Мао издал новый декрет. У пролетариата обнаружился новый враг воробьи. Они пожирают народные семена. Всем детям приказано пугать птиц трещотками, не позволять им сесть. И птицы замертво падают на землю от изнеможения. Беда в том, что теперь стало некому уничтожать насекомых. На полях нашествие сверчков, гусениц, мух. К Сычуани движутся полчища саранчи. Вот что случается, когда человек воображает себя богом и уничтожает воробьев.
Дни становились все длиннее, год повернул к жаркому солнцу и синему небу. Неподалеку от пещеры я нашла дупло с диким медом.
Твои родные остались живы благодаря деньгам, которые присылала твоя дочь из Гонконга, сообщил монах, который пришел из деревни. После Нового года ее выдали замуж. Муж работает в ресторане у порта. Ждут ребеночка. Скоро ты станешь бабушкой.
Сердце мое взыграло. Родственники поливали грязью мою девочку с самого дня ее рождения. А она спасла им жизнь.
Осень вдохнула красок в усталую листву. Я заготовила дров, орехов, насушила сладкого картофеля, фруктов и ягод, наполнила горшки диким рисом, укрепила стены в преддверии зимних буранов, сшила тулупчик из кроличьего меха. Отправляясь в лес на заготовки, я брала колокольчик, чтобы отпугивать медведей. Я еще летом решила, что останусь зимовать на горе. Сестрам в деревню переслала весточку. Они не стали меня разубеждать. Когда выпал первый снег, я была полностью готова к зимовке.
Чайный домик поскрипывал под тяжестью снежных заносов.
Семья оленей поселилась по соседству.
А я постарела. Кости болели, медленнее текла кровь по жилам. Когда в середине зимы начались бураны, домик занесло по крышу, и мы с Учителем нашим Буддой оказались надолго заперты в нем. Но я твердо решила дожить до конца зимы, чтобы услышать весеннюю капель и поцеловать мою девочку.
Когда я впервые в жизни увидала чужеземца, то не знала, что и подумать! Я догадалась, что это мужчина. Роста великанского, волосы желтые! Желтые, как свежая моча! С ним был проводник-китаец, а через минуту я поняла, что он и сам говорит на настоящем языке. Моим племянникам в новой деревенской школе много рассказывали про чужеземцев. Они порабощали наш народ многие века, пока коммунисты под руководством Мао Цзэдуна не освободили нас. Чужеземцы вообще любят порабощать и воевать друг с другом. Что для нас зло для них добро. Они пожирают собственных детей, вкус говна им слаще меда, а моются они раз в месяц. А уж речь у них ну точно свинья пердит. Они совокупляются там, где настигнет охота, даже на улицах, как кобели, которым встретилась течная сука.
И вот он стоит передо мной, этот дьявол во плоти, и говорит на настоящем китайском языке с живым китайцем. Он даже похвалил мой зеленый чай за свежесть и аромат. От удивления я ничего не ответила. Чуть погодя любопытство пересилило отвращение, и я спросила:
Из какого мира ты пришел? Мои племянники говорят, что, кроме Китая, есть много других земель.
Он улыбнулся и разложил на столе красивую картину.
Это, сказал он, карта мира.
Никогда не видала ничего подобного.
Я посмотрела в самую середину думала увидеть Святую гору.
Где гора? спросила я его.
Вот. Он указал на точку с краю. Сейчас мы находимся здесь.
Я ничего не вижу.
Она очень маленькая.
Не может быть. Гора очень большая.
Он пожал плечами, как делают обычные живые люди. Здорово научился прикидываться.
Посмотри, вот Китай. Его видно, правда?
Да, видно. Но все равно он очень маленький. Тебе, наверное, подсунули испорченную карту.
Его проводник рассмеялся. Я не вижу ничего смешного, когда кого-то надувают.
А вот это моя страна. Называется Италия.
Италия. Я попыталась произнести это название и чуть не сломала язык такие звуки невозможно выговорить.
