В итоге получилось так, что Китай, производя в год более ста тысяч тонн редких металлов, стал монополистом на этом рынке. Ну а условия, в которых они добывались, никого особо не волновали: «При очистке редкоземов не соблюдались ни санитарные нормы, ни техника безопасности. На предприятиях по их производству рабочие осуществляли опаснейший процесс высокотемпературного электролиза без касок, в одних шортах и шлепанцах! Там творилось черт знает что![174]» рассказывал Жан-Ив Дюмуссо. Проще говоря, по словам другого эксперта, «нам все это, конечно, не нравилось, но за такие низкие цены мы были готовы простить китайцам все».
Новое устройство мира
Рассказывая об истории компании Rhône-Poulenc, нельзя не упомянуть о том, что, по мнению многих специалистов, законы ведения бизнеса в современном мире зачастую находятся за рамками нашего понимания. Тем не менее этот хаос все-таки возможно упорядочить, проследив за тем, какие государства выстраивают между собой торговые отношения. Например, существуют страны Севера и Юга, Западной и Восточной Европы (когда-то разделенные железным занавесом), цивилизованные и развивающиеся, страны Запада и Востока, демократическая «старая добрая Европа», противопоставляемая просыпающемуся «новому миру», и так далее. Но очевидно существует еще более явное и четкое разделение, появившееся тридцать лет назад и показывающее наш мир таким, какой он есть на сегодняшний день. Он больше не следует решениям Венского конгресса, Версальскому договору или Ялтинской конференции. Говоря упрощенным языком, современный рынок теперь живет по закону сотрудничества Китая и стран Запада.
Впервые эта мысль была официально озвучена в знаменитом «меморандуме Саммерса», написанном в 1991 году Ларри Саммерсом (Larry Summers) главным экономистом Всемирного банка. В этом внутреннем документе Саммерс заявил, что развитые государства предпочитают переносить свое вредное производство в более отсталые, в особенности «в африканские страны с низкой плотностью населения, которым настолько нужны деньги, что они согласны смириться с загрязнением своей природы». «Это суровый закон экономики[175]», отмечал он. Вынужденный объясняться после того, как текст этого меморандума просочился в прессу, Саммерс извинился за свои излишне резкие суждения. Тем не менее, он оказался абсолютно прав: западные страны решили минимизировать свои риски, понемногу сворачивая вредное производство у себя и перенося его в бедные страны[176].
Возьмем к примеру регламент Евросоюза, направленный на снижение вреда для здоровья человека от более чем тридцати тысяч химических веществ, содержащихся в потребительских товарах (REACH)[177]. Этот документ стал огромным шагом вперед, поспособствовав улучшению качества жизни 500 миллионов жителей Европы в частности тех из них, кто работал на вредном производстве. Но этот свод экологических требований в то же время повлиял на деятельность европейских производителей, вынужденных прекратить выпуск многочисленных товаров, в которых содержались запрещенные теперь химические вещества[178]. Их предсказуемо стали производить в Китае и продавать в Европу.
То же самое произошло и с «зелеными» технологиями. За два последних десятилетия XX века Китай и страны Запада прекрасно распределили задачи по будущему переходу на возобновляемые источники энергии: первый согласился загрязнять свою природу в процессе производства компонентов «зеленых» технологий, а вторые, приобретая их, могли хвастаться тем, что они соблюдают международные экологические нормы. Другими словами, мир разделился именно так, как предсказывал Ларри Саммерс: на «грязных» и «притворяющихся чистыми».
История шахты Маунтин Пасс и завода в Ля-Рошели продемонстрировала нам, что, переводя производство в Китай, страны Запада просто перенесли загрязнение окружающей среды в другое место[179]. Мы сознательно создали систему, позволяющую нам переносить вредные отходы производства как можно дальше и китайцы, будучи не такими брезгливыми, как мы, с радостью приняли эти правила игры. «Мы можем только поблагодарить их за то, что они согласились нанести своей природе такой колоссальный ущерб, и все это ради того, чтобы производить редкоземы за нас!» великодушно признался один из канадских предпринимателей, работающий в сфере производства редкоземельных металлов[180].
Бессмысленно отрицать, что все это затевалось ради денег: западные страны целенаправленно создавали данную систему, затем подстроили под нее свою экономику и заработали на этом внушительные капиталы. Глобализация рынка редких металлов позволила обогатиться многим. Однако теперь китайцы начали пересматривать свою роль в этом процессе. Пожалуй, наиболее полно эту новую точку зрения выразил один китайский профессор: «Нас хвалят за то, что мы приняли новый мировой порядок и согласились играть по правилам Запада. Но при этом наша природа сильно пострадала. Если я попытаюсь оценить эту ситуацию с точки зрения соотношения затрат и выгод, то окажется, что мы выиграли не так уж и много[181]». Выполняя условия этого неписаного соглашения, китайцы буквально отчистили до блеска добытую руду редких металлов. Предоставив Китаю всю грязную работу, страны Запада смогли сделать вид, что новые «зеленые» и электронные технологии являются по-настоящему экологичными. Эта операция стала самым хитрым «зеленым пиаром» в истории.
