Может, и так.
Эльфы не подвержены простудам. Я дал Морли подобный отчет, как будто разговаривал с Покойником. Рассказывая, я не сводил глаз со своего дружка. Стоит Морли заметить, что получается, будто он бескорыстно помогает мне, он тут же придумает, как извлечь из этого выгоду. Я знаю его достаточно хорошо и сразу замечаю, когда он делает стойку. Первое, что может взбрести ему в голову, кликнуть свою шайку и обобрать Стэнтнора до нитки. Это нетрудно. Значительно трудней потом спастись от преследований разъяренных и жаждущих твоей крови богатеев. Правда, не больно он их боится.
Вряд ли они станут так уж переживать из-за генеральского добра, суть в сословных интересах: нельзя допустить прецедент. Все военачальники, адмиралы, колдуны и чародеи примут участие в крестовом походе против Морли и потребуют его примерной казни.
Итак, налицо три разных преступления, подытожил Морли. Воруют раз. Вероятно, пытаются медленно убить генерала два. Массовые убийства три. Воровством уже занимаются, об этом у тебя голова может не болеть. Генерал Мне и доктору необходимо осмотреть его. Что касается другого убийцы, единственный путь продолжать расспрашивать людей, само собой, исключая подозреваемых.
Не учи ученого, Морли.
Ладно, надо же, какой обидчивый. Я просто думаю вслух.
Ты согласен, что Деллвуд и Питерс маловероятные кандидатуры?
Конечно. Старик прикован к постели, и к тому же у него совсем никаких мотивов.
О генерале я даже не подумал.
Кид староват для такого темпа и недостаточно силен.
Возможно, хотя нападать исподтишка и врасплох обычное дело для убийцы, а на это способен и пожилой человек.
Пожалуй. Дальше Уэйн хочет жениться на деньгах. И кто же остается?
Чейн.
Жирный, отталкивающий субъект. Я с первого взгляда почувствовал к нему неприязнь.
И дочка. И возможно, кто-то со стороны. Не говоря уж о тех, кто просто покинул дом, а не пал от руки убийцы.
Подожди-ка, о чем ты?
Предположим, Снэйк Брэдон вызвал трех. Где еще один? Кто он такой? Что было написано об этих людях в завещании?
Я не помнил. Одного вычеркнули. Это я слышал. Но если кому-то полагалась часть наследства, даже если он сейчас отсутствовал и все думали, что он ушел насовсем или умер, у него были веские причины и удобная позиция, чтобы совершить эти злодеяния, а потом вернуться как ни в чем не бывало.
Кто бы ни убил Хокеса, он направлялся к дому.
Ты потерял след.
Верно.
Если это сделал кто-то не живущий в доме, значит он не знает, что генерал сжег завещание.
И продолжает свое черное дело.
Опять же верно.
Кто-то пытался зарубить меня.
Но это могло быть связано с другими преступлениями.
Морли, отстань, у меня и так уже крыша едет от этой чертовщины.
Он взглянул на меня и криво усмехнулся:
Точно, рожа у тебя преглупая.
Я толкусь на месте и тороплю события. Когда нехорошие мальчики нервничают они делают ошибки и сами себя выдают.
Морли хихикнул:
Сообразительный ты парень, Гаррет. Что, если преступником был Тайлер?
Запросто.
Кстати, кухарка. Она торчит здесь четыреста лет, и ей вполне могло прийти на ум, что генеральское семейство обязано выделить ей кусок пожирней, чем старик собирался ей дать.
Что ж, может быть. Тролли это другая раса, и голова у них устроена по-другому. Если кто-нибудь мешает троллю, он просто сметает неосторожного со своего пути.
Кухарку видели в доме, когда был убит Хокес. Кроме того, даже если лошадь не свалилась под ее весом, следы были бы в метр глубиной.
Но может, она травит старика?