Твоя страна похожа на башмак.
Он кивнул, соглашаясь. Сказал, что живет на каблуке. Все это слишком странно. Проводник попросил меня приготовить поесть.
Он кивнул, соглашаясь. Сказал, что живет на каблуке. Все это слишком странно. Проводник попросил меня приготовить поесть.
Пока я готовила, чужеземный дьявол продолжал разговаривать с проводником. Меня поразило, что они друзья! И обращались друг с другом по-дружески, и хлебом делились, и чаем Как может живой человек дружить с дьяволом? В голове не укладывалось. Может, он хотел ограбить дьявола, когда тот уснет? Тогда понятно.
Почему ты никогда не говоришь о Культурной революции? спросил дьявол проводника. Боишься доносчиков? Или скоро историю опять перепишут, как будто никакой Культурной революции не было?
Ни то ни другое, отвечал проводник. Я не хочу говорить о ней, потому что это было слишком ужасно.
Мое Дерево давно пребывало в тревоге, причины которой я не понимала. На северо-востоке появилась комета. Мне приснилось, будто на крыше домика роются свиньи. Густой туман окутал Святую гору и не рассеивался много дней. Темные совы ухали среди бела дня. Потом появились хунвейбины{75}.
Человек двадцать или тридцать. Большинство мальчишки, которые только-только начали брить бороду. Они нацепили на рукава красные повязки, вооружились дубинками и маршировали по дороге. Подойдя поближе, стали что-то выкрикивать нараспев. Я и без объяснения Учителя нашего Будды поняла, что пришла беда.
Что можно разрушить, выкрикивали одни.
Нужно разрушить! отвечали другие.
И так снова и снова, без конца.
Командира я узнала. Встречала в деревне зимой накануне Великого Голода. Учился он из рук вон плохо, а работать не хотел так, изредка клал кирпич. Сейчас он приближался к моей чайной с видом царя царей, повелителя Вселенной.
Мы хунвейбины! Мы прибыли по поручению революционного комитета! проорал он так, словно криком хотел повалить меня наземь.
Я прекрасно знаю, кто ты, Разумник. (Разумником его прозвали в деревне за полное отсутствие ума.) Когда ты был совсем маленьким, твоя матушка часто приносила тебя к моей сестре, понянчить. Мне не раз случалось подтирать тебе попу, как обкакаешься.
Я так рассуждала: эта молодежь как медведь. Если почувствует твой страх нападет. Будешь держаться как ни в чем не бывало не тронет, пройдет мимо своей дорогой.
Разумник наотмашь хлестнул меня по лицу.
У меня на глазах выступили слезы, нос хрустнул, лицо как обожгло. Но меня поразила не боль, а мысль, что младший поднял руку на старшего! Это же против всех законов природы!
Не смей называть меня Разумником! Мне не нравится, небрежно бросил он. Потом оглянулся и крикнул: Эй, хунвейбины! Эта буржуйская разбойница прячет от народа награбленное! А ну-ка, быстро разыщите его! Начните с комнаты наверху. Да ищите как следует! Эта старая кровопийца хитрая тварь!
Я коснулась носа, и пальцы окрасились алым.
По лестнице застучали башмаки. Сверху донеслись шум, смех, грохот, звон.
Угощайтесь. Разумник указал остальным на мою кухню. И главное, помните: старая ведьма все это у нас украла. Но сначала разбейте этот религиозный пережиток, разнесите его в пыль
Только попробуйте!..
Последовал еще один удар, и я упала. Разумник наступил мне на лицо, вжал мою голову в землю. Потом придавил горло башмаком, да так, что я чувствовала каждый рубчик на подошве. Думала, он меня задушит.
Вот погоди, я все расскажу твоим родителям, сказала я, с трудом узнавая свой голос слабый, сдавленный.
Разумник запрокинул голову и захохотал.
