Но я уже понял: они что-то скрывают. Значит, тем меньше причин им доверять.
Ладно, пойдем уже, поторопил Миллард. У нас не так много времени, чтобы тратить его на этого пустозвона.
Крах насмешливо отсалютовал нам, приложив два пальца к виску. А потом по взмаху его руки очередной мешок с пешком поднялся в воздух и поплыл за ним ко входу в министерское здание.
«Так вот каков его странный дар», сказал себе я.
Мастерская механика стояла на задворках Акра, где, как пена на краю ванной, собиралась всякая накипь. На выходе из каждого нового переулка, змеившегося между ветхими домами, Миллард заверял нас, что осталось совсем немного («Буквально за углом!»). Но улицы продолжали сужаться, грязные хибары склонялись над ними под совсем уже немыслимыми углами, а взгляды, которыми провожали нас нормальные обитатели здешних мест, становились все мрачнее и убийственней.
Но я уже понял: они что-то скрывают. Значит, тем меньше причин им доверять.
Ладно, пойдем уже, поторопил Миллард. У нас не так много времени, чтобы тратить его на этого пустозвона.
Крах насмешливо отсалютовал нам, приложив два пальца к виску. А потом по взмаху его руки очередной мешок с пешком поднялся в воздух и поплыл за ним ко входу в министерское здание.
«Так вот каков его странный дар», сказал себе я.
Мастерская механика стояла на задворках Акра, где, как пена на краю ванной, собиралась всякая накипь. На выходе из каждого нового переулка, змеившегося между ветхими домами, Миллард заверял нас, что осталось совсем немного («Буквально за углом!»). Но улицы продолжали сужаться, грязные хибары склонялись над ними под совсем уже немыслимыми углами, а взгляды, которыми провожали нас нормальные обитатели здешних мест, становились все мрачнее и убийственней.
Я уже начал жалеть, что мы улизнули от телохранителей.
Какая-то старая карга прошипела с порога: «Пошли вон, проклятые чужаки!» и плюнула нам вслед, яростно скребя себе голову, кишащую какими-то паразитами. Мы метнулись на другую сторону улицы, а она повернулась и скрылась за дверью подвального убежища.
Господи, чего она так чешется? Ее кто-то кусает? изумилась Нур.
Вши, черви хорошо, если не крысы, сказал Миллард. Не будем судить строго здешних нормальных. С этими кровавыми ливнями и дождями из костей они, должно быть, думают, что настали последние дни.
Может, они и правы, вздохнула Нур.
А я и не знал, что в этом районе странные тоже живут, сказал я, торопясь сменить тему.
Только Клаус, ответил Миллард. Говорит, не любит, когда ему дышат в затылок. Он вообще чудак. Хотя, конечно, кто бы говорил.
Дом механика отыскался, наконец, посреди квартала, который казался вообще безлюдным. На обшарпанной двери висела нацарапанная от руки табличка: «Ремонт часов». Дверь распахнулась прежде, чем кто-то из нас успел постучаться, и в лицо нам уставились оба раструба гигантского двуствольного мушкетона. Его держал наизготовку седой всклокоченный старик.
Чего вам тут понадобилось? Вон отсюда! А не то застрелю!
Не стреляйте! крикнул я, услышав, как Миллард плюхнулся на землю. Мы с Нур подняли руки и попятились.
Это я, Клаус! Это Миллард Наллингс!
ЧЕГО? старик уставился куда-то себе под ноги.
МИЛЛАРД НАЛЛИНГС!
Прищурившись в пустоту, откуда звучал голос Милларда, старик постоял немного и медленно опустил мушкетон.
Вот черт. А чего ты не предупредил меня, что придешь?
Каждое слово он выкрикивал во всю мочь, не закрывая рта даже в паузах. Похоже, старик был совсем туг на ухо.
Потому что последнего попугая, которого я тебе послал, ты застрелил, проорал в ответ Миллард. Это мои друзья, Клаус. Помнишь, я тебе про них говорил?
Клаус кивнул, а потом внезапно вскинул свой мушкетон и с оглушительным грохотом выпалил в воздух, поверх голов. Мы с Нур упали на землю, прикрывая голову руками.
Это чтоб вы там себе чего не удумали! прокричал он пустым окнам по ту сторону улицы. Когда я осмелился приподнять голову, Клаус смотрел на нас с широкой улыбкой бледным, щербатым полумесяцем, выглядывавшим из косматого гнезда окладистой, белоснежной бороды. Не бойтесь, он стреляет только холостыми, сообщил он театральным шепотом и распахнул дверь, приглашая нас в мастерскую.
Я встал и нерешительно заглянул внутрь. В мастерской было темно с порога виднелись только залежи хлама.
Нур тоже приподняла голову, огляделась, не вставая, и прошипела:
Миллард, ты где? Я тебе сейчас уши оборву!
Да ладно вам! Клаус по большей части безопасен, отозвался Миллард уже изнутри дома. Он и опарыша не обидит. Просто он, ну американец старой закалки.
И что это должно означать? Я помог Нур подняться.
А еще он в некотором роде гений, продолжал Миллард, пропустив мой вопрос мимо ушей. Он поддерживал добрую половину калифорнийских петель, оставшихся без имбрин. А потом здешние твари переманили его сюда и заставили на себя работать.
Ну, где вы там? взревел Клаус из недр мастерской. Будете стоять в дверях, пока сюда не налетят все долбаные мухи из Тифозной канавы? Или все-таки зайдете и выпьете со мной виски?
Я возвращаюсь в Дом-над-Канавой, отрезала Нур. Если он работал на тварей, как мы можем ему доверять?
