Идиллическая картинка визита в октябре 2011 делегации из одиннадцати бизнесменов всех национальностей. По приглашению китайских властей они участвовали в международной конференции по редкоземам. Очевидно, что китайцы хотели очаровать своих гостей: членов делегации поселили в шикарный отель в центре города посреди зеленого парка. Даже небо, казалось, по этому случаю освободилось от облаков
В конференц-зале Сун Йонг Же (Sun Yong Ge), важный китайский чиновник, руководитель Зоны экономического развития Баоту, с энтузиазмом провозгласил: «Баоту это столица редкоземов! Мы приветствуем представителей высокотехнологичных отраслей, так как мы можем предоставить им практически любые руды, в которых они нуждаются».
На самом деле город сделал технологии краеугольным камнем своего развития. Его центробежная сила это близость месторождений редкоземельных металлов, которые Китай может поставлять сколько угодно. «Мы не хотим быть простыми поставщиками сырья, но хотим поставлять хорошо обработанную продукцию».
Впечатленные или принужденные возможностью поставок руд, многочисленные иностранные промышленники уже собрались в свободной зоне площадью 120 квадратных километров, раскинувшейся на окраине города. Их присутствие подтверждается цифрами: по словам Сун Йонг Же, Баоту каждый год производит 30 000 тонн редкоземельных магнитов, или треть от того, что производится во всем мире. Делегацию пригласили посетить предприятия по изготовлению магнитов, но журналистов попросили остаться у дверей. Мы передали маленькую камеру Жан-Иву Дюмуссо, который скоро принес с собой изображения, подтверждающие демонстрацию силы. «Это был завод магнитов, тех самых, которые находятся в ваших айфонах и айпадах! сообщил он, показывая видео. Китайцы потратили огромные деньги, чтобы получить эти технологии, скопированные с секретных европейских ноу-хау[272]». Организуя перенос заводов по производству магнитов, китайцы естественно ускорили перенос в свободную зону Баоту всех этапов производства, то есть всю промышленность пользователей магнитов. «Теперь они перешли к созданию электромобилей, люминофоров и турбин для ветровых электростанций. Вся эта технологическая цепочка уже переместилась!» утверждает наш свидетель. Сюда стоит добавить всякую всячину вроде «десяти тысяч тонн материалов для шлифовки, тысячи тонн сырья для катализаторов и трехсот тонн люминесцентных материалов» о которых гордо рассказал Сун Йонг Же.
Впечатленные или принужденные возможностью поставок руд, многочисленные иностранные промышленники уже собрались в свободной зоне площадью 120 квадратных километров, раскинувшейся на окраине города. Их присутствие подтверждается цифрами: по словам Сун Йонг Же, Баоту каждый год производит 30 000 тонн редкоземельных магнитов, или треть от того, что производится во всем мире. Делегацию пригласили посетить предприятия по изготовлению магнитов, но журналистов попросили остаться у дверей. Мы передали маленькую камеру Жан-Иву Дюмуссо, который скоро принес с собой изображения, подтверждающие демонстрацию силы. «Это был завод магнитов, тех самых, которые находятся в ваших айфонах и айпадах! сообщил он, показывая видео. Китайцы потратили огромные деньги, чтобы получить эти технологии, скопированные с секретных европейских ноу-хау[272]». Организуя перенос заводов по производству магнитов, китайцы естественно ускорили перенос в свободную зону Баоту всех этапов производства, то есть всю промышленность пользователей магнитов. «Теперь они перешли к созданию электромобилей, люминофоров и турбин для ветровых электростанций. Вся эта технологическая цепочка уже переместилась!» утверждает наш свидетель. Сюда стоит добавить всякую всячину вроде «десяти тысяч тонн материалов для шлифовки, тысячи тонн сырья для катализаторов и трехсот тонн люминесцентных материалов» о которых гордо рассказал Сун Йонг Же.
С этих пор Баоту больше не заурядная горнодобывающая зона; китайцы предпочитают называть его «Кремниевой долиной редкоземов». Город насчитывает более трех тысяч предприятий, пятьдесят из которых принадлежат иностранному капиталу[273] заводов высокотехнологичного оборудования, где заняты сотни тысяч рабочих, имеющих около 4,5 миллиона евро ежегодного дохода. При таком темпе, как хвастливо сообщил Сун Йонг Же, «лет через двенадцать уровень жизни здесь будет такой же, как во Франции»[274].
Когда три десятилетия назад Китай решил взять на себя ответственность за «нефть XXI века», у него не было слабеющих предприятий, не желающих осваивать высокие технологии, скорее, наоборот. Он решил скрестить шпаги с Западом в области ресурсов, которые позволят ему через поколение стремиться к высокотехнологичным цифровым и «зеленым» (green tech) предприятиям. Следовательно, редкие металлы служат не только политике квот, сопровождающих несколько разрозненных эмбарго. Второй этап броска намного более амбициозный. Китай наложил руку на полностью независимые и интегрированные этапы производства, которые включают в себя как отвратительные шахты с чумазыми рабочими, так и ультрасовременные предприятия со сверхдипломированными инженерами. Что может быть более законным? В конце концов, политика Китая по нисходящей цепочке переработки и сбыта во многом заимствует у виноделов Бордо и Бургундии винодельческую стратегию Как сказал об этом австралийский эксперт: «Французы не продают виноград, только вино, не так ли? Ну что ж, а китайцы считают, что редкоземы это почти как ваши виноградники»[275].
