В то время как историки выдвигают несколько потенциально вызывающих разногласие факторов (религиозный, экономический и культурный), весомые доказательства свидетельствуют о том, что религиозный экстремизм оказался решающим мотивом для начала конфликта. Протестантская реформация создала фракцию пуритан, которые восстали против «папистов» или католиков. Гоббс покинул Англию в 1640 г., боясь быть причисленным к первым недовольным. Он обратился к классическим идеям о человеческой природе и противопоставил им тот путь, по которому двигалось историческое развитие. Это противопоставление привело его к пониманию поведения человека по отношению к себе и к другим.
Что же Гоббс может сказать о нас? Его рассуждение записано в тринадцтой главе «Левиафана», из которого вытекает следующий анализ.
Мы все движимы нашим эгоизмом, который Гоббс определяет как заинтересованность в личной безопасности и в уважении (имеется в виду самоуважение и уважение со стороны). Мы хотим, чтобы другие видели нас так же положительно, как видим себя мы. Кроме того, мы осознаем, что у нас нет всего, чего нам хочется, или что нужно для жизни. У нас есть потребность в «благах», которые, как нам кажется, жизненно необходимы.
Владимир Харконнен искал плотского удовольствия и яств, в то время как Пол Атрейдес искал мести за смерть своего отца и возвращения по праву принадлежащих владений. Приоритетом становится удовлетворение своих желаний. Позиция Гоббса не провозглашает наше поведение подобным животному. Он лишь считает, что цивилизация, если таковая существует, опирается на эгоистичные желания индивидов.
Гоббс предполагает, что причина эгоистического поведения кроется в нашей логике рассуждения: мы осознаем, что у нас недостаточно определенных благ, поэтому деремся за то, что нам нужно. Дефицит порождает насилие.
Два индивида не могут обладать одной и той же вещью одновременно, и ни у одного из них нет унаследованного или исключительного права на владение этой вещью. Таким образом, все сводится к тому, чье желание обладать этой вещью оказывается сильнее, а значит он ловчее управляется с дубиной, врезав другому по голове. Иногда подобное насилие принимает психологическую форму, иногда физическую. Ценности можно с тем же успехом заполучить путем обмана, что и убить ради них. Пол, например, использует силу в лице фрименов против Императора Шаддама IV. Однако, чтобы напугать Космическую Гильдию, использует психологический метод, угрожая уничтожить Пряность.
Почему мы прибегаем к насилию? На самом деле все очень просто это рациональное насилие. Наша рациональная природа мотивирует нас сохранять собственное здоровье и благополучие путем поиска средств выживания. Гоббс утверждает, что без какой-либо власти (будь то монархическая или иная власть) каждый индивид имеет право защищать себя и каждый индивид имеет право избирать способы своей защиты. Было бы нерационально сказать, что у меня нет права защищаться или отказывать себе в обязательном для жизни благе. Но если такие права есть у всех, то я не обладаю большими правами на любую конкретную вещь, чем любой другой, даже если я держу эту вещь в руках. Следовательно, не будет несправедливым, если кто-то заберет у меня мои блага, как и не будет несправедливым обратное.
Справедливость в рамках защиты прав своей собственности и претензий к другим людям имеет смысл только в гражданском обществе. В первобытном единственным определением правильности будет то, что соответствует причинности. В результате для меня справедливо убить кого-то, если он не дает получить то, что необходимо мне для выживания. Гоббс отмечает, что мы все способны на убийство разница в силе или других важных параметрах между индивидами точно может быть устранена путем объединения усилий или обмана противника. И хотя наши личные способности могут варьироваться, в целом условия равные.
Пока мы деремся между собой, нам не дано насладиться благами жизни. Мы можем отвоевать себе небольшой кусок земли, но он наш, пока мы в силах удержать его. Если появится какая-то другая, большая сила, нам ничего не достанется. Подобное общество не сможет выстоять война «всех против всех» убивает человеческий род. Мы становимся причиной нашей собственной гибели. Наш разум понимает, что мы движемся по пути саморазрушения, и осознание этого факта заставляет нас искать мира друг с другом.
Рассмотрим пример, когда фримены, в соответствии с их традициями, потребовали у Пола бросить вызов Стилгару, а впоследствии стать их всеобщим лидером и повести в бой против Харконненов. Пол, Стилгар и леди Джессика сразу поняли ошибку такого подхода: если фримены всегда будут убивать сильнейшего из них, тогда они бесповоротно ослабят свои сиетчи до такой степени, что в конечном итоге не смогут победить своих врагов. Вот почему Пол в первую очередь ищет мира, чтобы обеспечить победу на Харконненами. И по той же причине он отказывается убивать Стилгара, фактически делая его своим вассалом.
Рассмотрим пример, когда фримены, в соответствии с их традициями, потребовали у Пола бросить вызов Стилгару, а впоследствии стать их всеобщим лидером и повести в бой против Харконненов. Пол, Стилгар и леди Джессика сразу поняли ошибку такого подхода: если фримены всегда будут убивать сильнейшего из них, тогда они бесповоротно ослабят свои сиетчи до такой степени, что в конечном итоге не смогут победить своих врагов. Вот почему Пол в первую очередь ищет мира, чтобы обеспечить победу на Харконненами. И по той же причине он отказывается убивать Стилгара, фактически делая его своим вассалом.
