских экономистов: «Мы не знаем истинных причин этой катастрофы. Но, я уверен, истинная причина в» Не знает, но уверен Пожалуй, одна из множества причин этой катастрофы заключается в том, что такие профессора и министры воспитали людей, которые управляют сегодня техносферой России. Это классическая «ошибка хиндсайта» один из главных типов невежества.
Обычно невежественное утверждение не соблюдает самые простые нормы, известные с древности. Вот структура простых логических построений, которые мы учили в школе в 1954 г. Сейчас их используют образованные политики и интеллигентные СМИ. Аристотель называл их энтимемами (риторическими силлогизмами) неполно выраженными рассуждениями, пропущенные элементы которых подразумеваются. Это минимум элементов. Вот схема разумного рассуждения:
Данные (Д) Квалификация (К) Заключение (З)
¦ ¦
Поскольку (Г) Оговорки (О)
¦
Ведь (П)
В популярной книге читаем: «Аргументация определяется как движение мысли от принятых исходных данных (Д) через посредство основания, гарантии (Г) к некоторому тезису, составляющему заключение (З)». Подкрепление (П) служит для усиления «гарантии» и содержит обычно хорошо известные факты или надежные аналогии. Квалификация (К) служит количественной мерой заключения (типа «в 9 случаях из 10»). Оговорки (О) очерчивают условия, при которых справедливо заключение («если только не») [21, с. 183].
В митинговых рассуждениях обычно остаются лишь главные три элемента: Д-Г-З это абсолютный минимум. А в процессе перестройки и реформы из аргументации были сначала полностью исключены подкрепления, оговорки и квалификации. А затем была разрушена и минимальная триада была изъята гарантия. Но драму этой разновидности погружения в невежество разберем позже.
Продолжим о навыках. Каждый из нас характеризуется некоторой «пороговой высотой» барьера, которую мы уже не можем преодолеть. Этот барьер ограничивает вокруг нас часть информационного поля, внутри которой мы и действуем. Мы не пользуемся теми знаниями, которые находятся вне нашей индивидуальной «информационной скорлупы». Те каналы информации, которыми пользуются профессионалы, достигают только людей с довольно объёмной «скорлупой». Мы используем это понятие аналогично тому, как исследователь каналов информации описывает «культурную скорлупу» человека или группы: внутри «скорлупы» находятся те источники культуры, к которым люди прибегают без затраты особых, исключительных для него усилий. Один посещает лишь ближайший к дому кинотеатр, у другого внутри его «скорлупы» находятся театры и художественные выставки. Дело, разумеется, не только в размерах «скорлупы», но и в структуре содержимого.
Каждый человек более или менее опирается на методический консерватизм, причина в психологическом механизме, охраняющем свою «информационную скорлупу» как один из элементов его когнитивной структуры. Таким образом, коммуникации с другими группами необходимая предпосылка быстрого отыскания полезных знаний и методов. Речь идет не о том, чтобы приобретать глубокие знания во многих областях или вовлекать их в свою «информационную скорлупу». Важно снабдить ее чувствительными рецепторами, предупреждающими о наличии «внешних» потенциально важных методов и навыков.
Каждый человек более или менее опирается на методический консерватизм, причина в психологическом механизме, охраняющем свою «информационную скорлупу» как один из элементов его когнитивной структуры. Таким образом, коммуникации с другими группами необходимая предпосылка быстрого отыскания полезных знаний и методов. Речь идет не о том, чтобы приобретать глубокие знания во многих областях или вовлекать их в свою «информационную скорлупу». Важно снабдить ее чувствительными рецепторами, предупреждающими о наличии «внешних» потенциально важных методов и навыков.