Она собирается пожаловаться моей мамаше и моему папаше! Ой, держите меня, сейчас со страху обосрусь! Да мне плевать на родителей! Знаешь, что Мао говорит? «Может, отец тебя любит и мать тебя любит, но председатель Мао любит тебя больше, чем отец с матерью».
Я услышала, как разбили Учителя нашего Будду.
У тебя будут большие неприятности, когда о твоих делах прознают настоящие коммунисты!
Этих ревизионистов мы скоро ликвидируем. Женскую партийную ячейку уже разоблачили местные шлюхи снюхались с троцкистскими отщепенцами. Он ткнул большим пальцем ноги мне в пупок и посмотрел с сумрачной высоты. Смачно харкнул мне на переносицу. И ты тоже шлюха! Знаю, с кем ты якшалась, слышал!
У меня достало сил возмутиться:
Да что ты мелешь?!
Раздвигала ноги перед феодалами! Сын Военачальника, ишь ты! Все знают, что твоя шавка в Гонконге сосет болты империалистам. Мечтает уничтожить нашу славную революцию! Чего глаза таращишь-то? В деревне сейчас никто не покрывает классовых врагов и предателей! И не вороти рыло! Или забыла, как это приятно, когда мужчина сверху? Он наклонился и зашептал мне в ухо: Может, напомнить? Он стиснул мне грудь. В твоей мохнатой дырке еще, наверное, осталась смазка? Вот мы сейчас и проверим
Мы нашли ее деньги, командир!
Меня спасло не появление хунвейбинов, а это известие. Разумник отошел, открыл мой ларчик. Тем временем разгром чайного домика продолжался. Съестные припасы парни уничтожали со скоростью саранчи.
Все награбленное тобой добро я конфискую в пользу Китайской Народной Республики. Может, хочешь обратиться с жалобой в Народный Революционный Трибунал?
Он уперся коленями мне в плечи и заглянул в глаза. Моя голова была прижата щекой к земле, но я посмотрела прямо на него.
Будем считать, что твое молчание означает «нет». А это что такое? Отвечай, гадина! Твое сучье отродье?
Двумя пальцами он держал фотографию моей дочери. Вынул зажигалку, поднес огонек к карточке. Вспыхнул уголок. Разумник наблюдал за моим лицом, пока огонь пожирал мою девочку, лилию в ее волосах. Сердце обливалось кровью, но я страдала молча. Не хотела слезами доставить Разумнику удовольствие. Наконец огонь обжег ему пальцы, и он отбросил мое обгоревшее сокровище.
Задание выполнено, командир, доложила девушка.
Подумать только, среди них девушка!
Разумник убрал ногу с моего горла.
Ну ладно. Нам пора. Там, выше, ждут враги пострашнее, чем эта мразь.
Прислонившись к Дереву, я смотрела на руины чайного домика.
Мир сошел с ума, сказала я. В который раз.
И снова придет порядок, откликнулось Дерево. В который раз. Не надо так горевать, ведь это была всего лишь фотография. Ты не умрешь, пока не повидаешься с дочерью.
Тут что-то скрипнуло, и крыша обвалилась.
Я живу тихо, занимаюсь своим делом. Никого не трогаю. Почему люди вечно приходят и разрушают мой чайный домик? За что? Почему они не оставят меня в покое?
Да, хороший вопрос, прошептало Дерево.
На следующий день выяснилось, что я легко отделалась. Я пошла в деревню одолжить что-нибудь из посуды. Монастырь был разграблен и разрушен. Многих монахов убили прямо в большом зале, во время медитации. В дворике с лунными воротами я заметила человек сто монахов. Они стояли на коленях вокруг костра и жгли древние свитки из монастырской библиотеки, которые хранились с той поры, когда Учитель наш Будда ходил по земле со своими учениками. Монахам запрокинули головы, подтянули к затылкам связанные щиколотки и заставили кричать: «Слава идеям Мао Цзэдуна! Слава идеям Мао Цзэдуна!» Без передышки. Хунвейбины забивали камнями тех, кого покидали силы.