Джек для меня любовь открыл,
Я к свадьбе с ним собралась;
Но горьким день той свадьбы был
Я с Чарльзом обвенчалась.
Роллинз поднял руку к очкам, но лишь немного поправил их.
Вам эти строчки что-нибудь говорят?
Нет, ответил Вулф с достоинством.
А мне говорят. Не только детали, но и аромат. Понятия не имею, как ее зовут, но думаю, знаю, где искать. Я могу ошибаться Впрочем, вряд ли. А если нет, то одна загадка решена.
Вполне возможно. Или же у него отменная интуиция, или он много знает об ароматах, или прочел листок из бумажника Далманна и сейчас намерен искать источники, на которые позже сошлется, чтобы обосновать ответы. Я, конечно, мог бы произвести на него впечатление, поинтересовавшись, не имеет ли он в виду «Историю моей жизни» Джакомо Казановы, но он в свою очередь мог бы поинтересоваться, а не знаю ли я еще, что зовут ее Кристина и что ему нужен том второй, страницы со сто семьдесят второй по двести первую, в издании «Авантюрно-приключенческий роман».
Не буду задерживать, резко сказал Вулф, раз уж вам предстоит работа. Не хочу будить вашего демона. Он взялся за край стола, чтобы оттолкнуться в кресле и встать. Надеюсь увидеть вас еще раз, мистер Роллинз, хотя буду стараться мешать как можно меньше. Вы уж извините. Он направился к двери и вышел.
Роллинз поднял на меня глаза:
Что это было, обиделся? Или я чем-то себя выдал и он пошел за наручниками?
Забудьте. Я тоже поднялся. Ничего не чувствуете?
Он принюхался:
Ничего такого. А в чем дело?
Разумеется, согласился я, вы ведь не ищейка. Так пахнет икра шэда, запеченная в сливках, с петрушкой, кервелем, луком-шалотом, майораном и лавровым листом. Это личный демон мистера Вулфа или один из них. У него демонов много. Собираетесь уходить? Если не жалко, скажите, какой ответ на девятое четверостишие? По-моему, девятое. Там было так: «По закону, который принял он, я женой не могла его быть. Он послушно свой соблюдал закон, продолжая всю жизнь любить».
Он обернулся на меня в дверях и улыбнулся, на этот раз сверхснисходительно:
Ответ очевиден. Аспазия и Перикл.
А-а, конечно. Я должен был догадаться.
Мы вышли в прихожую, и я подержал ему пальто. Когда я отпер дверь, он спросил:
Когда я входил, здесь была мисс Тешер? (Я сказал «да».) Кто были эти трое с ней?
Личные советники. Послушали бы вы их. Просто загнали в угол мистера Вулфа.
Роллинз собирался спросить еще о чем-то, но, видимо, передумал и ушел. Я запер за ним дверь и направился в кухню, чтобы сообщить Вулфу об Аспазии и Перикле, но по пути услышал телефонный звонок и снова свернул в кабинет. Снял трубку, немного поболтал и наконец дошел до кухни, где у Вулфа с Фрицем шло совещание. Я послушал их, потом сказал:
В девять пятнадцать придет Тэлботт Хири.
Вулф и так уже был на грани, потому заорал:
Я не буду обедать галопом!
Извиняющимся тоном я сказал, что, боюсь, именно так и придется поступить. На всю трапезу нам выходило лишь полтора часа.
Глава 9
За обеденным столом, были у нас гости или нет, у Вулфа разрешалось обсуждать что угодно, от политики до полиомиелита, но только не текущие дела. Дела оставались за дверью. Тот вечер был, строго говоря, не исключением, хотя близко к тому. Вероятно, днем Вулф в какой-то момент нашел время снять с полки энциклопедию и пролистать галопом статьи о косметике, и потому за обедом ему захотелось поделиться со мной новыми знаниями. Начал он, когда мы доели суп из каштанов и ждали запеченную икру шэда, дословно процитировав билль, представленный английскому парламенту в 1770 году:
«Женщина любого возраста, сословия и достатка, будь то девственница, девица в возрасте или вдова, совратившая с помощью духов, румян, косметических снадобий, искусственных зубов, фальшивых волос, испанской шерсти, железных корсетов, обручей, башмаков на высоком каблуке или накладных бедер одного из подданных его величества и склонившая его к браку, отныне, согласно настоящему акту, подлежит наказанию наравне с лицами, обвиняемыми в колдовстве, заключенный обманным путем брак признается недействительным и подлежит расторжению».
Я спросил у него, что такое испанская шерсть, и на том его «сделал». Вулф не знал, а так как он терпеть не может, когда не знает значения любого слова или фразы, какие прочел или услышал, я поинтересовался, почему же он не посмотрел в словарь, а он ответил, что смотрел, но этого там не было. Второй раз он заговорил про Марию Шотландскую, которая регулярно принимала ванны из белого вина, и старшие придворные дамы следовали ее примеру, а младшие не могли себе позволить винных и принимали молочные. Потом про сосуды, найденные на раскопках египетской гробницы, где оказались притирания, которые за три с половиной тысячи лет не утратили запаха. Потом о римских законодательницах моды времен жены Цезаря, обесцвечивавших волосы какой-то штукой вроде мыла, которое им привозили из Галлии. Потом про Наполеона, которому нравилось, когда Жозефина пользовалась косметикой, и покупал он ей на Мартинике все, что угодно. Потом про то, что Клеопатра и прочие египетские принцессы красили нижнее веко зеленым, а верхнее, ресницы и брови черным. Черную краску изготовляли из угля, а наносили ее палочкой из слоновой кости.