Эта стратегия масштабирования не ограничивается только редкоземами. Уже в 1990-е годы ветер беспокойства пронесся сквозь немецкие малые и средние предприятия (знаменитый Mittelstand), специализирующихся на производстве станков. Простые фрезерные станки или центры механической обработки со сверхсвязью, станки, позволяющие автоматизировать задачи на заводах. Постепенно заменяя человека роботами, они позволяют поддерживать конкурентоспособность германского промышленного сектора в такой степени, что сегодня он еще дает 30 % ВВП по ту сторону Рейна[276].
Однако промышленные роботы нуждаются в огромном количестве вольфрама. Это редкоземельный металл, который Китай производит в избытке, но шахты которого существуют также и в других странах мира, являясь гарантией диверсификации поставок для промышленников. На протяжении 1990-х годов китайцы производили свои собственные режущие инструменты: «Какие-то молоты, сверла дерьмовые станки[277]», вспоминает австралийский консультант. Но они и здесь стремились продвинуться вверх по цепочке создания стоимости. И между 1985 и 2004[278] годами они уронили цены на вольфрам. Сделав так, они надеялись, что Запад, озабоченный тем, чтобы обеспечить себя сырьем по лучшей цене, больше не будет пользоваться собственным сырьем и закроет конкурирующие шахты[279]. Можно догадаться, что могло бы быть впоследствии: Поднебесная, ставшая гегемоном в производстве вольфрама, могла бы возобновить свой шантаж относительно сырья и побудить немцев переместить свои предприятия поближе к ресурсам. Китайцы ликвидировали бы их опережение в производстве режущих станков, а затем присвоили бы себе станкостроительный сегмент, опору Mittelstanda. Ограбление века! Но немцы, увидевшие надвигающийся удар, договорились со своими конкурентами, производителями вольфрама, в том числе из России, Австрии и Португалии. «Они предпочли платить за сырье дороже для того, чтобы сохранить альтернативные шахты и не зависеть от китайцев», продолжал австралийский консультант[280]. Но это ничего не изменило. Поднебесная совершила маневр на рынке графита, где она заведомо преобладала. Называемый также «самым чистым из углей», графит это также минерал, из которого производится графен. А графен это нановещество, в миллион раз тоньше волоса, но в двести раз прочнее стали, которое открыли физики Андрэ Гейм и Константин Новоселов, удостоившиеся Нобелевской премии в 2010 году[281]. Однако Китай, поняв гигантские возможности рынка и то, что этот ресурс вот-вот будет востребован, «продолжил подобную же стратегию развития всей цепочки производства продукции», как объяснила Вивиан Ву. Китайская торговая политика уже включила в действие обложение налогом и квоты на экспорт, с привилегией на внутреннем рынке[282]. Американцы настолько осознали опасность, что в 2016 году представили в ВТО новую жалобу, обвиняя Пекин в «причинении ущерба американским производителям подъемом цены для промышленников, расположенных вне Китая, и понижением цены для китайских производителей на те же самые материалы[283]».
Мотив понятен. Отныне он воспевает молибден и германий, как объясняет один журналист, встреченный нами в Пекине[284] Другие ждут таких же действий касательно лития и кобальта[285]. «Посмотрите также на железо, алюминий, цемент и даже на продукты нефтехимии, встревоженно объяснил нам немецкий промышленник. По всем ресурсам вы увидите ту же самую политику[286]». В Китае говорят даже о проведении идентичной политики относительно композитных материалов сплавов нескольких редких металлов. Что произошло бы, если бы Поднебесная разработала чудесный композитный материал, без которого вскоре остальной мир не смог бы обойтись? Она определенно не стала бы продавать его щедрее, чем остальные свои ресурсы И в дополнение к черному списку критических материалов Европейский союз должен был бы выпустить указатель критических сплавов, поставка которых находится под угрозой[287].
Запад начинает высказываться насчет того, что произошло: тот, кто контролирует руду, контролирует отныне и промышленность[288]. Наша зависимость от Китая, изначально ограниченная ресурсами, распространилась на энергетику и технологии цифрового перехода. «Мы находится в невоенном конфликте? Ответ очевиден да![289]» утверждает американский эксперт по редким металлам. На вопрос, выиграем ли мы его или проиграем, французский горный инженер внезапно отвечает: «Мы сейчас даже не участвуем в нем[290]!»
Логично, что китайская стратегия направлена и на другие горнодобывающие государства мира. Особый случай представляет собой событие в центре острова Ява, в столице Индонезии Джакарте.
Индонезия новый «неподчинившийся»
Если бы какой-нибудь город в мире должен был символизировать дьявольскую метрополию XXI века, это была бы столица огромного архипелага на юго-востоке Азии. Ее не зря называют «Великий Дуриан», проводя параллель с этим зловонным фруктом, употребляемым в пищу индонезийцами, это не город, который вы открываете или посещаете, а то, с чем вы сталкиваетесь. И среди всех ощущений, которые несет в себе этот невыносимый мегаполис с тридцатью миллионами жителей, главным, несомненно, является прикосновение, чему виной влажная жара, насыщающая воздух, бесконечные ливни, обрушивающиеся на этот город из бетона и стекла, трения вашего мототакси в плотном потоке других автомобилей, которые мчатся по главным дорогам