Вы так думаете, Сергей Сергеевич? с некоторым сомнением произнес Михаил. Ну что же, тогда положимся на ваш опыт. Но только, Александр Митрофанович, эта забастовка должна быть действительно цивилизованной и не выходящей за предписанные рамки, а начать ее стоит ровно в тот момент, когда станет известно об отстранении от должности господина Тагиева. А далее без вариантов: либо полное подчинение нашим требованиям, либо война до победного конца. Меня в этом деле волнует другое. Если Великобритания и в самом деле начнет против России враждебные действия, то Мы должны будем секвестрировать всю собственность ее подданных, а не только нефтяные месторождения и золотые прииски. Но, по Нашему глубочайшему убеждению, государству не следует владеть бумагопрядильными и ситценабивными мануфактурами, а также лесопильными предприятиями, ибо это пойдет ему только во вред
В таком случае, сказала Мэри, вам необходимо пустить секвестрированные предприятия с аукциона. Условий для участия в нем может быть только два: первое это непременно должны быть ваши подданные, второе новым владельцам следует выполнять все требования по выплате рабочим заработной платы и обеспечению условий труда. Передел собственности это нормальное явление при развитом капитализме, ибо подданные обязаны расплачиваться своей собственностью за неразумные действия правительства.
Хорошо, госпожа Мэри, кивнул Михаил, если правительство Великобритании поведет себя неразумным образом, то Мы так и сделаем. Эммануил Людвигович, не удивляйтесь словам госпожи Мэри она титулованный маг Богатства, а потому способна любому деятелю из вашего буржуазного сословия устроить принудительное публичное раздевание. А сейчас, будьте добры, контрассигнуйте[7] подпись вашего управляющего господина Эклунда на коллективном трудовом соглашении. Вот здесь
Надеюсь, государь, вы знаете, что делаете с некоторой неуверенностью произнес Нобель, расписываясь рядом с подписью управляющего своими бакинскими предприятиями.
Знаю! подтвердил Михаил, размашисто поставив в верхнем левом углу документа свою визу: «Быть по сему. Михаил». С этого момента подписанная им бумага, ранее бывшая продуктом непротивления сторон, обрела силу закона.
Хорошо, госпожа Мэри, кивнул Михаил, если правительство Великобритании поведет себя неразумным образом, то Мы так и сделаем. Эммануил Людвигович, не удивляйтесь словам госпожи Мэри она титулованный маг Богатства, а потому способна любому деятелю из вашего буржуазного сословия устроить принудительное публичное раздевание. А сейчас, будьте добры, контрассигнуйте[7] подпись вашего управляющего господина Эклунда на коллективном трудовом соглашении. Вот здесь
Надеюсь, государь, вы знаете, что делаете с некоторой неуверенностью произнес Нобель, расписываясь рядом с подписью управляющего своими бакинскими предприятиями.
Знаю! подтвердил Михаил, размашисто поставив в верхнем левом углу документа свою визу: «Быть по сему. Михаил». С этого момента подписанная им бумага, ранее бывшая продуктом непротивления сторон, обрела силу закона.
Чего только ни сделает один капиталист, чтобы получить в управление секвестрированную собственность других капиталистов. Я не Мэри, но намерения господина Нобеля после состоявшегося при нем разговора читаю как открытую книгу. Когда для господ Губбардов уже запахнет жареным, но до секвестра дело еще не дойдет, этот ушлый человек выкупит их нефтяную собственность с большим дисконтом, можно даже сказать, за бесценок. Как и всякий настоящий капиталист, он даже в такие исторические моменты способен думать только о прибылях.
Не прошло и минуты, как эта истина подтвердилась в полном объеме.
Господин Серегин, неожиданно, как ему казалось, спросил у меня Нобель, а почему керосин для своих нужд вы закупили у господина Манташева, за чистое, можно сказать, золото, а не на предприятии братьев Нобель? Что, наш керосин для вас недостаточно хорош?
Да нет, ответил я, ваш керосин ничуть не хуже, чем у Манташева. Просто у него нет механических заводов, на которых возможно производить дизельные двигатели нового поколения, а у вас такие заводы есть.
Наша компания приобрела патент господина Дизеля на бескомпрессионный нефтяной двигатель, с гордостью сказал Нобель, и уже пять лет выпускает такие моторы на своем механическом заводе в Санкт-Петербурге.
Весьма архаическая конструкция, с оттенком снисхождения сказал я, низкооборотная, массой порядка трех метрических тонн и мощностью около тридцати лошадиных сил. А что вы скажете о возможности доступа к документации и рабочему образцу серийного высокооборотного двигателя с тепловым КПД порядка сорока процентов, втрое меньшей массы и вдесятеро большей мощности, чем у вашего допотопного прототипа?
Да, Эммануил Людвигович, подтвердил Михаил, Сергей Сергеевич у нас происходит из будущих времен и, помимо различных сверхъестественных возможностей, имеет в своем арсенале вполне работоспособную транспортную технику с документацией и высококвалифицированными техническими специалистами для обслуживания. Если вам удастся наладить выпуск таких машин и двигателей к ним для России, то наша благодарность к вам будет безмерна, как и рост ваших доходов.
В глазах у Нобеля, сразу растерявшего весь апломб, закрутились колесики арифмометра, подсчитывающего предполагаемую прибыль. Прервал эту работу мозга прожженного капиталиста сам Михаил.
