Живей, живей, живей!
Перед глазами маячила только ее спина да кусок чернильного лунного пейзажа, намалеванный грязью, туманом да почернелыми пнями.
А ведь тут был лес, пронеслось в голове
Мы сбились в плотную цепочку и потрусили за мисс Ястреб почти бегом, быстрее все равно бы не вышло. Местность выдалась на редкость пересеченная ни одного ровного места, нигде. Каждый шаг приходилось вычислять: чуть просчитаешься и на тебе, сломанная лодыжка. Землю усеивали деревянный лом и шрапнель. Нур врезалась в мой рюкзак, когда я, согнувшись в три погибели, лез следом за мисс Ястреб через дырку в очередной колючей проволоке. Пули свистели в воздухе, но если в нас кто-то и целился, они крупно промахивались.
Мы уже одолели примерно с полпути, когда мисс Ястреб предостерегающе подняла здоровую руку.
Стоп, скомандовала она и велела пригнуться.
Все попадали наземь кроме Еноха, который завороженно таращился на что-то сквозь прореху в сплошной дымовой завесе.
Бог ты мой, какую армию мертвецов я мог бы тут поднять
Я схватил его за пояс и повалил в грязь.
Ты чего вытво
Недалеко плюхнулась мина. Взрыв я ощутил как удар по голове; кругом на мгновение стало темно. В ушах гудело. Не успело небо расчиститься от падающей грязи и не успел Енох поблагодарить меня за спасение жизни, как Бронвин уже вздернула нас обоих на ноги, и все снова припустили за мисс Ястреб.
Она то и дело резко и, казалось бы, случайно поворачивала то вправо, то влево, безо всякой видимой причины. А буквально через мгновение после того, как мы убирались с определенного места, воздух там прошивал град пуль или шлепалась мина.
Мисс Ястреб знала все эти опасности назубок, каждое мельчайшее происшествие с точностью до долей секунды. В памяти ее хранились приметы сотен тысяч взаимно переплетающихся событий. Чем дальше мы шли, тем больше меня охватывал какой-то священный ужас перед этой имбриной.
Легкие у меня жгло огнем и от нескончаемого бега, и от скверного воздуха, который, как ни крути, просачивался через неидеальную герметику противогаза: дым, смерть и следы остаточного газа.
Впереди показалась сплошная стена колючей проволоки, а за ней еще траншеи. Немецкий фронт.
Мисс Ястреб привела нас к провалившейся закраине окопа, и мы соскользнули вниз. Она вела себя и двигалась как ни в чем не бывало, почти небрежно, и даже запыхалась не больше, чем на прогулке такой, умеренно бодрым шагом. Зато у меня сердце так и колотилось о ребра: теперь мы были на вражеской территории, и я каждую минуту ожидал, что меня подстрелит какой-нибудь немецкий солдат, на которого мы случайно наткнемся. Но эта часть фронта была населена еще скуднее, чем недавно оставленная британская.
Один раз нам, правда, все же пришлось прятаться: мисс Ястреб затолкала нас в бункер переждать, пока пройдут двое солдат. Еще шагов через пятьдесят вдоль по окопу она внезапно остановилась на развилке.
Эта часть неприятная, но, увы, необходимая, сообщила она через плечо и, подцепив с земли неплохую доску, ровно через пять секунд размахнулась и опустила ее на не защищенный каской череп показавшегося из-за поворота солдата. Жертва рухнула как подкошенная.
Эта часть неприятная, но, увы, необходимая, сообщила она через плечо и, подцепив с земли неплохую доску, ровно через пять секунд размахнулась и опустила ее на не защищенный каской череп показавшегося из-за поворота солдата. Жертва рухнула как подкошенная.
Вот это я называю хорошее шоу, одобрил Гораций.
Вскоре мы выбрались из траншей уже за линией фронта. Мисс Ястреб стащила с головы противогаз и отшвырнула в сторону, остальные последовали ее примеру.
Мы стояли посреди разрушенного города, который она показала нам с вершины холма. Когда-то тут кипела жизнь, а сейчас расстилались одни руины разбомбленные, прочесанные мародерами и почти совершенно обезлюдевшие. Только несколько тощих собак рылись в кучах мусора, и больше ни одной живой души.
Вход в петлю мисс Крачки обнаружился в местном зверинце. Мы вступили на территорию через чудом уцелевшие кованые железные ворота и двинулись прямиком к медвежьей яме Потом вниз, в нее, и вышли через деревянную дверку в боковой стене. Внутри, как всегда, мы ощутили рывок времени и гравитации и очутились на той стороне.
Глава пятнадцатая
Стоило двери приоткрыться, как в образовавшуюся щель тут же просунулась медвежья морда. Все тут же отскочили и впечатались в стену кроме Эддисона и мисс Ястреб, которые спокойно дали себя обнюхать.
Bonjour, Jacques, любезно поздоровалась мисс Ястреб. Jai amené des invités pour rendre visite à ma sœur.[13]
Медведь отступил в глубину и дал нам пройти.
Жак один из сестриных медвегримов, объяснила мисс Ястреб. Охраняет вход в петлю.
Рад познакомиться, сказал Эддисон.
Жак в ответ что-то рыкнул, и Эддисон состроил обиженную морду.
Я вовсе не издеваюсь. Среди самых моих лучших друзей есть медведи.
Жак, ворча, освободил дорогу.
Далеко не все питают к медвегримам такое уважение, как имбрины, проворчала мисс Ястреб. Давайте, живенько. Бомбежки можете не бояться в этой петле вы в полной безопасности.
Мы вылезли из медвежьей ямы к великому удивлению каких-то рабочих, вытаращившихся на нас со смотровой платформы. Медвегрим сзади что-то прорычал, мисс Ястреб крикнула: «До свиданья!» и помахала ему рукой, после чего мы двинулись из зоосада вон.