Понимание того, что человечество идет к взаимному уничтожению, толкает Лето II на создание Золотого Пути. Он боится, что тот путь, который был установлен с помощью баланса сил Империи, Ландсраада и Гильдии, приведет человечество к вымиранию. Ведь по своей природе баланс власти нестабилен и потому в любой момент может рухнуть в хаосе и конфликтах. Если позволить человечеству идти по пути захвата власти, оно продолжит воевать с самим собой, истощая население до тех пор, пока никого не останется в живых.
В условиях естественного конфликта мы ищем мира, а потому создаем сообщества и выбираем лидера или правителя. Неважно, какой способ управления государством будет выбран, государство все равно будет служить представительным лицом для людей. И потому люди предоставляют ему полномочия делать все, что нужно для поддержания мира (Гоббс «Левиафан», глава 18).
Гоббс связывает выбор системы правления с нашим ощущением той формы, которая лучше всего справится с задачей сохранения мира. А это в свою очередь влияет на размер правительства сколько людей будет обладать властью. Когда властью наделены все, мы получаем демократию. Когда же властью обладают всего несколько аристократию. И, наконец, когда властью владеет один, мы получаем монархию. Только монарх объединяет в себе другие виды политической власти. Это суверен и правитель в одном лице. Очевидно, то же самое нельзя сказать о системах, которые разделяют власть между разными группами. Проблема участников демократического или аристократического общества состоит в том, как сохранить мир в системе, где власть разделена.
Когда бы мы ни разделяли власть, мы разделяем влияние, что увеличивает вероятность нашего возвращения в состояние войны друг против друга («Левиафан»). Равно как английское правительство разделилось на Корону и парламент, так и мы в конечном итоге разделяемся, сражаясь за обладание властью, собственностью, благами, услугами, пока кого-то в конечном счете, не уничтожают. Или, в случае «Хроник Дюны», застреливают, отравляют, закалывают, сжигают, расчленяют, съедают, раздавливают, топят, забивают до смерти, обезглавливают или бросают умирать от холода. В Дюне погибает очень много людей, так много, что это просто не укладывается в голове. В один прекрасный день Пол Атрейдес осознает, что он «убил шестьдесят один миллиард человек, уничтожил девяносто планет» и «полностью деморализовал пятьсот других» («Мессия Дюны»). Не стоит забывать, что он положительный персонаж.
Следующей проблемной областью участников одновременно политического и религиозного общества является разделение власти на политическую и духовную: государственные религии также предъявляют требования своим последователям и могут иметь политическое влияние. У Гоббса есть два совета на этот счет. Первый: суверен должен контролировать информацию. Гоббс определяет, что суверен должен быть судьей в последней инстанции касательно того, что способствует миру в сообществе, и, следовательно, он должен контролировать распространение идей и мнений. Если противоречивая идея окажется принятой и общество позволит ей распространиться, члены этого общества неизбежно разделятся на соперничающие группировки, основанные на согласии или несогласии с этой спорной идеей.
Подобные конфликты приходят на ум, когда принимают во внимание религиозные идеи: последите за текущими дебатами о роли религии в современной политике. Становление второго суверена, правителя от духовного мира становится явным вызовом миру в государстве. Это создает разделение между государственным и духовным правителями, которое подрывает политическую поддержку и конечную стабильность государства от мирских правительств («Левиафан»). Точно так же, как политическая идеология создает группировки и фанатичную стрельбу, концептуальный фундаментализм создает священные войны.
Имперская система Пола, Шаддама IV и их предков игнорировала угрозы для государства «общего дела», которые создали основания для шаткого положения, разбивая реальную власть между двумя политическими институциями, коммерческим сектором и влиятельными ведьмами. Даже когда Пол МуадДиб возглавил джихад и объединил галактику в своем политическо-религиозном кулаке, его правление было коротким. Предполагаемая смерть Пола МуадДиба привела к безвластью и конфликту между его сестрой, Алией, его детьми и матерью. Временное объединение открыло дорогу насилию и интригам. В сущности, если смотреть с позиции Гоббса, старая имперская структура Шаддама IV и Пола МуадДиба были по самой своей природе обречены на падение.
Когда Лето II сосредоточил власть в своих руках, шаткая расстановка политических сил стабилизировалась. В период своего долгого правления (из-за своих метаморфоз он правил около трех с половиной тысяч лет) общество вошло в стагнацию, но осталось мирным. Язык, который используется в контексте правления Лето II, дает понимание замысла Герберта. Название книги «Бог-Император Дюны», описывающей правление Лето II, аллюзия на теократическую власть в Древнем Египте, где фараоны управляли страной в качестве живых Богов. Гоббс обращается к Левиафану как к «смертному Богу», дарующему нам мир и защищенность. Сущность, которая сохраняет мир, держа нас в трепете и страхе перед наказанием. Лето II это смертный Бог. Его долгая жизнь, сверхчеловеческий дар предвидения и тирания создали мир и защиту по всей галактике.