Я пожал плечами:
Средства и возможность у нее есть, но я не улавливаю смысла. Она вырастила генерала, я сказал бы, что она по-своему привязана к нему.
Ты прав, фыркнул Морли. Этак мы ни к чему не придем. Ложись-ка баиньки, а я пойду поброжу.
В спальню не заходи, предупредил я. Там ловушка: топор для незваных гостей.
Я решил улечься на перине. Пол гардеробной чересчур жесткий. Может, потом переберусь.
Морли кивнул. На лице его мелькнула улыбка.
Пусть лучше к тебе наведается хорошенькая девчушка. Так куда интереснее.
Что верно, то верно.
22
Кто-то настойчиво стучал в дверь. Мне казалось, я не спал просто задумался, однако за окном уже рассвело. Проклиная пришельца, я перевернулся на другой бок: не выношу, когда меня будят. Но проснулся.
Я продрал глаза, потянулся, как старая легавая, и подскочил, будто мне в задницу булавку воткнули. Я увидел нечто невозможное, немыслимое.
Загадочно улыбаясь, в спальню вплыла блондинка. Я выпучил глаза, не в силах произнести ни слова.
Она присела на краешек кровати, посмотрела на меня. Спокойно так вошла и села ничего с ней не случилось. Я поднял глаза мое защитное приспособление на месте тяжеленный топор готов упасть на голову любому, кто попадется в ловушку, и залить кровью полкомнаты. Да, топор наготове, а толку чуть: она открыла дверь, но устройство не сработало.
По спине у меня побежали мурашки. А если бы это была не моя прелестная и загадочная поклонница, а кто-нибудь, преследующий несколько иные цели? Я вообразил себя зарезанным в собственной постели, похожим на наколотого на булавку жука.
Пока я боролся с неприятными видениями и выкарабкивался из постели, блондинка исчезла, не воспользовавшись, однако, дверью в коридор, в которую не переставал барабанить какой-то невежа. Он прямо-таки вывел меня из себя.
Я собрался с духом, прихватил палку и пошел взглянуть, кто беспокоит меня в неурочный час не важно, сколько сейчас времени на самом деле.
Я собрался с духом, прихватил палку и пошел взглянуть, кто беспокоит меня в неурочный час не важно, сколько сейчас времени на самом деле.
Деллвуд! На этот раз что стряслось?
Ничего, сэр. Но сегодня утром вы собирались к генералу, сэр.
Да. Извиняюсь. Так разоспался, все на свете позабыл и остался без завтрака. Черт побери. Ладно, все равно надо садиться на диету. Дайте мне десять минут привести себя в порядок.
Вояка с недоверием взглянул на меня видно, сомневался, что я управлюсь меньше чем за год.
Да, сэр. Я встречу вас там, сэр.
Прекрасно.
Стареешь, Гаррет. Лишь через полчаса я через верхний этаж прошел к генералу.
Я недоумевал, куда подевалась блондинка. Недоумевал, куда подевался Морли и почему я до сих пор не убрался восвояси. Здешняя публика мне не по зубам. Как бы то ни было, я не собираюсь жертвовать жизнью за истину и справедливость. Слинять бы отсюда, а через годик вернуться и посмотреть, как обстоят дела.
Словом, настроение у меня было приподнятое.
Деллвуд ждал в коридоре перед генеральской дверью. Он впустил меня. Повторился обычный ритуал. Деллвуд вышел. Кид подбросил дров в камин, так что в комнате стало невыносимо жарко, и удалился вслед за Деллвудом. Я вспотел. Генерал пригласил меня садиться. Я сел.
Деллвуд ввел вас в курс дела?
Вы о ночных событиях? Я осведомлен. Как вы думаете, что происходит? И почему?
Как ни странно, кое-какие соображения у меня есть.
Я рассказал ему о предложении Снэйка, об условленной встрече и как я нашел его.
Деллвуд предположил, что шнурок взят из вашего кабинета.