Я возвращаюсь в Дом-над-Канавой, отрезала Нур. Если он работал на тварей, как мы можем ему доверять?
Миллард раздраженно вздохнул, подошел к нам и сказал, понизив голос:
Повторяю еще раз: твари заманили его сюда хитростью и заставили работать силой. Это мне Харон рассказал. Они захватили жену Клауса и держали ее в одной из тюремных петель Панпитликума. Только поэтому он им и помогал. И поселился здесь, чтобы держаться от них как можно дальше. Забился в свою берлогу так глубоко, что и не заметил, как Акр освободили. Только месяц назад узнал, что тварей тут больше нет, представляете? Но он и правда гений. Знали бы вы, как трудно было с ним подружиться! Я таскал ему подарки ну, в основном выпивку, и часами выслушивал его бесконечные байки. Но теперь от него может быть прок. Думаю, он нам поможет, если я смогу его заинтересовать.
Из мастерской донесся звон стаканов, а следом какой-то грохот и отборная брань, которой разразился Клаус.
Ну ладно, ладно, шепотом проговорила Нур. Если ты правда считаешь, что он может починить
Великолепно! пропел Миллард и, выхватив из кармана Нур сломанный экспульсататор, юркнул в мастерскую.
Эй!
Слушай, Клаус, у меня тут такая штука Тебе наверняка будет интересно
Мы с Нур переглянулись, покачав головами. Долго сердиться на Милларда было невозможно, хотя временами он и бесил до невозможности. Мы вошли в полумрак мастерской и захлопнули за собой скрипучую дверь.
Мастерская Клауса выглядела так, словно здесь взорвался какой-то гигантский часовой механизм и разбросал свои внутренности ровным слоем по всем доступным поверхностям. Стулья и столы, весь пол и несколько длинных верстаков были сплошь завалены шестеренками. Впрочем, работающие часы тоже имелись на любой вкус: и высокие напольные, и простенькие стенные, и часы с кукушками, украшенные замысловатой резьбой, и совсем маленькие круглые будильнички. От вездесущего и одуряющего стука раскачивающихся маятников хотелось зажать уши.
Клаус вышел из дальней комнаты с четырьмя разномастными кружками на подносе и одним взмахом могучей ручищи расчистил место на ближайшем к нам верстаке.
Как насчет ржаного виски? Эту партию я сам перегнал!
Не дожидаясь ответа, он всучил нам с Нур по кружке, а третьей стал тыкать в сторону Милларда, пока наш невидимый друг ее не забрал.
Ну что? Skol, sláinte[5], ваше здоровье! гаркнул Клаус, опрокидывая свою кружку в рот. Кружка, взятая Миллардом, поднялась и перевернулась; струйка зеленой жидкости потекла через край, исчезая у него во рту. Нур проглотила свою порцию залпом, закашлялась и посмотрела на нас с таким видом, словно ей дали пощечину. Я осторожно пригубил на вкус было как жидкий огонь и допивать не стал, понадеявшись, что Клаус не обратит на это внимания.
Куда как лучше того пойла, что подают в «Сморщенной голове». А? Клаус обвел нас глазами. А ржавчину с карманных часов как счищает! Любо-дорого, не чета всем этим новомодным растворителям!
От жгучего ручейка спиртного, просочившегося мне в горло, внезапно вспомнился «Тайник священников» тот провонявший алкоголем паб на Кэрнхолме, где когда-то остановились мы с отцом. В голове не укладывалось, что с тех пор не прошло и года! И я еще не был знаком ни с Миллардом, ни с Эммой, ни с мисс Сапсан Я осознал, что мальчишка, которым я был тогда, сейчас для меня совсем чужой. Он остался в другой, ушедшей жизни.
Ну, скажу я вам, это настоящая историческая достопримечательность, сообщил Клаус, разглядывая экспульсататор через увеличительное стекло, которое крепилось к налобнику. С этим стеклом, сквозь которое один глаз казался огромным, он смахивал на какого-то близорукого циклопа. Перевернув прибор, Клаус потыкал в него крохотной отверткой, не толще иглы, и крышка открылась. Действовал механик уверенно: несмотря на крепкую выпивку (а может, наоборот, благодаря ей), руки не дрожали.
Хм-м-м-м-м протянул он, вглядываясь во внутренности прибора. Потрясающе
Он отвел лупу от глаза и повернулся к Милларду:
А ты, часом, не показывал его Перплексусу Аномалусу?
Нет. Перплексуса механические штуки не интересуют. Карты, архивы, дифференциальные уравнения это да, но
Вот и хорошо, кивнул Клаус. У этого типа липкие пальцы. Заметит что-нибудь блестящее пиши пропало. Все себе в гнездо тащит, как сорока. На прошлой неделе зашел ко мне в мастерскую так я после него все проверил. И знаете что? Пропала бедренная кость из моих лучших и самых старых костяных часов!
Выражения лица Милларда я, конечно, не видел, но от него так и веяло недоверием.
Я на все сто уверен, что Перплексус не брал твою кость, но когда увижу его в следующий раз, обязательно спрошу
Договорить ему помешала внезапная какофония, разразившаяся в мастерской: добрая сотня часов пробила одновременно. Мы с Нур зажали уши. А Клаус уже опять впился глазами в экспульсататор и как будто ничего не заметил. Теперь стало понятно, отчего он так плохо слышит. Оглох от своих часов.
Когда снова стало тихо, Клаус спросил:
Вы же в курсе, что эта фигулина уже свое отыграла? Она одноразовая.
Да, мы знаем, сказал Миллард. Но была надежда, что ее можно как-то перезарядить и использовать еще раз.