Осви, прискакавший на взмыленной лошади, принес весть о приближении Гутфрита.
Скоро, господин! сообщил он.
Сколько их?
Сто четырнадцать. Часть пленники.
Пленники? резко переспросил епископ Ода, настоявший на том, чтобы поехать с нами. Нам нужен только один.
Господин, с ними женщины, продолжил доклад Осви. Их гонят, как овец.
Женщины пешие? спросил я.
Кое-кто из мужчин тоже. И куча лошадей хромает. Быстро гнали! Разведчик принял от Рорика кожаную флягу, прополоскал элем рот, сплюнул на траву и сделал большой глоток. Похоже, всю ночь шли.
Очень может быть, пробормотал я, раз так скоро сюда добрались.
Теперь они измотаны, с довольным видом заявил Осви.
Епископ Ода доставил мне вести из Эофервика, и его корабль проделал этот путь за два дня, вопреки неровному ветру, но те, кто приближался сейчас по длинному прямому тракту, покинули город верхом. По моим прикидкам, на путешествие из Эофервика в Беббанбург требовалась неделя, хотя не спорю, это из расчета неспешной езды с ночевками в усадьбах друзей. Однажды я одолел эту дорогу за четыре дня, но никогда в такую жару ранним летом. Люди сбежали из Эофервика и скакали быстро, но гребцы епископа Оды намного опередили их, и теперь усталые лошади несли беглецов к нашей засаде.
Это не засада, возразил епископ Ода, когда я употребил это слово. Мы здесь только для того, чтобы убедить короля Гутфрита вернуться в Эофервик. Также король Этельстан требует твоего присутствия там.
Моего? буркнул я.
Именно. И еще хочет, чтобы ты освободил пленника, которого удерживает Гутфрит.
Пленников, поправил я.
Ну да, пренебрежительно отозвался Ода. Но Гутфрит обязан вернуться в Эофервик. Его просто нужно убедить, что король Этельстан пришел с миром.
При этом захватив с собой две тысячи человек? Все в доспехах и при оружии?
Король Этельстан предпочитает путешествовать с размахом, высокомерно заявил епископ.
Этельстан мог описывать свой визит в Эофервик как угодно, но в городе не обошлось без столкновений, потому что, по правде говоря, это было завоевание молниеносное вторжение. И при всей злости на Этельстана, мне оставалось лишь восхищаться его успехом. Ода рассказал, как король пересек с войском в две тысячи воинов границу Мерсии, затем стремительно повел армию на север, не потеряв по пути ни единого человека или лошади уставшими или больными. Саксы проскакали по дороге и добрались до Эофервика, когда их присутствие в Нортумбрии еще считалось неподтвержденным слухом. Южные ворота города открыли воины из Уэссекса, просочившиеся в Эофервик под видом купцов, и армия Этельстана наводнила улицы.
На мосту произошло нечто вроде боя, рассказал мне Ода, но милостью Божьей язычники были разбиты, уцелевшие обратились в бегство.
Вел этих беглецов Гутфрит. Этельстан отправил епископа Оду с поручением, чтобы я перекрыл дороги на север и не дал Гутфриту уйти в Шотландию. Вот почему я торчал на склоне горы под палящим солнцем. Мой сын, Финан и я лежали, распростершись за гребнем, и глядели на юг, а епископ Ода присел на корточки позади нас.
А зачем нам мешать Гутфриту удрать в Шотландию? с недовольством уточнил я у него.
Ода вздохнул, словно удивляясь моей глупости.
Затем, что это даст Константину повод вторгнуться в Нортумбрию, объяснил епископ. Он попросту провозгласит, что восстанавливает законного короля на троне.
Константин христианин, напомнил я. Чего ради ему вступаться за монарха-язычника?
Ода снова вздохнул, не сводя глаз с теряющейся в мареве дороги.
Король Константин собственных дочерей принесет в жертву Ваалу, лишь бы расширить границы своего государства.
А кто такой Ваал? поинтересовался Финан.
Языческий бог, высокомерно пояснил Ода. И как думаешь, долго ли Константин станет терпеть Гутфрита? Он вернет его на трон, женит на своей дочери, потом тихонько придушит, и скотты приберут Нортумбрию к рукам. Вот почему Гутфрит не должен добраться до Шотландии.
Идут! воскликнул Финан.
Вдали на дороге появилась группа всадников. Я видел только расплывающиеся в мареве очертания людей и лошадей.
Они и впрямь с ног валятся, добавил Финан.
Гутфрит нам нужен живым, предупредил меня Ода. И в Эофервике.
Это ты уже говорил, буркнул я. Только я до сих пор не понимаю, чего ради.
Константин христианин, напомнил я. Чего ради ему вступаться за монарха-язычника?
Ода снова вздохнул, не сводя глаз с теряющейся в мареве дороги.
Король Константин собственных дочерей принесет в жертву Ваалу, лишь бы расширить границы своего государства.
А кто такой Ваал? поинтересовался Финан.
Языческий бог, высокомерно пояснил Ода. И как думаешь, долго ли Константин станет терпеть Гутфрита? Он вернет его на трон, женит на своей дочери, потом тихонько придушит, и скотты приберут Нортумбрию к рукам. Вот почему Гутфрит не должен добраться до Шотландии.
Идут! воскликнул Финан.
Вдали на дороге появилась группа всадников. Я видел только расплывающиеся в мареве очертания людей и лошадей.
Они и впрямь с ног валятся, добавил Финан.
Гутфрит нам нужен живым, предупредил меня Ода. И в Эофервике.
Это ты уже говорил, буркнул я. Только я до сих пор не понимаю, чего ради.