Разумеется, западные производители закрывали глаза на то, что творилось в Китае. «Им было наплевать на то, в каких условиях осуществляется добыча и очистка руды, объяснил нам один французский предприниматель. Единственное, что их интересовало как приобрести эти металлы по максимально низкой цене». Их совершенно не волновали настоящие человеческие драмы, разыгрывавшиеся за кулисами этой энергетической революции. Например, в недавнем годовом отчете американской компании Apple основного потребителя редких металлов вообще не содержатся слова «редкоземы», «руда» и «металлы»[182]. Что же касается Tesla мирового лидера по производству электромобилей то в отчетах этой компании слово «металл» присутствует всего пару раз, а редкоземы, которыми начинены ее машины, вообще нигде не упоминаются[183].
Изменить данную ситуацию вполне могут пользователи. Именно они, выбирая, приобретать ли им тот или иной продукт или отказаться от него, способны менять свои приоритеты и тем самым влиять на рынок. А между тем мы не испытываем недостатка в информации о том, что современные электронные приборы оказывают негативное влияние на окружающую среду: этой проблеме посвящено множество документальных фильмов, не говоря уже о различных общественных организациях, которые кричат об этом каждый день[184]. Так и пользователям следовало бы оказывать давление на производителей, чтобы их продукты стали более экологичными, как, например, перерабатываемые смартфоны марки Fairphone[185]. Наконец, будучи избирателями, они могли бы повлиять на свои органы власти, чтобы те запретили производителям регулярно выпускать новые модели гаджетов, заставляя пользователей выбрасывать старые. Но, к сожалению, всем все равно, так как обладание самым модным смартфоном для нас важнее, чем чистота планеты, на которой мы живем. Тем не менее у нас все-таки есть определенная надежда: начиная с 2015 года «закон Хамона» обязывает производителей информировать клиентов о наличии запчастей к приобретенным ими электронным приборам. Кроме того, в последние годы появилось множество гражданских инициатив, призывающих пользователей не выбрасывать устаревшие гаджеты, а обновлять их.
Сейчас европейцы и американцы активно соревнуются друг с другом в заботе об окружающей среде. Первые недавно приняли амбициозный климато-энергетический план до 2030 года[186], а вторые в 2017 году снизили до рекордных значений свои выбросы углекислого газа[187]. Посудите сами смогли бы Европа и США выполнить этот план, если бы все вредные производства находились на их территории? Конечно, нет! Они решили перенести ответственность за уничтожение природы на развивающиеся страны, и кажется, так будет продолжаться еще долго[188]. В связи с этим позволим себе вопрос: имеют ли страны Запада законное право вести переговоры по предотвращению глобального потепления? Может быть, конференция COP 21 вместо Парижа должна была состояться в Пекине, Астане или столице Конго Киншасе? Достойны ли мы того, чтобы заявлять вслед за президентом Макроном: «Вернем величие нашей планете»?
Сейчас европейцы и американцы активно соревнуются друг с другом в заботе об окружающей среде. Первые недавно приняли амбициозный климато-энергетический план до 2030 года[186], а вторые в 2017 году снизили до рекордных значений свои выбросы углекислого газа[187]. Посудите сами смогли бы Европа и США выполнить этот план, если бы все вредные производства находились на их территории? Конечно, нет! Они решили перенести ответственность за уничтожение природы на развивающиеся страны, и кажется, так будет продолжаться еще долго[188]. В связи с этим позволим себе вопрос: имеют ли страны Запада законное право вести переговоры по предотвращению глобального потепления? Может быть, конференция COP 21 вместо Парижа должна была состояться в Пекине, Астане или столице Конго Киншасе? Достойны ли мы того, чтобы заявлять вслед за президентом Макроном: «Вернем величие нашей планете»?
На самом деле мы ведем себя как те компании, которые бодро рапортуют акционерам о головокружительном годовом обороте, при этом умалчивая об огромных долгах, записанных на тайный карибский филиал. Все эти «неучтенные» операции в конце концов могут привести к финансовым махинациям и многие руководители предприятий уже были осуждены за это. Таким же образом мы гордимся нашими новыми законами, направленными на улучшение экологической ситуации, но при этом отвозим использованную технику в отсталые африканские страны, где токсичные свалки загрязняют окружающую среду, а также отправляем наши радиоактивные отходы в сибирскую тайгу и переводим производство редких металлов на Восток.
Другими словами, мы упорно стараемся выдать наши проблемы за успехи.
Иллюзия новой эры изобилия
Возникновению такой ситуации во многом способствовали события 1990-х годов. В начале этого десятилетия Джордж Буш-старший (George Bush Sr) и Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher) ввели в обиход выражение «плоды мирной политики»: сокращение расходов на вооружение, вызванное окончанием холодной войны, должно было положить начало новой эре мира и экономического процветания. Все мы прекрасно помним атмосферу свободы и оптимизма, которая господствовала в те годы. После затяжной гонки вооружений настало время разоружаться[189]. Более того, те страны, которые предвидели будущие вооруженные конфликты и хранили у себя стратегические запасы редких металлов, необходимых для создания оружия, теперь не знали, что с ними делать.