Солнце здесь ярко светило, а небо было синее без единого облачка, безо всякого дыма. Никакой тебе стрельбы или взрывов мои перетянутые нервы в кои-то веки вздохнули спокойно. В петле мисс Крачки стоял 1916 год: война была близко, но город еще не захватили. Однако линия фронта располагалась совсем недалеко, и горожане, судя по всему, понимали, что их судьба может переломиться в любой момент.
Пока мы шли из зоопарка в город, Эддисон мрачно ворчал что-то о клетках, хотя большинство из них и стояли пустые.
Это самое отвратительное, самое зверское явление на свете зоопарки. Как бы вам, людям, понравилось, если бы вас выставляли в клетках?
У Бентама имелся план насчет человеческого зоопарка, поделился Миллард. Собрать нормальных со всего света и показывать в среде, имитирующей те места, где они раньше жили. Я читал об этом у него в книге.
Он что, еще и книгу написал? удивился я.
Частично. Я обнаружил незаконченную рукопись у него в кабинете. Майрон Бентам, «Зверинец нестранных детей». Не то музейный каталог, не то энциклопедия, не то история странных всего понемножку.
Мы шагали по мирным городским улочкам и мирно болтали про Бентамов музей и этичность зоопарков, человеческих и звериных. Я, честно сказать, был благодарен за любую возможность отвлечься от ужасов, через которые мы только что проскочили пусть даже целыми и невредимыми. Нервы до сих пор дергало от стоявшего в ушах непрерывного грохота взрывов и выстрелов; грудь давило, а стоило только разговору ненадолго замолкнуть, как перед глазами услужливо разворачивались пейзажи ничейной земли.
На площади собралась толпа смотреть на парад слонов, почему-то очень унылый. Ни каллиопа не играла, ни клоуны с акробатами не плясали вокруг только двое мрачных дрессировщиков гнали вереницу животных перед собой.
Их эвакуируют в Англию, негромко пояснила мисс Ястреб. Через пару недель горожане пожалеют, что не отправились вслед за ними.
Ближе к окраине она показала нам крышу дома своей сестры та виднелась над деревьями на самой вершине холма. Взбираться туда пришлось по извилистой тропинке, бежавшей практически через лес. Из кустов выглядывали изваяния зверей деревянные и чугунные, а в тени (мне, во всяком случае, так показалось) перебегали, следуя за нами, еще какие-то существа. Без сомнения, странные.
Ближе к окраине она показала нам крышу дома своей сестры та виднелась над деревьями на самой вершине холма. Взбираться туда пришлось по извилистой тропинке, бежавшей практически через лес. Из кустов выглядывали изваяния зверей деревянные и чугунные, а в тени (мне, во всяком случае, так показалось) перебегали, следуя за нами, еще какие-то существа. Без сомнения, странные.
Ф-фух, выдохнула Бронвин. Поверить не могу, что мы добрались. Некоторое время назад я уже начала сомневаться.
Бронвин, ты нас сглазишь, упрекнула ее Эмма.
Серьезно, покачала головой Нур. Погоди радоваться, пока не появится настоящий повод.
Если это дойдет до «Сплетника», из нас сделают героев, заметил Енох. Как думаете, картинки напечатают? Может быть, эта чертова лиса, Франческа, наконец-то пойдет со мной на свидание.
Я непременно расскажу Фаришу Обвело, как Джейкоб спас твою жизнь на поле брани, кивнула Эмма. Франческа будет в восторге.
Ой, да заткнись уже. Не было такого.
Поверить не могу, что вы сейчас можете думать о славе! не выдержал Гораций. Ни «Сплетника» не останется, ни лисиц, перед которыми можно выставляться, если Нур не сумеет Он осекся и неуклюже сменил тему. Вы только посмотрите, какая поразительная скульптура Это что, журавль?
Нур наподдала камешек носком ботинка.
Спасибо, Гораций. А то я уж было расслабилась.
Как бы там ни было, мы все в тебя очень верим.
Сразу стало легче.
Да ну, откуда эти пораженческие настроения? вмешалась мисс Ястреб.
Мне было бы легче поверить в себя, если бы я имела хоть какое-то представление, чего от меня ждут
Рискну предположить, очень скоро ты об этом узнаешь. Так, дети, когда мы встретимся с мисс Крачкой, вам придется мне подыграть. Для нее на дворе все еще 1916-й, и она ничего не знает о смерти или воскресении Каула как и о том, что через неделю ее петле придет конец. Попрошу вас на этот счет ее не просвещать. Она обычно очень расстраивается.
Тут она увидела что-то впереди и, мигом просветлев, прибавила шаг.
Ah, ah, ma chérie![14]
Молодая женщина бежала к нам по проулку, на хорошеньком лице сияла широкая улыбка.
Maud! Tu mas manqué![15]
Лет ей было, наверное, под тридцать. Она щеголяла в модном пальто цвета хаки и в большущем берете. Улыбка, впрочем, несколько померкла при виде сестры которая, наверное, выглядела гораздо старше, чем ее помнили, но тут мисс Крачку схватили в объятия и расцеловали в обе щеки, не дав и слова вымолвить.
Енох даже пасть разинул.
И это старухина сестра?! Но она же такая
Молодая? закончила за него Нур.
Это схлопнувшаяся петля, не забыл? вмешался Гораций. Когда она была новой, мисс Ястреб наверняка выглядела так же молодо
И через неделю это должно погибнуть! вздохнул Енох. Что за напрасная трата красоты
Она бы все равно никогда на тебя не запала, прокомментировала Бронвин. Не говоря уже о том, что она имбрина, помилуй меня птица!