Я признал, что все это очень интересно, и промолчал о той пользе, какую могли бы принести подобные знания при выяснении, кто же стянул бумажник Далманна, поскольку подобное замечание имело бы прямое отношение к делу. Даже когда мы, закончив обед сыром и кофе, перешли из столовой в кабинет, я позволил ему мирно переваривать съеденное, а сам подошел к своему столу и позвонил Лили Роуэн. Когда я сообщил ей, что не смогу завтра приехать в «Поло-граундс», она принялась по-всякому обзывать Вулфа и даже придумала нескольких новых слов, что свидетельствовало о ее большом опыте в словоупотреблении и тонком чувстве языка. Пока мы так с ней болтали, раздался входной звонок, но я закончил беседу как положено, поскольку заранее попросил Фрица встретить Хири. Когда я положил трубку и повернулся, Хири уже сидел в красном кожаном кресле.
Он подходил креслу по размеру по вертикали и по горизонтали намного лучше, чем Роллинз или миссис Уилок. В смокинге, в белой рубашке, Хири выглядел еще шире, чем раньше.
Вероятно, он успел осмотреться, потому что в тот момент произнес:
Очень милая комната. Очень индивидуальная. Вы любите желтый цвет, так ведь?
Здесь это очевидно, буркнул Вулф.
Подобные замечания его всегда раздражают. Поскольку шторы, обивка дивана, а также подушки и пять кресел в поле видимости были желтые, этот факт и в самом деле казался несколько очевидным.
С желтым цветом всегда проблема, продолжал Хири. У него огромные преимущества перед другими, но и много недостатков. Желтая полоса. Желтая пресса. Желтая лихорадка. Его часто используют в упаковке, но Луис Далманн запрещал мне его использовать. Раньше я пользовался им часто. Глядя на все это, я подумал о нем.
Вряд ли, сухо произнес Вулф, в данной ситуации вам понадобился мой декор, чтобы подумать о мистере Далманне.
Смешно, совершенно серьезно сказал Хири.
Не собирался вас смешить.
Так или нет, вы ошиблись. Я сейчас в первый раз за весь день о нем подумал. Как только я узнал, что он умер и как он умер, я пришел в ужас при мысли о том, как это скажется на конкурсе и всем моем бизнесе, и я до сих пор не оправился. У меня не было времени думать о Луисе Далманне. Вы уже видели всех участников конкурса?
Четверых. С мистером Янгером встретился мистер Гудвин.
Есть зацепки?
Вулф терпеть не может работать сразу после обеда.
Я отчитываюсь только перед клиентами, мистер Хири, сдержанно ответил он.
Это тоже смешно. Ваш клиент фирма «Липперт, Бафф и Асса», а я один из их самых крупных клиентов. Одних только комиссионных от моих продаж в прошлом году они получили больше полумиллиона. Именно я оплачиваю расходы этого конкурса и даю деньги на призы. И вы не хотите сказать мне даже, есть ли зацепки?
Я отчитываюсь только перед клиентами, мистер Хири, сдержанно ответил он.
Это тоже смешно. Ваш клиент фирма «Липперт, Бафф и Асса», а я один из их самых крупных клиентов. Одних только комиссионных от моих продаж в прошлом году они получили больше полумиллиона. Именно я оплачиваю расходы этого конкурса и даю деньги на призы. И вы не хотите сказать мне даже, есть ли зацепки?
Разумеется. Вулф нахмурился. Вы и в самом деле настолько глупы, как кажетесь? Вы прекрасно знаете, какие у меня обязательства перед клиентом. У вас есть простой выход: свяжитесь с ними по телефону, пусть выдадут мне инструкцию Желательно мистер Бафф или мистер Асса.
Вид у Хири был такой, будто он нашел подходящее место, чтобы нам размяться, но он лишь встал, сунул руки в карманы и покрутил головой, наверное желая что-то увидеть, а потом вдруг направился к глобусу и принялся его разглядывать. Со спины он казался шире, чем спереди. Впрочем, постоял он там недолго, после чего развернулся, подошел и сел на место.
Они вам дали аванс? спросил он.
Нет, сэр.
Хири достал из нагрудного кармана тонкий черный кожаный футляр, извлек из него миниатюрную авторучку, вырвал из книжки голубоватый листок, положил его на стол возле локтя, расписался. Отложил футляр с авторучкой в сторону, придвинул листок к Вулфу и сказал:
Это десять тысяч долларов. Теперь я ваш клиент или моя компания. Если хотите больше, только скажите.
Вулф потянулся за чеком, сложил, разорвал вдоль, потом еще раз сложил поперек, снова разорвал и, наклонившись вправо, бросил в мусорную корзину.
Мистер Хири, со мной трудно договориться, когда мне мешают усваивать пищу и действуют на нервы. Вам лучше уйти.
И тут, черт возьми, Хири повернулся ко мне! Чтобы избавить его от неловкости и не вынуждать совать мне еще одну двадцатку, а может быть даже пятьдесят, чтобы наставить на правильный путь и напомнить, как он получил отказ, я, бросив взгляд на Вулфа, который явно хотел бы дать этому типу по носу тут я вполне был в состоянии ему помочь, посмотрел Хири прямо в глаза и твердо сказал:
Когда соберетесь уходить, если вы все еще ищете время и место, учтите, у нас тут за домом есть дворик.
Он захохотал искренне, от души. Отсмеялся.
Хорошая вы команда, вы оба, произнес он и засмеялся снова.
Мы сидели и на него смотрели.
Он вынул сложенный носовой платок, приложил к губам, кашлянул пару раз и стал снова серьезным.