Но у вас всё хорошо? В его голосе прозвучала тревога, которую он постарался скрыть.
Да, конечно, уверенно ответила она.
Мирослава услышала, как у него из груди вырвался вздох облегчения, и быстро попрощалась:
Пока, солнышко, пока.
Родители Савелия Звягинцева жили почти на самом краю города в двухэтажном деревянном доме, явно построенном в начале прошлого века. В доме было три подъезда. На каждом этаже, судя по дверям на площадках, жили четыре семьи. Звягинцевы жили в первом подъезде на втором этаже в угловой квартире. Когда Мирослава нажала на кнопку звонка, то раздался такой скрипучий звук, что Мирослава решила, что звонок состарился вместе с домом и его жильцами.
Дверь ей открыла сухенькая старушка среднего роста в аккуратном, чисто выстиранном халатике горчичного цвета в мелкую белую крапинку. Она спокойно смотрела на Мирославу своими светло-голубыми, почти прозрачными глазами, вероятно ожидая, что она скажет, зачем пришла.
Я детектив Мирослава Волгина, проговорила Мирослава, с трудом удержавшись от желания объяснить женщине, как в наше время опасно распахивать двери перед незнакомыми людьми. Вместо этого она спросила: Вы, наверное, мама Савелия Звягинцева?
Она самая, кивнула женщина.
Ваш адрес мне дала ваша бывшая сноха Мария Артемьевна.
Машенька? обрадовалась старушка.
Мирослава кивнула.
Как она там?
По-моему, нормально, ответила Мирослава, слегка удивившись оживлённой реакции женщины.
Старушка, заметив это по лицу Волгиной, объяснила:
Соскучилась я.
Так съездите к ней. В чём же дело?
Адреса я её не знаю, вздохнула старушка, как они с Савушкой расстались, так мы с дедом и внучка не видели, старушка смущённо смахнула с уголка глаза скатившуюся слезинку.
Вы что же, никогда раньше у них не были?
Были пару раз, так сам Савушка нас возил. Адрес я и не спросила. Они там недолго живут, до этого жили от нас близёхонько, старушка тихо вздохнула.
Мирослава подумала о том, что Мария Звягинцева, пожалуй, не будет возражать против приезда к ней свекрови. А там, глядишь, и с мужем помирятся. Не может же Савелий столько времени таить на жену обиду. Она достала записную книжку и ручку, написала на листке адрес и телефон Марии, вырвала листок и протянула женщине.
Ой, спасибо! искренне обрадовалась та.
Извините, а как вас зовут? спросила Мирослава.
Анна Степановна я.
Анна Степановна, мне бы поговорить с вашим сыном.
Так Савушка здесь не живёт, растерянно произнесла женщина.
«Неужто женился шельмец, пронеслось в голове Мирославы, а я тут распинаюсь, пытаюсь скрепить родственные узы».
Точно угадав её мысли, женщина печально улыбнулась.
Савушка до сих пор Машу любит. Из-за ссоры с ней он запил сильно.
Мирослава заметила, что Анна Степановна старательно избегает темы измены Марии. Ссора, и всё.
Но потом он, слава тебе господи, женщина перекрестилась, образумился и уехал в деревню к двоюродному брату.
Зачем? спросила Мирослава.
Чтобы бросить пить.
Странно. Я почему-то думала, что в деревне пьют сильнее.
Э, милая, это смотря какая деревня. Брат же Савушкин, племянник моего мужа, живёт в деревне староверов. Там ни-ни. У них не забалуешь. Савушка нам с мужем письма пишет бумажные по два раза в месяц, как у них там почта бывает.
А что, деревня эта далеко? спросила Мирослава.
Не так чтобы, ответила Анна Степановна, за рекой она, от берега тридцать километров. Деревня ещё в конце прошлого века обезлюдела, стояли там одни пустые дома. Вот староверы её и облюбовали. Теперь там у них хозяйство хорошее, поля распаханы, луга зелёные, даже теплица есть и молочная ферма. Они часть продуктов в город поставляют.
Это хорошо, ответила Мирослава. А обычным людям въезд в эту деревню не воспрещён?
Ну что вы, милая! Мы с мужем летом ездили. Нас приняли хорошо, избу выделили. Мы там две недели прожили. Дед мой даже молодость вспомнил и на сенокос ходил.
Это хорошо, ответила Мирослава. А обычным людям въезд в эту деревню не воспрещён?
Ну что вы, милая! Мы с мужем летом ездили. Нас приняли хорошо, избу выделили. Мы там две недели прожили. Дед мой даже молодость вспомнил и на сенокос ходил.
А как называется деревня?
Хорошо называется, улыбнулась Анна Степановна, Топлёное Молочко.
Так и называется? искренне удивилась Мирослава.
Так и называется, снова улыбнулась старая женщина.
Что ж, спасибо вам, Анна Степановна, проговорила Мирослава и быстро сбежала по ступенькам скрипучей лестницы вниз.
На улице стало немного холоднее, и вместо дождя пошёл снег. Мирослава, задумавшись на минуту, повернула «Волгу» не в сторону выезда из города, а поехала по направлению исторического центра, именуемого Старым городом. Доехав до знакомого автосервиса, она остановилась и набрала номер, по которому не звонила давно. Правда, ей с этого номера звонили 31 декабря, чтобы поздравить с наступающим Новым годом.
Слава? отозвался удивлённо знакомый мужской голос.
Привет, Кеша!
Так это всё-таки ты! А я глазам своим побоялся верить.
А ушам? рассмеялась она.
Что ушам? не сразу понял он.
Ушам ты своим веришь?
Ах, это, рассмеялся он, теперь верю.
Кеша! У тебя не найдётся немного свободного времени?