Иногда упоминают понятия «сеть знаний» и «экран знаний» как плотную систему элементов знаний, соединенных связями между сгустками знаний. Мозаичная культура, которая теперь вытесняет «университетскую» русскую культуру, отличается тем, что в ней распадаются связи, так что элементы знаний превращаются в конгломерат кусочков мозаики. Кажется, что человек сохраняет эти кусочки и может их использовать как оснащение разума, но этот процесс оказывается слишком трудоемким. Мышление действует, пробегая по сети ассоциаций. Сеть элементов и связей позволяет нам быстро построить в уме образ предмета, который мы обдумываем. Когда эта сеть разорвана и ассоциации распадаются, мы погружаемся в невежество. Мы набираем информацию об элементах знания, но они не превращаются в «интеллектуальный багаж» в этом чемодане бренчат кусочки мозаики. Конечно, мы верим, что это лишь на время.
На опыте науки можно видеть, что жизнь и деятельность динамичная и изменчивая сущность. В момент изменения старая система часто не успевает преобразоваться. Обычно в это время у опытных людей есть запасы идей и навыков, которые перенимаются ими у других групп, этносов, народов, культур. Каждая структурная единица системы знания имеет свой «социальный субстрат» сообщество носителей знания, которых объединяет общая познавательная система когнитивная структура. Эта структура очень уязвимая как только коллектив замыкается в своей «скорлупе», он утрачивает связи с международным сообществом, и начинается сдвиг к невежеству. Сначала этот сдвиг не виден, а потом со стороны появляются опасные сигналы.
В 1970-х годах ведущие работники и руководители во всех сферах озаботились этими сигналами. Например, нарастающее отставание некоторых наших научных коллективов было вызвано тем, что сложившиеся в них условия ориентировали ученых на критерий «оригинальности» как чуть ли не высшей ценности научной работы. Такое понимание было в общественном мнении, да и во многих нормативных документах. Но наука дело коллективное, и серьезные проблемы разрабатываются сообща, стихийно формирующейся международной «бригадой» ученых. Чтобы реально участвовать в решении таких проблем, наши ученые должны работать в составе «бригады», даже если и не являются ее лидерами.
Многие ученые, говоря об отставании, использовали привычное временное измерение («на таком-то направлении наша наука отстала на 10 лет» и т. п.), хотя совершенно очевидно, что развитие науки происходит нелинейно. Многие лаборатории после некоторого критического уровня отставания «сходят с дистанции», перестают прогрессировать. Это понятно: будучи включенным в когнитивную структуру своей области, коллектив как бы дополняет свои научные возможности совокупным потенциалом всего исследовательского сообщества. Потеряв с ним коммуникации, утратив способность осваивать его достижения, коллектив отключается от системы мировой науки, и его научный потенциал резко падает.
В то время уже можно было создавать карты научных областей, национальных школ или международных «бригад». Это достигается с помощью языка библиографических ссылок. Ссылки исключительно информативный язык, особая знаковая система, которая складывалась в течение столетий. В библиографических ссылках ученый отражает все элементы когнитивной структуры: он ссылается на работы, в которых описываются важнейшие научные факты в его области, повлиявшие на его исследование; на работы, в которых развиваются теоретические концепции, с помощью которых он объясняет факты и строит гипотезы, положенные в основу его исследования; на работы, в которых описаны использованные в его исследовании методы.
Члены исследовательского сообщества, разрабатывающие одну область, не только часто ссылаются на одни и те же работы в каждой своей статье они цитируют сразу несколько таких работ. Вследствие этого между ключевыми работами возникают незримые связи через социтирование, т. е. одновременное упоминание пары работ в какой-то третьей статье (каждый случай социтирования принимается за единицу связи). Это карта науки, на которой каждый кластер является отражением отдельной исследовательской области, ее «отпечатком пальца». Важно, что кластер является продуктом деятельности данного научного сообщества. Кластер представляет собой графический образ когнитивной структуры данной исследовательской области в данный момент времени. Это «образ» исследовательской области, созданный работами всей стоящей за ним мировой «бригады» ученых, работающих в данном направлении.