Потому что король Этельстан так велел, вот почему.
Гутфрит кусок тухлого дерьма, настаивал я. Убить его, и дело с концом.
Король Этельстан требует, чтобы ты сохранил ему жизнь. Пожалуйста, сделай это.
А я обязан подчиняться его приказам? Он ведь не мой король.
Ода строго посмотрел на меня:
Этельстан Monarchus Totius Brittaniae. Я недоуменно вытаращился на него, и ему пришлось перевести. Он монарх всей Британии.
Вот как он себя теперь называет?
И это соответствует правде, отрезал епископ.
Я фыркнул. Королем саксов и англов Этельстан величал с себя с того самого момента, как был коронован, и у него имелись определенные на то основания, но правителем всей Британии?
Полагаю, у короля Константина и короля Хивела могут найтись возражения, процедил я.
Наверняка, спокойно согласился Ода. Но так или иначе, король Этельстан желает, чтобы ты помешал Гутфриту достичь Шотландии и вызволил его пленника живым и здоровым.
Пленников.
Пленника.
До женщин тебе дела нет? поинтересовался я.
Я молюсь за них, конечно. Но о мире молюсь еще больше.
О мире? сердито переспросил я. Вторгнуться в Нортумбрию означает принести мир?
Ода болезненно поморщился:
Лорд Утред, Британия не устроена. Норманны угрожают, скотты тревожат набегами, и король Этельстан опасается, что грядет война. Он боится, что война эта окажется более ужасной, чем все известные нам дотоле. Он стремится избежать этой бойни и поэтому убедительно просит тебя освободить пленника и препроводить Гутфрита назад.
Я не улавливал, каким образом возвращение Гутфрита домой поспособствует сохранению мира, но помнил о пролетевшем над стенами Беббанбурга драконе, этом мрачном вестнике войны. Я посмотрел на Финана. Тот пожал плечами в знак, что понимает не больше моего, но нам все же стоит постараться исполнить просьбу Этельстана. Теперь приближающихся по равнине людей стало видно лучше, и я разглядел пленниц, плетущихся в хвосте колонны верховых.
Что предпримем? спросил Финан.
Спустимся, ответил я, отползая от гребня. Вежливо улыбнемся и сообщим тупому ублюдку, что он наш пленник.
Гость, уточнил епископ Ода.
Рорик помог мне сесть в седло, Алдвин подал шлем с серебряным гребнем. Кожаная подбивка была неприятно горячей. Ремешок под подбородком я завязал, но нащечники оставил открытыми, а потом принял от Алдвина щит с волчьей головой.
Копье пока не нужно, бросил я слуге. И, если завяжется драка, держись в сторонке.
Не будет никакой драки, сурово заявил епископ Ода.
Это Гутфрит, отозвался я. Он дурак и сначала бьет, потом думает, но я сделаю все, что в моих силах, дабы сохранить этому парню с телячьими мозгами жизнь. Пошли!
Я повел своих на запад, держась на расстоянии от Гутфрита. Когда я видел его отряд в последний раз, тот находился примерно в половине мили от поворота дороги и двигался мучительно медленно. Мы, на более свежих конях, шли быстрее. Спустившись по склону, пробрались через сосновую рощицу, пересекли вброд ручей и выступили на дорогу. Там мы образовали линию в две шеренги глубиной, чтобы приближающиеся беглецы увидели перед собой два ряда всадников, на щитах и остриях копий которых играют солнечные блики. Мы ждали.
Мне не нравился Гутфрит, а я не нравился ему. Три года он пытался вытрясти из меня присягу на верность, и три года я ему отказывал. Дважды он посылал воинов на Беббанбург, и дважды я запирал Ворота Черепов, приглашая копейщиков Гутфрита пойти на приступ, и оба раза они отступали.
Мне не нравился Гутфрит, а я не нравился ему. Три года он пытался вытрясти из меня присягу на верность, и три года я ему отказывал. Дважды он посылал воинов на Беббанбург, и дважды я запирал Ворота Черепов, приглашая копейщиков Гутфрита пойти на приступ, и оба раза они отступали.
Теперь, под палящим солнцем, его копейщики снова попирали мою землю, но на этот раз их вел сам Гутфрит, причем доведенный до отчаяния. Он убежден, что у него украли королевство. Увидев моих людей и волчьи головы на их щитах, он не только возненавидит меня, но и сообразит, что воинов у него больше. Епископ Ода волен питать надежду, что обойдется без боя, но загнанный в угол Гутфрит обернется хорьком в мешке, бешеным и злобным.
И у него есть заложники.
Не только женщины, хотя их тоже нужно спасти. Гутфрит, хитрый лис, прихватил архиепископа Хротверда, забрав его прямо из собора в Эофервике.
Во время мессы! с ужасом воскликнул Ода. Во время мессы! Вооруженные люди в храме!
Я не знал, осмелится ли Гутфрит нанести вред архиепископу. Такой поступок настроил бы против него всех христианских правителей в Британии, хотя, возможно, Константин проглотит гнев до той поры, пока снова не усадит Гутфрита на нортумбрийский трон. Мертвый архиепископ не слишком высокая цена за расширение Шотландии.
Показались беглецы. Передовые всадники выехали из-за поворота. Заметив нас, они остановились, и постепенно к ним подтягивались остальные воины.
Нам следует приблизиться, заявил Ода.
Стоим на месте, приказал я.
Но
Резни хочешь? рявкнул я.
Но снова заикнулся епископ.
Пойду я, последовал мой резкий ответ.
Ты?
Причем один. Я вернул Алдвину щит и слез с седла.