Для тебя всегда и сколько угодно.
Тогда выходи!
Биться? хмыкнул он.
Нет, поедем в «Старую мельницу», посидим немного в уютном месте.
Минут десять подожди, ладно?
Ладно, улыбнулась она и отключила связь.
Иннокентий не вышел, а принесся ровно через десять минут.
Я боялся, что ты уже уехала, проговорил он, усаживаясь рядом с ней в машину.
С Иннокентием Колосветовым они познакомились, когда расследовали дело о Влюблённом убийце[1], и с тех пор Мирослава время от времени обращалась к парню за помощью, так как он работал в автосервисе и был мастером с золотыми руками. При этом у Колосветова и голова была умной, можно сказать, и золотой.
Морис не был в восторге оттого, что Мирослава поддерживает дружеские отношения с Иннокентием. Он не сомневался в том, что парень по уши влюблён в Мирославу. В свою очередь, и Иннокентий относился к Миндаугасу, мягко говоря, сдержанно.
Ты одна? спросил он на этот раз.
А с кем я должна быть? спросила она, в свою очередь, пряча улыбку в уголках рта.
Со своим литовским князем.
С князем? сделала она вид, что удивилась.
Ну да, Миндаугасом.
А кто тебе сказал, что Морис князь?
Кто, кто! Ясный перец, что Наполеонов!
Слушай Шуру больше, он тебе ещё и не такое расскажет!
Иннокентий отмахнулся.
Хорошо, что он ещё не утверждает, что сам происходит от Пипина Короткого, продолжила Мирослава, зная, что Иннокентий увлекается историей Франции.
Пипин Короткий, король франков, уточнил Колосветов. Именно франков, а не французов.
Угу, согласилась Мирослава.
Франция, вернее, её часть входила в империю Каролингов наравне с Германией, Италией и территориями некоторых других европейских государств, Колосветов сел на своего любимого конька.
Кеш, отстань, а, ласково попросила Мирослава, которая уже была не рада, что подбросила ему эту тему, а то мы сейчас, как всегда, дойдём до Киевской Руси.
Так в том-то и дело, воодушевился Иннокентий, что империя Каролингов называлась также Франкской империей, и чего бы современным французам не претендовать
Кеш, мне «Нива» нужна, проговорила Мирослава.
Какая «Нива»? изумился он.
Обычная.
Зачем?
В деревню съездить.
Просьба, конечно, странная, проговорил Иннокентий, но если надо, то надо. Когда и куда пригнать?
Завтра утром к моему коттеджу. И ещё я хочу, чтобы ты сам на ней поехал с Морисом.
С Морисом? Карие горячие глаза Иннокентия стали круглыми, и в их глубине заплясали странные огоньки. Что ты ещё удумала? спросил он задумчиво.
Ничего, просто нужно опросить одного человека. На «БМВ» ехать в деревню не комильфо, а Морис именно к такой машине и привык.
Ну, да они же князь, хмыкнул Иннокентий.
Кеш, проговорила она укоризненно, ты опять за своё?
Ладно, молчу, молчу. Сделаю всё, что велишь.
Я не велю, а прошу, поправила она его.
В нашем случае это всё одно.
Я не велю, а прошу, поправила она его.
В нашем случае это всё одно.
Мирослава пожала плечами и остановила «Волгу» на стоянке возле кофейни, в которой они провели полтора часа, просто дружески беседуя ни о чём и обо всём на свете. Потом Мирослава отвела Иннокентия обратно в автосервис, а сама поехала в коттеджный посёлок.
Когда она въехала в ворота, уже стемнело. Миндаугас включил освещение, но не на всю мощность, и поэтому тени близко растущих деревьев имели возможность дразнить пытающийся оттеснить их как можно дальше искусственный свет. Из глубины неба, казавшегося тёмным и далёким, со снисходительной улыбкой смотрела на это состязание луна.
Как вы сегодня долго, невольно вырвалось у Мориса.
Извини. Она поставила машину в гараж и направилась к крыльцу, на верхней ступени лестницы которого сидел взъерошенный, сердитый кот. Мирослава хотела взять его на руки, но он, вильнув пушистым хвостом, ускользнул в дом.
Обиделся, улыбнулась она.
По завершении ужина она рассказала Миндаугасу о своих дневных приключениях. А потом сказала:
По-моему, ты засиделся дома.
Миндаугас промолчал в ответ.
Съездишь к Звягинцеву.
Вы думаете, что ему может быть что-то известно? удивлённо спросил Морис.
Она неопределённо пожала плечами.
Но если Звягинцев давным-давно живёт в деревне, что он может знать о случившемся в новогоднюю ночь в доме Твердохлёбова? спросил Миндаугас.
Может быть, истоки преступления уходят в прошлое?
Не понимаю, признался Морис.
Вот съездишь, поговоришь с Савелием и узнаешь. И тут она внимательно посмотрела на него.
Если вы опасаетесь за сохранность «БМВ», расценив её взгляд по-своему, проговорил Миндаугас, то не волнуйтесь, я поеду осторожно и не угроблю вашу машину.
А кто тебе сказал, что ты поедешь на «БМВ»? спросила она с затаённой иронией.
То есть? удивился он.
Я не думаю, что разумно ехать на «бумере» в заброшенную деревню, сказала Мирослава будничным тоном, только и всего.
Вы хотите доверить мне свою «Волгу»? не поверил он.
Нет, ты поедешь на «Ниве»
На какой такой «Ниве»? У нас же нет такой машины!
Ничего, утром Иннокентий подгонит.
Иннокентий? изумился Морис.
Да, Колосветов.
Только этого не хватало, пробормотал себе под нос по-литовски Морис.