Шнурок душителей? Да. У меня есть такой, достался в наследство от отца. Он имел дело с этой сектой в начале века, когда был молоденьким лейтенантом. Его направили бороться с пиратами, они тогда совсем обнаглели. В шайке одного зарвавшегося бандюги как раз были убийцы-душители. Шнурок валялся там вместе с хлыстами.
Я проверил.
Теперь его там нет.
Я ни капельки не удивился, генерал тоже.
Кто мог взять его?
Кто угодно и в любое время: я много лет не прикасался к этому хламу.
Кто знал о его существовании?
Все слышали мои байки об отцовских приключениях. И о приключениях других Стэнтноров. После смерти сына я ничего не жду от будущего и утешаюсь воспоминаниями о славных делах прошлого.
Я понимаю вас, сэр.
Старик просиял:
Вы служили под его началом?
Осторожно, Гаррет. Не давай заговорить себе зубы.
Нет, сэр. Но от ребят слышал о нем много хорошего. Это чего-нибудь да стоит.
Особенно учитывая, как солдаты обычно отзываются об офицерах.
Да, да.
Душой он был уже в другом времени более счастливом, во всяком случае теперь оно казалось счастливым: так уж у нас мозги устроены перекраивают историю, как им вздумается. Внезапно он очнулся. Видимо, прошлое было усыпано не только розами.
Кошмарная ночь. Расскажите мне об этих мертвецах.
Я изложил ему свою теорию, что их вызвал Снэйк.
Возможно, сказал он. Весьма вероятно. Колдуны и не на такое способны. Чернявка-Невидимка, была такая подлая ведьма, забавлялась тем, что вооружала необученных солдатиков и ждала, что из этого выйдет.
Имя колдуньи ничего для меня не значило, я знал только, что теперь ее диковинный псевдоним взяла себе другая ведьма. По-настоящему ее зовут, кажется, Генриетта Слэдж.
Что-нибудь конкретное вы можете доложить мне, мистер Гаррет?
Пока нет.
Есть подозреваемый?
Нет, сэр. Все подозреваемые. Мне не удается разобраться в ситуации. Я еще недостаточно хорошо знаю людей.
Он взглянул на меня, словно хотел сказать, что надо жить по военному девизу: с трудностями справляемся, не сходя с места, с невозможным через минуту.
Что намерены делать теперь?
Осмотреться получше. Беседовать с людьми, пока не приду к определенным выводам. Надо вытрясти из них правду. Ночью мне пришло в голову, что убийцей может оказаться один из покинувших дом. Видимо, он намерен как ни в чем не бывало вернуться к чтению завещания.
Нет. Все, кто последовал за мной после ухода в отставку, подписали соглашение. Долю в наследстве имеют лишь оставшиеся в поместье.
Я потерял всякое уважение к старику. Он подкупил их, связал договором, чтобы не остаться в одиночестве. Он вовсе не был филантропом, он был всего лишь жалким эгоистом. Внушительная внешность лишь маска, за ней скрывается некто весьма неприглядный.
Я потерял всякое уважение к старику. Он подкупил их, связал договором, чтобы не остаться в одиночестве. Он вовсе не был филантропом, он был всего лишь жалким эгоистом. Внушительная внешность лишь маска, за ней скрывается некто весьма неприглядный.
Я не стал бы называть это прозрением, но интуиция не обманывала меня. Передо мной сидел низкий старикашка, искусно прячущий свою подлинную сущность.
Я взглянул на него повнимательней. Цвет лица сегодня утром опять скверный. Улучшение прошло, старик снова на прямой дорожке в ад.
Не твое дело судить его, Гаррет, одернул я себя.
Но потом напомнил себе, что именно этим, восстановлением справедливости, я и занят в данный момент.
Кто-то постучал в дверь. Я так и не успел решить, имею ли право осуждать генерала, а он, видимо, собирался оправдываться.