Эммануил Людвигович, сказал он, этот вопрос мы, пожалуй, обсудим в следующий раз. А сейчас прошу меня извинить, у нас с господином Серегиным и его спутниками должен состояться государственный разговор. Так что ступайте. О времени следующей аудиенции вас известят особо.
Когда Нобель вышел, Михаил вздохнул, стер с лица «императорское» выражение и со вздохом сказал:
Ну вот, одно дело сделано. А сколько их предстоит еще И ведь что хуже всего опереться мне фактически не на кого. Один порядочный министр, князь Хилков но и тот торчит на Кругобайкальской дороге, потому что без его участия дело не движется. А этот Святополк-Мирский? При первой встрече, когда я только глянул на него Истинным Взглядом, мне сразу захотелось по-простонародному дать ему в морду. Но я сдержался, ибо теперь понимаю, что таким образом вести себя в моем положении негоже.
Обопритесь на своих Верных, ведь среди них есть не только военные, сказал я, на Дмитрия Ивановича Менделеева, на тех людей, которые, подобно вам, при вашем брате не были удовлетворены положением дел в Российской империи. Вытаскивайте на поверхность как проверенные в истории кадры, так и тех, кому так и не дали реализоваться. Навскидку на ум приходят фамилии Григоровича, Столыпина, Зубатова. Братец ваш троюродный Великий князь Александр Михайлович, если держать его под плотным контролем, тоже может оказаться неплохим организатором. Особое доверие уделяйте людям, которые после революции не ударились в белогвардейские «подвиги» и не сбежали в эмиграцию, а продолжили служить стране и при новой власти. И, наоборот, деятелей, которые, один раз сбежав, решили вернуться в Россию в обозе гитлеровских войск, следует немедленно унасекомить по полной программе, чтобы не было их больше нигде и никак. Такие вещи не обсуждаются, потому что предавший один раз предаст и еще. Я уверен, что вы, при самой минимальной моей поддержке, справитесь с этой задачей.
Умеете вы, Сергей Сергеевич, воодушевить перед атакой сказал Михаил, но и мы тоже, наверное, напрасно паникуем. Изъятие вами дяди Владимира и бегство в Париж дяди Алексея изрядно уменьшило возможности великокняжеской фронды выступить против нас единым фронтом, а со всеми остальными делами мы и в самом деле справимся без особых проблем. Что у нас сейчас на очереди господин Витте?
Нет, ответил я, не Витте. Его надо будет брать только в теплой компании господина Коковцова, и только тогда, когда вы найдете замену на должность министра финансов. А то может получиться даже хуже, чем сейчас. В первую очередь мы должны заняться такой одиозной личностью, как поп Гапон, а то, насколько я понимаю, дерьмо под крышкой его собрания Фабрично-заводских рабочих уже бродит, и неизвестно, когда его выбьет наружу.
Товарищ Серегин, а почему вы называете дерьмом революционное движение, борющееся за права рабочих? спросил Сосо, уязвленный в своих лучших чувствах.
А как еще назвать дикую смесь из эсеров и либеральных интеллигентов, возглавляемую беспринципным авантюристом геростратовского толка, который ради своих вождистских амбиций не постеснялся бросить народ под винтовочные залпы? вопросом на вопрос ответил я. Права рабочих для этих господ не имеют ровно никакого значения. Для них народные массы не более чем таран, чтобы пробить путь к власти. Итогом кровавой смуты должен стать буржуазный переворот, конституционная монархия или даже республика, а господа либералы при новой власти рассядутся в парламентские и министерские кресла. Ведь мы ознакомили вас с историей вероятного будущего и тем, что эти господа творили, дорвавшись до власти неужели и после этого вы испытываете в их отношении хоть какие-то иллюзии?
Ну, товарищ Серегин, с облегчением вздохнул Сосо, если словом «дерьмо» вы обозвали не рабочих, а либералов и примкнувших к ним эсеров, то мне не остается ничего другого, кроме как присоединиться к вашему мнению. Никакой другой оценки эти люди не заслуживают.
И что же вы собираетесь сотворить с господином Гапоном и подчиненной ему организацией? спросил Михаил. Просто разогнать это Собрание Фабрично-Заводских Рабочих, как мы понимаем, будет нецелесообразно.
Рецепт у меня классический, ответил я, взятый из поваренной книги Старших Братьев. Гапона следует отстранить от руководства организацией или просто устранить, а вместо него выдвинуть в первые ряды нашего человека, который организует почти то же самое, но уже без всяческих провокаций. Товарищ Стопани, покажите вашему императору петицию, составленную «гапончиками», а также документ, разработанный при нашем совместном участии.
Император взял оба документа из рук своего представителя по рабочим вопросам и погрузился в чтение.
Да, сказал он через некоторое время, отложив бумаги, небо и земля. Но, Сергей Сергеевич, неужели вы считаете необходимой подобную массовую манифестацию с подачей петиции?
Понимаете, Михаил, сказал я, чтобы в кратчайшие сроки и с минимальными потерями перевести Россию на новые рельсы, нам надо как можно скорее подключить к вашей харизме не только офицерский корпус и самую продвинутую и инициативную часть чиновничества, но и самые широкие массы. Реформы, о которых пойдет речь в обновленной петиции, в России назрели и перезрели, и в то же время инициатива должна исходить снизу, а не сверху. Народ попросил, а царь-батюшка эту просьбу выполнил.