Американцы были не единственными, кто решил прекратить добычу редких металлов в своей стране. Французы в свое время поступили точно так же.
Воздушные шары, приключения и редкоземельные металлы: сага о компании Rhône-Poulenc
Когда-то Франция являлась лидером по добыче ресурсов, необходимых для успешного свершения третьей промышленной революции. Чтобы рассказать об этом славном периоде ее истории, нам надо будет вспомнить программу передач французского телевидения 1980-х годов. Тогда в субботу вечером вся семья собиралась перед телеэкраном, чтобы посмотреть передачу «Ушуайя», ведущим которой был Николя Юло (Nicolas Hulot). В ней показывали всякие экзотические народы, диких животных, полеты на воздушных шарах над разными затерянными уголками нашей планеты Телеканал TF1 дарил французам мечту а точнее говоря, продавал. Так как во время трансляции передачи внизу экрана можно было увидеть логотип ее официального спонсора французской химико-фармацевтической компании Rhône-Poulenc, сопровождаемый слоганом: «Добро пожаловать в мир приключений и достижений человека!»
До того как ее химический департамент в 1998 году был переименован в Rhodia, а в 2011-м объединился с бельгийской группой Solvay, компания Rhône-Poulenc являлась одним из двух крупнейших производителей редких металлов в мире[160]. В 1980-х годах ее завод в Ла-Рошели (департамент Приморская Шаранта) очищал 810 тонн редкоземельных металлов в год, что составляло половину от их мирового производства. Не будет преувеличением сказать, что Франция тем самым активно участвовала в развитии энергетической и электронной отраслей промышленности в преддверии перехода на новые возобновляемые источники энергии. Французы располагали передовыми химическими технологиями, и бизнес у компании шел неплохо. До такой степени, что французские спецслужбы следили за всеми посетителями завода в Ла-Рошели, видя в каждом прибывшем с визитом русском или китайском партнере потенциального шпиона.
Территория этого завода раскинулась на сорока гектарах в западной части города, на берегу океана. Там до сих пор велось производство, и у нас была возможность беспрепятственно посетить его. В огромных помещениях завода редкие металлы сперва отделялись друг от друга, затем прокаливались в высокотемпературных печах, образуя при этом порошкообразные оксиды, которые тут же упаковывали для дальнейшей продажи. Пакеты с драгоценным церием, диспрозием, неодимом или тербием складировались на гигантских стеллажах. Тут же находилась лаборатория, занимавшаяся научными исследованиями и разработками. Но золотые годы этого предприятия остались в 1980-х годах.
Мы с вами теперь прекрасно знаем, что добыча и очистка редких металлов причиняет значительный вред окружающей среде. Поскольку в природе они обычно встречаются совместно с радиоактивными элементами, такими как торий и уран. Вот и на заводе в Ла-Рошели при их отделении друг от друга выделялся радон. Он представляет собой газ, который сам по себе обладает невысоким уровнем радиоактивности, и бывшие сотрудники предприятия утверждали, что никто из них никогда не имел проблем со здоровьем из-за того, что вдыхал его частицы. При этом еще один бывший работник Rhône-Poulenc заявил нам, что «не существует руды редкоземельных металлов, которая не была бы радиоактивной[161]».
Десятки тонн урана, получаемого ежегодно в процессе очистки редких металлов, продавались энергетической компании Electricité de France, которая использовала его в качестве топлива для своих атомных электростанций. Торий же просто складировался на заводе, и к настоящему времени его накопилось уже несколько тысяч тонн. Возможно, когда-нибудь его можно будет использовать в качестве топлива для более современных атомных электростанций, которые будут меньше загрязнять атмосферу. Что же касается жидких отходов, полученных во время разделения металлов, то они проходили процесс очистки и сбрасывались в море через отводящий канал, расположенный на территории Нового порта, рядом с бухтой Ла-Рошель[162]. В этих сточных водах содержалось множество вредных веществ, таких как остатки железа, циркония, алюминия, магния и диоксида кремния, и в 1980-е годы часто случалось так, что эти жидкие отходы «случайно» выливались прямо в море, минуя очистную станцию.
Были ли они заражены радиоактивным торием? Один бывший сотрудник Rhône-Poulenc утверждает, что нет: торий отделялся еще до слива сточных вод, и он никак не мог попасть в них. Если эти жидкие отходы и были радиоактивными, то только из-за радия продукта распада тория и урана. Мы должны признать, что компания прилагала значительные усилия, чтобы уменьшить ущерб, который наносила природе ее деятельность. Тем не менее различные экологические организации утверждали обратное, сообщая о десяти тысячах тонн радиоактивных отходов, сброшенных предприятием в океан начиная с 1947 года.
В 1985 году местные власти решили ужесточить экологические нормы и запретили Rhône-Poulenc сливать сточные воды в море, так как во время прилива отводящий канал на территории Нового порта не погружался в воду на достаточную глубину. В результате жидкие отходы не оседали на дне, а уносились течением на большие расстояния. Кроме того, власти установили предельно допустимый уровень загрязнения сточных вод. Но это не помешало Независимой информационно-исследовательской комиссии по радиоактивности (CRIIRAD) провести в 1987 году ряд проверок предприятия по просьбе Ассоциации «зеленых» региона Пуату-Шаранта. Несмотря на официальные отчеты, комиссия установила, что жидкие отходы сливались в море во время прилива и отлива. Пробы воды, взятые в непосредственной близости от отводящего канала, подтвердили «присутствие в ней посторонних веществ, а также повышенное содержание тория и продуктов его распада», как указала Ассоциация в своем письме, адресованном мэру Ла-Рошели Мишелю Крепо (Michel Crépeau). Радиоактивный фон рядом с отводящим каналом превышал норму в сто раз. «Это было действительно очень опасно[163]», прокомментировал в разговоре с нами эту ситуацию один инженер CRIIRAD.
