Ых твою мать! одышливо выругался Трифонов, увязавшийся за погоней, не учтя, однако, возраст и лишний вес. Это был человек! Куда ж его понесло, а?!
Журавлёв мрачно подвёл счёт:
«Минус три».
Возьмите шест и снимите его, он оглянулся на бойцов, ткнув пальцем в импровизированную похоронную команду. Ты, ты, ты и ты. И осторожнее, там десять тысяч вольт. Ещё мне не хватало вы поняли, короче!
Лагерь встретил скорбную процессию молчанием.
Даже сваеукладчик заткнулся, хоть и по своим резонам.
Тело Петровича капитан приказал закопать за штабелями бетонных блоков. Примерно там, где прошлой ночью телогрейка напугала майора Карибского и коллег. Тогда же ему доложили, что Петрович это фамилия, а не отчество, как он подумал. Хотя какая теперь разница!
Вечер прошёл тревожно.
Петрович сорвался сам и сорвал чеку, теперь в теле группы тлел запал, и непонятно было, когда рванёт. Бойцы насупленно переглядывались, прекратив даже те упаднические разговорчики, коими каждый развлекал себя утром.
Дело заметно усугубилось тем, что Карибский в приказном порядке прекратил работу по тестированию, так как аналитики и он сам выработали по три нормы сверх положенного по инструкции.
Товарищи, прошу нас простить. Но мы обязаны прерваться. Ещё немного, и наша эффективность упадёт до критического уровня. Я не могу позволить аналитикам проводить тест Кемпфа в таком состоянии, вреда будет больше, чем пользы.
В результате роту и прикомандированных специалистов развели на две неравные группы: проверенных и непроверенных. Последние были в большинстве, они несли службу, но вступать с ними в контакт было запрещено. Счастливчики охраняли восточную сторону позиции, штаб и батарею гранатомётов, формируя также постоянный резерв. Прочие остались на западной, северной и южной сторонах, отделённые от «чистой» публики неширокой, но до поры неодолимой полосой отчуждения.
Пока они подчинялись приказам, но именно что пока.
Заметно беспокоились и прошедшие тест.
Каждому вдруг до чесотки перестала нравиться близость «прокажённых».
Маленькой проблемой, но всё же проблемой оказалась пища. Провиант рассчитали на четверо суток, с запасом. Запас оказался чрезвычайно оптимистичным, так как пребывание роты на объекте обещало затянуться. Предусмотрительный капитан распорядился урезать пайки, чем вызвал глухое недовольство личного состава.
Журавлёв и Карибский стояли возле гранатомётов, тихо препираясь по поводу распорядка, когда рвануло.
То самое «коллективное бессознательное», что иногда доводит нормальных людей до охоты на ведьм и судов Линча. Слабое звено напряглось, зазвенело и в который раз определило прочность всей цепи.
От вечерних силуэтов брони на западной стороне пришёл гневный ропот, который перерос в зрелые признаки бунта.
Это что такое, товарищи спецназ?! рявкнул Журавлёв, выросший у круга бойцов.
Круг волновался, ходил волнами криков, поднятых кулаков и угрожающего лязга оружия. В центре его стояли двое, старавшиеся оказаться подальше друг от друга и поближе к остальному коллективу, что выходило не очень.
Вот, выявили, командир, пояснил солдат с нашивками прапорщика. С самого того наблюдаем!
Чего того? капитан скрестил руки на груди, словно удерживая дистанцию от толпы, в которую неумолимо превращался отряд.
Да как Петровича, царствие ему небесное, понесло, так эти попытались ломануть вам вслед. И всё, понимаешь, уговаривали и уговаривали, мол, помочь хотят. Мол, не дело. Потом, когда вы тело несли, вот этот рвался на подмогу. А теперь в разведку попросились, ты смотри, а! Разведчики!
Мы не в разведку! Только за бэтээры глянуть! закричал один из круга. Это ж не дело, сидим тут, как чёрт-те что! Ни предполья, ничего! К нам сюда подобраться с гранатами раз плюнуть!
Вот и я о чём, подытожил прапорщик. Точно как товарищ майор говорили: будут пытаться выйти из расположения!
Врёшь, гад! Якименко, паскуда такая! заорал второй, надсаживая голос. Я тебя, ворюгу х. ова, на штык надену, понял!
По кругу понеслись слова и фразы, среди которых читались: «карцер», «изолировать», «часовых приставить», «мутант», «перекинулся».
А ну тихо! капитан решительно раздвинул толпу. Вас предупреждали? Предупреждали. Так теперь не жалуйтесь, пойдёте оба в карцер до выяснения. Завтра вас аналитики разъяснят. «Просто глянуть» вы, или
Нет! завопил вдруг первый, отскакивая от злого спецназовца, что угрожал прапорщику Якименко штыком. Нет! Я с ним не сяду! Не имеете права! На ночь вдвоём! Это не я, это он меня подговаривал!
Пр-р-рекратить! капитан раскатил «р» на весь плац и повёл автомат вверх стволом, намереваясь дать очередь, но было поздно.
Солдат прянул, заозирался с дико раззявленным ртом и совершенно дикими глазами оловянной масти. Горло его булькало, силясь выдавить новый заряд протестов, но не могло, запертое ужасом изгоя.
И он побежал. Как таран. Вон из враждебного кольца бывших товарищей.
Толпа колыхнулась и подалась в стороны. Раскатисто треснула очередь. Грудь несчастного взорвалась фонтанами брызг, почти чёрных в свете прожекторов. За спиной повисла на долю секунды такая же чёрная кисея, чтобы упасть на землю вместе с бойцом.
Ну хватит! Какая падла стреляла?! Под трибунал! Журавлёв пошёл по толпе, расшвыривая людей, словно кегли. Ковальчук?! Ты рехнулся!? Покажи оружие! Порохом несёт! Ты гад!
Звучный удар, кто-то в толпе рухнул под ноги. И быть бы беде ещё горшей, если бы капитан и подскочивший на шум Карибский не стали палить в воздух, что привело людей в подобие чувства.
Отбой играли в условиях дикого нервяка.
Да и отбой ли? Когда половина боится уснуть, а вторая половина наблюдает за первой Качественно «отбиться» смогли лишь самые крепкие. Аккомпанементом служили вопли Ковальчука, запертого вместе с уцелевшим спецназовцем в кунге, который определили под автозак.
Похоже, приплыли, констатировал Крапивин на экстренной планёрке в штабе.
Присутствовали все старшие офицеры, судмедэксперт Канареев и гений сыска в качестве лишней светлой головы.
Может, дать парням спирта? предложила Вяземская. По капле из НЗ не повредит.
Ага, сейчас нажраться самое оно! Если хлопнут по сто грамм, чёрт знает, чем закончится ночь! Так что отказать, ответил Журавлёв.
Нам точно не повредит. Канареев! Надели всех желающих. На колпачок. Может, полегчает. Перст Карибского, сидевшего на своём обычном месте у стола, описал повелительную дугу.
Выпили, даже Татьяна, спирт на дух не переносившая. Не полегчало. Алкоголь не принёс ничего, кроме жжения в глотке, слишком силён был заряд адреналина.
Похоже, приплы-ы-ыли напомнил с топчана Крапивин, выбивавший нервические дроби по подлоконтику. Чудом не дошло до бунта. Чудом.
Ещё умные замечания от тебя поступят? поинтересовался Карибский, развернувшись к консультанту вместе со стулом. Нам, между прочим, надо проверить ещё почти две трети роты, а потом как-то умудриться свернуть следствие! А остались всего сутки!
Умные? Обязательно. Первое: выспаться. Это обязательно, особенно вам, товарищ майор, и вашим мастерам психической дыбы. Второе: завтра допроверять роту. Если подтвердится вариант Калабрии, следственные действия можно считать выполненными. По крайней мере, будет что доложить. Третье: вне зависимости от результатов проверки завтра вечером распаковать «Алтай» и связаться с Центром. В любом случае необходимо запросить добро на эвакуацию. Ещё одна ночь, и гарантирую: люди не выдержат. Дойдёт до бунта или децимации. Не уверен, что нам улыбается стрелять каждого десятого, и это в лучшем случае. Потому что эти десятые могут начать стрелять в нас, причём без всяких мутантов.
Толково. Молодцом, Крапивин! Сухпай трескаешь не зря! Карибский вернулся к столу. Если мы выявим мутантов, можно отступать, если не выявим, ну что же, сдадимся на карантин в Победограде. Но что-то мне подсказывает, что результат будет.
И карантин в столице тоже, пообещал Журавлёв. Безотносительно результата. Бл-л-лин! Как же задолбал этот грохот! И жужжат же без остановки!
Спецназовский командир ткнул стволом автомата в стену, имея в виду звуки стройки. Надо сказать, что все без исключения сидели при оружии, при серьёзном оружии, кроме Крапивина, если не признать за таковое его винтажный маузер с двадцатизарядным магазином.
Заостряю ваше внимание, граждане начальники, сказал он. Лучше всего озвучить наше решение насчёт эвакуации прямо сейчас. Или не случилось бы проблем ночь только начинается.
А вот это в самом деле толково! Разрешите утешить, майор? обратился Журавлёв к старшему группы. Разом утихнет, точно говорю. Народ, разумеется.
Разрешаю. Идите, и Карибский вновь повёл пальцем, поймав себя на мысли, что этакий государев жест начинает входить в привычку.
Разрешаю. Идите, и Карибский вновь повёл пальцем, поймав себя на мысли, что этакий государев жест начинает входить в привычку.
Заметил его и язва-консультант. Пока капитан собирался на выход, он передразнил командира:
Ты прямо как Дмитрий Васильевич Лановой в роли Цезаря! Помнишь, давали в «Художественном»?
Не блажи, ради Христа, Андрей. Тошно же!
А чего тошно? Теперь всё чудненько. Сейчас капитан утихомирит бунтовщиков, завтра мы со всем разберёмся и к мамочкам! Нет проблем! Главное, правильно поставить целеполагание!
Но проблемы были. Тёк вечер, плавно вливаясь в ночь. Планета вращалась вокруг своей оси и вокруг общего центра масс с Солнцем. А жизнь не уставала вносить правки в красоту чужих планов.
Капитан вышел из штаба, но буквально через минуту вошёл, нет, влетел обратно.
Ковальчук повесился!!! выдохнул он с порога. Слышите?!
Все слышали. Темнота и звуки, исходившие из неё, не сулили ничего похожего на крапивинское «чудненько».
Второй? быстро спросил майор, вскакивая.
Старшина Макаров? Жив. Говорит, что спал и ничего не слышал.
А вот и первый мимикран! Может, я ошибаюсь, но он спал! В автозаке! После всего! Наедине с посторонним! И ничего не слышал! Или у парня железные нервы, или в общем, я сейчас его разъясню. Перед всеми. Это даже лучше, чем обещать эвакуацию! майор примерился половчее накинуть автомат поверх разгрузки, набитой магазинами, но правки только начинались.
Длинно прогрохотало.
Прогрохотало так, что потерялся и гомон людей на улице, и гудение стройки.
Затем грохот повторился. И ещё раз, громче, длиннее, целым оркестром, в котором, без сомнений, первую партию играли автономные ЗУ-23! Ведь это даже не пулемёт Владимирова это полноценная артиллерия! И она долбила темноту в двенадцать стволов!