В общем, здесь было из-за чего беспокоить региональные власти. В Ла-Рошели «все знали об этом повышенном уровне радиации, начиная с мэра Мишеля Крепо. Местная пресса регулярно писала об этом, но ничего не происходило[164]», отметила журналистка Элен Криэ (Hélène Crié), которая в 1980-е годы освещала эти события в газете Libération[165]. «Сообщения о высокой радиации в Ла-Рошели периодически появляются в прессе. Если так будет продолжаться и дальше, то вскоре этой проблемой займутся международные экологические организации[166]», предупреждал профессор Пьер Пеллерен (Pierre Pellerin), директор Центральной службы защиты от радиоактивного излучения при министерстве здравоохранения Франции. Однако заявления профессора Пеллерена следует приводить с осторожностью, так как позднее этого ученого обвиняли в преуменьшении опасности для европейских стран радиоактивного облака, появившегося после чернобыльской катастрофы[167].
В 1980-е годы французы относились к экологическим проблемам совсем не так, как сейчас. Тем не менее жители Ла-Рошели начали выражать свою обеспокоенность этой ситуацией. Газета Libération писала: «Тренеры детской школы виндсерфинга, находившейся поблизости от этого отводящего канала, волновались: А что будет, если дети случайно наглотаются этой воды или увязнут в зараженных водорослях? И насколько чиста вода в остальной части бухты? Из-за морских течений каждой капле воды, попавшей в бухту Ла-Рошель, понадобится три недели, чтобы выйти из нее[168]». Вскоре в городе сформировались комитеты по защите окружающей среды, и на их заседаниях можно было услышать такие высказывания: «Завод Rhône-Poulenc это настоящая атомная электростанция!» или «А если у них там что-нибудь рванет?»[169].
Местный депутат Жан-Ив Ле Део (Jean-Yves Le Déaut) вспоминал, что он однажды специально приехал в Ла-Рошель, чтобы взглянуть на эту ситуацию своими глазами и встретил там триста демонстрантов с мегафоном наперевес. «Я поговорил с ними, и один мужчина сказал мне: Понимаете, господин депутат, мы спокойно жили здесь, а теперь мы подвергаемся радиоактивному воздействию. Люди начинают бояться[170]». Было очевидно, что «давление прессы на репутацию компании становилось довольно сильным, вспоминает Жан-Поль Тонье, бывший главный инженер Rhône-Poulenc и Rhodia Terres Rares. Руководство всерьез думало о том, чтобы остановить производство Завод в Ла-Рошели даже планировалось закрыть из-за этих проблем[171]».
С 1986 по 1998 годы Rhône-Poulenc возглавлял Жан-Рене Фурту (Jean-René Fourtou). В 1994 году он решил радикально изменить стратегию компании и объявил: «Я больше не хочу слышать о повышенной радиации в Ла-Рошели. Делайте что хотите, но производство должно стать безопасным[172]». Руководство Rhône-Poulenc наконец признало наличие проблемы и задалось вопросом, могут ли иностранные партнеры помочь ей с безвредной очисткой редких металлов. Поэтому в один прекрасный день компания обратилась к норвежцам, индийцам и китайцам.
Была ли компания Rhône-Poulenc действительно виновата в том, что повышенная радиация в Ла-Рошели обнаружилась только через какое-то время, или ее сотрудники были реально не в курсе? Или местные жители, не очень знакомые с проблемами радиоактивности, излишне драматизировали риски, которым они подвергались? Ну а власти не покрывали ли они Rhône-Poulenc, пытаясь скрыть некоторую информацию? Безусловно, свою долю ответственности несли и те, и другие, и третьи. Но в конце концов другие страны согласились помочь Франции. «Норвежцы, к которым мы обратились в начале 1990-х годов, предложили нам свое сырье по достаточно высоким ценам, вспоминает Жан-Поль Тонье. Мы рассчитывали на них, но в итоге нам пришлось отказаться от их услуг, так как китайцы сделали нам более выгодное предложение, от которого мы не смогли отказаться».
Приобретая китайское сырье по заниженной стоимости, французская компания, разумеется, получала бо́льшую прибыль. Кроме того, таким образом она привлекала новых клиентов, которым тоже было выгодно покупать очищенные редкоземельные металлы по более низкой цене. Зачем придумывать что-то еще? Именно это нам пытался объяснить Жан-Ив Дюмуссо, который в то время являлся коммерческим директором американской химической компании Cytec: «Китайские редкоземы стоили на 25 % дешевле, чем у всех конкурентов! Это касалось всех товаров из Китая от электроники до джинсов Мне жаль вас расстраивать, но это закон бизнеса[173]».
Приобретая китайское сырье по заниженной стоимости, французская компания, разумеется, получала бо́льшую прибыль. Кроме того, таким образом она привлекала новых клиентов, которым тоже было выгодно покупать очищенные редкоземельные металлы по более низкой цене. Зачем придумывать что-то еще? Именно это нам пытался объяснить Жан-Ив Дюмуссо, который в то время являлся коммерческим директором американской химической компании Cytec: «Китайские редкоземы стоили на 25 % дешевле, чем у всех конкурентов! Это касалось всех товаров из Китая от электроники до джинсов Мне жаль вас расстраивать, но это закон бизнеса[173]».